Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века
В начале сентября 1879 года в Ливадии состоялось совещание Н.К. Гирса, военного министра графа Д.А. Милютина, министра императорского двора и командующего императорской главной квартирой графа А.В. Адлерберга и П.А. Сабурова под председательством Александра II. На совещании было решено заключить договор с Германией, облегчающий решение важнейших государственных задач. С.Д. Сказкин, опираясь на утверждения П.А. Сабурова, писал о том, что Д.А. Милютин настоял на внесении в заключения совещания пункта, гласившего: «Необходимо установить идеальную цель, но ясную и точную, к достижению которой нужно было бы направить нашу политику. Эта цель — овладение проливами в случае, если обстоятельства приведут к уничтожению турецкого государства в Европе»[57].
Карта участка пролива Босфор. РГАВМФ Ф. 417. Оп. 1. Д. 111. Л. 122
Данное высказывание вполне согласуется с прослеживаемой в литературе эволюцией взглядов Д.А. Милютина от поддержки планов радикального решения Восточного вопроса в начале 1878 года к стремлению ограничиться мерами по предотвращению вторжения иностранных военных флотов в Черное море, что, заметим, подразумевало и оккупацию хотя бы части Босфора[58].
Позиция же П.А. Сабурова, назначенного послом в Берлин, таких изменений не претерпела. Он и позднее, в письме Н.К. Гирсу от 14/26 января 1884 года продолжал говорить о программе, «утвержденной в Бозе почившим Государем в 1879 году» и предписывавшей «сосредоточить все наши усилия и приготовления на главный вековой интерес России: занятие проливов, чтоб иметь в руках ключ Черного моря. Направить одновременно на эту цель нашу военную, морскую, финансовую и дипломатическую деятельность»[59].
Однако, судя по цитируемым С.Д. Сказкиным положениям ноябрьских 1879 года записок П.А. Сабурова, достижение данной цели представлялось ему возможным лишь в неопределенном будущем и ставилось в зависимость от внутреннего положения и внешней политики Турции, а также от действий Англии. В свою очередь Гирс на страницах записки от 26 октября 1879 года говорил о том, что подготовка к возможному «нападению на заранее известного противника» предполагает «спокойное ожидание» развития событий, при котором необходимо «поддерживать добрые отношения с Турцией, чтобы она не бросилась в объятия Англии». Видимо, следует признать, что Д.А. Милютин, П.А. Сабуров и Н.К. Гирс, при некоторых различиях во взглядах на исторические задачи России вообще и на условия актуального тогда союза с Германией в частности, сходились во мнении о необходимости подготовиться к вероятному распаду Османской империи, чтобы пресечь казавшуюся неизбежной в этом случае со стороны Англии попытку овладеть проливами[60].
Записки, составленные П.А. Сабуровым и Н.К. Гирсом осенью 1879 году, свидетельствуют, что подготовка, в числе прочих мер, подразумевала и создание на Черном море транспортного флота, достаточного для переброски к Босфору в любой момент 20-тысячного корпуса или «значительной армии». Отметим, что речь в данном случае, как и позднее, шла прежде всего о пароходах РОПиТ и Добровольного флота, пригодных для перевозки десанта. Однако в тот период эти общества не имели прямого отношения к Морскому или Военному министерствам, перед которыми, в свою очередь, задача развития транспортных средств не ставилась. Вместе с тем, крупная десантная операция без боевого охранения и огневой поддержки, при подавляющем превосходстве турецких военно-морских сил была крайне рискованной. И морское, как отчасти и сухопутное, начальство понимало необходимость использования броненосцев, быстроходных разведывательных судов, мореходных миноносцев и канонерских лодок. Но ни в 1879, ни в 1880 году, никаких изменений в планах военного кораблестроения на Черном море не произошло. Более того, Министерство финансов и Государственный контроль по-прежнему всячески старались сократить соответствующие ассигнования, и Морскому министерству с трудом удавалось отстоять основную их часть[61].
