Константин Анисимов - В поисках Олеговой Руси
Обычная интерпретация летописного рассказа о призвании Рюрика и его братьев сводится к следующим положениям. Славяне ссорились между собой и решили обратиться к варягам: «…Реша Русь, Чюдь (и) Словени и Кривичи, Вся: земля наша велика и обилна…». Иными словами, чудь, словени, кривичи и весь приглашают к себе Русь, и в ответ на приглашение появляются три князя и «пояша по собе всю Русь». Историки уже давно обращали внимание на странную конструкцию фразы: «И реша Руси, Чюдь и Словени и Кривичи и Вся». Однако дательный падеж «Руси», поставленный в печатном издании «Повести временных лет», встречается только в Радзивилловском и Академическом списках, тогда как древнейшие, Лаврентьевский и утраченный Троицкий, дают здесь именительный падеж «Русь». Тогда фраза имеет уже совсем иной смысл. К варягам обращаются Русь, словени, кривичи и весь, т. е. самая Русь по этому рассказу не является варяжским племенем. Что в данном случае мы имеем дело не с ошибкой, а с действительной особенностью древнейшего летописного текста, видно из того, что подобный же текст читается в Ипатьевской летописи: «Ркоша Русь, Чюдь, Словене, Кривичи». Между тем известно, что тексты Лаврентьевской и Ипатьевской летописей возникли самостоятельно и восходят к одному общему источнику – первой редакции «Повести временных лет», возникшей около 1113 г. Следовательно, подобный текст уже читался в этом не дошедшем до нас памятнике, который явно отличал Русь от варягов. Наконец, Новгородская I летопись упоминает о словенах, кривичах, мери и чуди, обратившихся к варягам за князьями, не называя этих варягов Русью, а только добавляя: «и от тех варяг, находник тех, прозвашася Русь».
Этот вывод находит подтверждение в существовании двух кратких летописцев, известных нам в рукописях XIII–XIV вв. Первый из этих летописцев помещен с Синодальной новгородской кормчей 1280 г. В нем прямо говорится, что Русь, чудь, словене и кривичи обратились к варягам и призвали от них князей. Другой краткий летописец, сохранившийся уже в рукописи XIV в., заключает следующее известие: «При сего же цесарстве (императора Михаила – М. Т.) придоша к Варягам Русь, Чюдь, Словене, Кривичи ирекоша им…». Итак, перед нами старая традиция, отделявшая варягов от Руси».
Итак, кто-то (в том числе новгородцы) считал, что варяги – это варяги, а русь – это русь, и она принимала участие в их приглашении. Это мнение нашло отражение у Яна Длугоша, который пользовался какой-то не дошедшей до нас летописью, что также отмечает Тихомиров: «К этому времени такого рода порядок наследования пришел к двум братьям, и именно Аскольду и Диру; в то время, когда они пребывали в Киеве, некоторые русские племена (Ruthenorum nationes), которые вследствие огромного увеличения [численности] искали себе новые поселения, тяготясь их властью, приняли от варягов трех князей, поскольку не было желательно выбрать кого-либо из своих ради равенства». Наконец, то же самое пишет Иоакимовская летопись: «Гостомысл же, видя конец живота своего, созва вся старейшины земли от славян, руси, чуди, веси, мери, кривич и дрягович, яви им сновидение и посла избраннейшия в варяги просити князя. И приидоша, по смерти Гостомысла Рюрик со двема браты и роды ею». С этим утверждением новгородцев яростно спорит киевский летописец 12 века, объясняя, что на самом деле варяги разные и есть среди них русь, к которой и обращались северные племена. При этом летописец пользуется приведенным в этнографическом Введении списком европейских племен: «Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманы, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие, – они примыкают на западе к южным странам и соседят с племенем Хамовым». Здесь, как мы видим, русь четко отделена от всех балтийских народов, как, впрочем, и варяги. Чуть выше летописец очерчивает границы проживания этих самых этнических варягов: «Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку – до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу – до земли Английской и Волошской». В число ляхов, как следует из «Сказания о расселении Славян» той же ПВЛ, входили лютичи и поморяне. Следовательно, под именем «варягов» на Руси воспринимались в первую очередь племена ободритов (вагры, собственно ободриты, полабы и варны), а потом уже остальные народы Балтийского (ВАРЯЖСКОГО) моря – шведы/свеи, норвежцы/урмане, готландцы/готы, датчане/агняне (англичане – южная оконечность датской Ютландии, пограничной с славянской Вагрией, в древности была местожительством англов, откуда они отправились покорять Британию, с тех пор осталось название провинции Ангельн) и русь. Любопытно, что этот список «варяжских» племен в точности повторяет список компаньонов германского города Любека по балтийской торговле. По сообщению Гельмольда, в 1158 году город Любек был заново отстроен после пожара, и саксонский герцог Генрих Лев направил послов «в города и северные государства – Данию, Швецию, Норвегию и Русь». Это не единственный случай – в 1187 г. в привилее Фридриха I городу Любеку названы купцы «рутены, готы и норманы». То есть мы имеем дело с постоянной формулой. Перед нами перечисление государств, участвовавших в балтийской торговле! Варягов здесь нет, так как сам Любек стоял на варяжской-ободритской земле, захваченной немцами.
