Лоуренс Грин - Острова, не тронутые временем
_______________
* Л е в и а ф а н - по библейским преданиям, огромное морское чудовище. - Прим. ред.
** У с а т ы е к и т ы - подотряд беззубых китов. - Прим. ред.
Если бы Моррель добыл не тысячу котиковых шкурок, а много больше, то все равно ценность их никогда не превысила бы того богатства, которое заключал в себе "птичий навоз". Через несколько лет капитан смог бы лично оценить важность своего открытия, если бы вновь побывал на Эйкбоу. Дело в том, что ко времени его визита на остров ученые США и Европы еще не были достаточно осведомлены о подлинной ценности гуано. Несколькими годами позже записки Морреля попали в руки одного дальновидного ливерпульского дельца, по имени Эндрью Ливингстон. В 1843 году он послал свой бриг "Эн" на Эйкбоу и вернулся в Англию с целым состоянием, упрятанным под палубой.
Британский торговый флот переживал тогда тяжелый период своего существования. Ливерпуль был наводнен безработными моряками. Безмолвные суда рядами стояли на якорях у опустевших причалов. Такого застоя не помнили со времен торгового спада в "голодных сороковых" прошлого столетия. В другое время затею с Эйкбоу посчитали бы чистейшим безумием.
Как это часто бывает, предприятие Ливингстона вскоре перестало быть тайной, и целые флотилии судов кинулись на "уборку" и дележ баснословных "урожаев". Всю территорию острова застолбили, точно в его недрах таились золотоносные россыпи или целые залежи алмазов. Каждая пароходная компания имела там свой участок.
Прошло немного времени, и вся видимость порядка на острове исчезла царствовал закон силы. В общей неразберихе борьбы за гуано в дело шли даже кирки и заступы. Мертвых хоронили тут же, в толще гуано, после чего бесцеремонные "старатели", обрабатывая места захоронения, раскапывали мертвецов и снова хоронили в гуано...
Наконец, из Кейптауна на остров для наведения порядка отправили пятидесятипушечный фрегат "Изиду" под личным командованием адмирала сэра Джона Маршалла. Адмирал, прославившийся своей расправой с последними пиратами в африканских водах, быстро навел порядок среди мятежных сборщиков гуано.
А торговые суда все приходили. О впечатлениях тех дней сохранились записки адмирала Маршалла в старом вахтенном журнале, который мне удалось разыскать в военно-морских архивах Саймонстауна: "Вообразите флот, в составе примерно двухсот двадцати пяти парусников, многие из которых давно следовало сжечь; капитанов - с сомнительной репутацией и с не признающими дисциплины командами; вечно пьяных матросов и рабочих, которых собралось здесь более трех с половиной тысяч. Образовалась самая шумная якорная стоянка в мире. Тем не менее наблюдать этот "великий флот" в обстановке, я бы сказал, незаурядных опасностей - одно удовольствие. С превеликим хладнокровием управляются они с такими трудностями, при которых другие определенно спасовали бы, проявляя при этом бесстрашие и чудеса искусства судовождения. Волны так огромны и сильны, что "Изида" непрерывно клюет носом, заливая пушки на верхней палубе. К этому нужно прибавить полнейшую незащищенность острова от западных штормовых ветров, да и от любых ветров вообще".
Каждый вновь прибывший корабль посылал на берег своих старателей, и население Эйкбоу (к октябрю 1844 года) возросло до шести тысяч. Основная масса "залежей" гуано к этому времени была уже разработана, и северная оконечность острова превратилась в сплошной палаточный городок. Люди, отлынивая от работы, укрывались здесь днем и буянили по ночам. Палатки так близко подходили друг к другу, что не было никакой возможности вылавливать там лодырей и продавцов спиртного.
Ноябрь 1844 года принес с собой неожиданный шторм с юга. На якорной стоянке вплотную, корма к носу, стояли в это время двести пятьдесят судов. Все одновременно начали поспешно поднимать якоря, ставить паруса и, расталкивая соседей, уносить подобру-поздорову свои рангоуты и бушприты. Каждый капитан и каждый матрос молил бога о том, чтобы благополучно выбраться из этой заварухи. Гуано было забыто. Все, кто мог бы наблюдать со стороны эту сцену, оставили бы для себя незабываемое зрелище на всю жизнь. В тот день море было побеждено. Столкновения и кораблекрушения казались неизбежными, но старые морские волки, большинство из которых выбрались в открытое море, проявив недюжинное искусство, отделались лишь поцарапанными шпангоутами и порванными снастями. Бывалые моряки, перенесшие этот шторм, вспоминают и другое светопредставление, случившееся примерно сорока годами раньше. Они участвовали в битве при Трафальгаре*, но после кошмара у Эйкбоу один из моряков заметил:
- Даже Трафальгар не был таким адом.