Глава 3
Российский Военно-Морской Флот в начале 1880-х годов
Таким образом, к началу 80-х годов XIX века российский флот под давлением экономических факторов и в силу недостаточной координации планов различных ведомств продолжал развиваться в рамках концепций, выработанных еще до войны с Турцией и не учитывавших изменений, которые претерпела военно-политическая ситуация в бассейнах Черного и Средиземного морей по ее окончании. Более того, фактическое положение не соответствовало и требованиям этих концепций. Как и четверть века назад, в структуре морских сил абсолютно доминировал Балтийский флот, представлявший собой, по сути дела, единственный инструмент для решения внешнеполитических задач государства. Каковы же были его возможности? Для ответа на этот вопрос следует уточнить численность боеспособных кораблей и систему их базирования, привлекая помимо известного справочника С.П. Моисеева и другие источники.
13 декабря 1879 года Гидрографический департамент Морского министерства сообщил Инспекторскому департаменту, что состояние штурманской части позволяет идти в заграничное плавание 17 броненосным и 30 неброненосным кораблям Балтийского флота, причем в океан — только шести броненосным и 22 неброненосным. В январе 1880 года артиллерийская часть Кронштадтского порта доносила, что вполне укомплектован пушками 51 корабль, включая пароходофрегаты и вооруженные пароходы, и частично — еще три[62].
При этом вовсе не вооруженным показан недавно построенный полуброненосный фрегат «Герцог Эдинбургский», который, тем не менее, числится среди судов, снабженных всеми штурманскими принадлежностями и способных выйти в океан. Кроме того, в число вооруженных и готовых к дальним плаваниям вошли броненосный башенный фрегат «Адмирал Лазарев», башенные лодки «Смерч», «Чародейка» и ряд других кораблей, имевших изношенные котлы, пригодные для эксплуатации в течение только одного года[63]. Следует также учесть, что в упомянутых выше перечнях содержатся броненосные фрегаты «Севастополь» и «Петропавловск», клипера «Алмаз» и «Яхонт», которые еще в июле — августе 1879 года по приказанию генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича должны были быть отчислены к порту[64].
Кроме окончательно выбывавших из строя, часть кораблей постоянно находилась в более или менее продолжительном ремонте, поэтому количество действительных боевых единиц все время менялось. Если не принимать во внимание учебные корветы Балтийского флота и Черноморской флотилии, но учесть в составе последней две «поповки» и учебную минную шхуну «Гонец», а в составе Сибирской флотилии — клипер «Абрек» и четыре канонерские лодки, то боеспособный флот России едва ли превышал три десятка броненосных и такое же количество неброненосных кораблей разных классов, в основном устаревших типов.
Единственным современным мореходным броненосцем среди них был «Петр Великий». При благоприятных погодных условиях в пределах Балтики ему могли содействовать четыре броненосных башенных фрегата. В финляндских шхерах и у Кронштадта имели определенное значение 10 мониторов, три башенных лодки и девять канонерских лодок с 280-мм орудиями; при непосредственной обороне портов и шхер можно было использовать до сотни малых миноносок. Кроме того, 23 февраля 1880 года Александр II санкционировал строительство 50 малыхлых подводных лодок конструкции С.К. Джевецкого. Правда, они принадлежали Военному ведомству, отличались крайне скромными возможностями, но формально усиливали оборону приморских крепостей и облегчали задачи моряков.
Броненосная башенная лодка «Чародейка»
В конце 1870-х годов в состав Балтийского флота вошло свыше 100 миноносок
«Гроза» — канонерская лодка береговой обороны, вооруженная 280-мм орудием
Броненосный фрегат «Князь Пожарский» ставший одним из первых российских океанских крейсеров
В мирное время подавляющее большинство перечисленных кораблей базировалось на Кронштадт, а миноносок — на Гребной порт в Петербурге. С началом же боевых действий Балтийский флот мог опереться также на Свеаборг и Ревель, правда, располагавшие ограниченными ресурсами. Все они находились на берегах Финского залива, обеспечивая контроль над его водами, но оставляя практически без защиты все курляндское и лифлядское побережье. Вдобавок залив надолго замерзал, что вынуждало разоружать корабли ежегодно с октября по апрель.
Для крейсерских операций в океанах предназначались главным образом четыре броненосных и полуброненосных фрегата, а также 16 клиперов, из которых шесть были недавно введены в строй и два достраивались. Для сравнения заметим, что в английском флоте к 1880 году насчитывалось около 50 мореходных броненосцев и 150 неброненосных кораблей, а в германском, до 1871 года существовавшем едва ли не символически, свыше 20 броненосцев и 30 неброненосных кораблей, преимущественно новой постройки[65].