Но какая версия все-таки вернее? Русь принимала участие в призвании варягов-ободритов, или же призывали варяго-русов? Помимо смутного сообщения Яна Длугоша и двусмысленных текстов разных редакций ПВЛ и новгородских летописей, которые все в итоге восходят к одному протографу – Начальной Киевской летописи, существует еще две отличные версии Варяжского сказания, которые во многом проясняют и дополняют друг друга и классическую версию. Это предание о Гостомысле Иоакимовской летописи и известие о призвании Рюрика в Никоновской летописи. Согласно «Иоакиму», умирающий князь Гостомысл, потомок эпического Владимира Древнего (Владимир Красно Солнышко!), то есть русский по происхождению князь (!), завещал старейшинам русов, словен, чуди, мери, веси, кривичей и дреговичей выбрать на его место Рюрика, своего внука от средней дочери Умилы. Никоновская летопись, не знающая Гостомысла и участия в выборах руси и дреговичей, добавляет, что на том знаменательном вече были у варяга Рюрика и конкуренты – хазары, Киев (где уже правили Дир и Аскольд?) и загадочные дунайцы (очевидно, Дунайская Русь?). Выиграли варяги. Скорее всего, появление руси в списке приглашающих варягов племен – это попытка летописцев оправдать переход русского престола к варяжской династии. Но возможны и другие варианты.
Именно упоминание Гостомысла может прояснить появление руси среди северных племен. Как убедительно доказал Азбелев, Гостомысл новгородских преданий – это исторический «король вендов» Гостомысл, с которым воевал в 844 году германский король Людовик (тот самый, который в 839 принимал посольство от «хакана россов»). Согласно преданиям Корвейского монастыря, этот Гостомысл был королем Руяна, того самого «Острова русов» арабских трактатов! Рюрик же был сыном вагрийского (варяжского!) князя Годлава, как сообщают Мекленбургские сказания! Очевидно, в действительности имели место два призвания Рюрика – на престол Балтийской Руси (Ксантенские анналы под 845 годом мельком упоминают неудачливого «короля вендов» Рорика), где он долго не просидел (уже в 864 году «королем вендов» был Дабемысл, видимо, другой внук Гостомысла), а потом племенами бывшей антиваряжской коалиции. Вот откуда появились «варяги-русь»! Хотя мода называть всех пришельцев с Балтики «варягами», возможно, появилась позднее, в XI веке, и опять же из Византии, где имя варягов получил гвардейский корпус Варангов, созданный из наемников-прибалтов и русов. Позже там стали служить также скандинавы, а после норманского завоевания Британии – англосаксы и кельты-бритты.
Но это балтийские русы-руяны, у которых недолго правил Рюрик, а как быть с русами, создавшими Киевскую Русь? Ведь они появились в Восточной Европе задолго до призвания варягов и к этим варягам не имеют никакого отношения! Ответ на загадку «варяжскости» южных русов, судя по археологии, пришедших с Дуная, и стремления летописца привязать этих русов к призванию варягов северянами, кроется опять-таки в вездесущих греках. Полянский летописец, создавая свою «Повесть», начинал ее не с нуля. В его распоряжении, помимо каких-то старых киевских летописей (в ПВЛ выделяются летопись времен Ярополка Святославича, продолженная до крещения Владимира, летопись времен правления Ярослава и Ярославичей, в Никоновской летописи выделяется и более древняя летопись Аскольда), была также греческая хроника Георгия Амартола, которой он активно пользовался, местами дополняя. Так вот, в греческих хрониках встречается упоминание о русах «от рода франков» и «дромитах». Дромос (греч.) – «бег», отсюда дромиты – это беглецы. Вероятно, речь шла о том, что русы бежали к Черному морю от поражения, которое им нанесли франки! Но загадочную фразу поняли неверно (и сегодня над ней ломают голову историки), и полянские летописцы перевели «росы от рода франков» как «русь от рода варяжского». Именно за это и ухватился полянский летописец-грекофил: НАС НЕ НАДО БОЯТЬСЯ! МЫ НЕ ТЕ РУСЫ ИЗ ПРОРОЧЕСТВА О КНЯЗЕ РОШ, ОНИ ОТ РОДА ВАРЯЖСКОГО/ФРАНКСКОГО, А МЫ ПОЛЯНЕ, ОТ ТЕХ ВАРЯГОВ ТОЛЬКО ИМЯ ПОЛУЧИЛИ, А САМИ НЕ ВАРЯГИ, А СЛАВЯНЕ!