_______________
* Трафальгарская битва - морское сражение у мыса Трафальгар 21 октября 1805 г. между английской и франко-испанской эскадрами, закончившееся победой англичан. - Прим. ред.
Около ста тысяч тонн гуано вывезли с острова до шторма. Отчеты показывают, что в декабре 1844 года Эйкбоу посетили триста английских и пять американских судов, но кульминация всей этой лихорадки была отмечена в январе 1845 года. Тогда у крохотного островка стояло на якоре четыреста пятьдесят судов.
За всю кампанию с Эйкбоу в Британию доставили около трехсот тысяч тонн гуано, которое продавали в среднем по семь фунтов стерлингов за тонну. Последнюю скалу на острове очистили от птичьего помета в конце мая 1845 года. Остров и окружающие его воды, которые повидали за этот короткий промежуток времени так много человеческих страданий и лишений, так много удачной и безнадежной игры со смертью, были оставлены птицам.
Эйкбоу спас Британию в трудный момент ее истории, сравнимый разве с тем ударом, который постиг ее снова столетием позже. Крупные фирмы вырастали в Ливерпуле как на дрожжах благодаря дурно пахнущему (в буквальном смысле слова) богатству Эйкбоу. Все это время остров оставался официально необитаемым, и Британия не закрепляла его за собой, несмотря на то, что там уже давно развевался Юнион Джек*. И все эти выдающиеся события развернулись с легкой руки капитана Бенджамена Морреля, бездумно написавшего роковую фразу в своем дневнике: "Поверхность острова покрывает слой птичьего навоза толщиной до двадцати пяти футов".
_______________
* Ю н и о н Д ж е к - британский национальный флаг.
Наконец, судьба острова была решена, о чем свидетельствует сохранившаяся доска с надписью:
"К сведению всех:
Этот остров - Эйкбоу - с сегодняшнего дня взят мною во
владение, и именем Ее Британского Величества королевы Виктории
отныне объявляется колонией Мыса Доброй Надежды.
(подпись) Оливер Д ж. Д ж о н с
21 июня 1861 г. Капитан судна Ее Британского
Величества "Неистовый"
Все претензии о правах на землю или территорию острова
Эйкбоу должны предъявляться Его Превосходительству губернатору
мыса Доброй Надежды.
Да хранит бог королеву!".
Долгие годы оспаривала Германия у Британии присоединение острова к своим владениям. Кризис в тяжбе наступил только тогда, когда за дело взялся "железный канцлер", Бисмарк, который заявил, что Германии принадлежит не только территория материковой Юго-Западной Африки, но и все острова, входящие в прибрежную трехмильную зону. И хотя острова, где добывалось гуано, расположены близко к берегу, Британии после длительной дипломатической переписки удалось их отстоять.
Как-то вечером я пошел со старым начальником острова, Эмилио Барбьера, на кладбище. На Эйкбоу его звали просто Мило. Одна за другой с моря возвращались большие стаи птиц, а их товарки, сидящие в гнездах, приветствовали их громкими криками. Над нами тысячами летали олуши, а внизу, на холодных волнах прибоя, резвились пингвины. Под аккомпанемент огромного хора птичьих голосов стояли мы у могильных крестов на восточном берегу. Мило вспоминал людей, которых знал раньше...
Здесь были захоронены кости моряков столетней давности. Жертвы кровавых драк из-за гуано, работавшие когда-то под началом Мило. Они растаскивали добро с потерпевших крушение кораблей, выходили на вельботах за китами в океан, устраивали по субботам импровизированные кошачьи концерты, проводя на Эйкбоу большую часть жизни.
Мило была знакома история каждого деревянного креста. Вот он надолго остановился перед небольшим мраморным надгробием. Я запомнил надпись:
"Памяти
Джона Гоува
Родился 31 июля 1824 года
Умер 23 октября 1893 года".
- Чудно, - сказал Мило. - Я застал еще этого человека в живых; он появился здесь лет сто назад, вскоре после начала гуановой лихорадки.
- Сто лет на Эйкбоу! - проговорил я, слегка поеживаясь от вечернего бриза.
- Да, да! Сначала Джон Гоув, потом я, - продолжал Мило с несвойственной ему задумчивостью в голосе. - Он прибыл на остров с компанией американцев на "Алабаме", так назывался их корабль, военный, как они говорили... Но это было еще до меня. Редкий человек был этот Джон Гоув. С ним никогда не обходилось без анекдотов.
