Владимир Горончаровский - Спартаковская война: восставшие рабы против римских легионов

Но даже жестокие показательные меры не могли сломить стремление римских рабов к свободе. И вот в 136–132 гг. до н. э. разразилась первая «рабская война», охватившая весь остров Сицилия. Благоприятные условия для нее были созданы благодаря огромной степени концентрации рабов, прежде всего сирийского происхождения, которые легко могли договориться между собой. Обычно подобной ситуации старались избегать. Начавшееся восстание местный уроженец Диодор Сицилийский (90–30 гг. до н. э.) характеризует следующим образом: «…многие города подверглись страшным бедствиям; бесчисленное количество мужчин и женщин с детьми испытало величайшие несчастья, и всему острову угрожала опасность попасть под власть беглых рабов, усматривавших в причинении крайних несчастий свободным людям конечную цель своей власти. Для большинства это явилось печальным и неожиданным; для тех же, кто мог глубоко судить о вещах, случившееся казалось вполне естественным. Благодаря изобилию богатств у тех, которые высасывали соки из прекрасного острова, почти все они стремились прежде всего к наслаждениям и обнаруживали высокомерие и наглость. Поэтому в равной мере усиливалось дурное обращение с рабами и росло отчуждение этих последних от господ, прорывавшееся в ненависти против них. Много тысяч рабов без всякого приказания стеклось, чтобы погубить своих господ…» (Diod. XXXIV. 2. 1).

Вспыхнувший мятеж спровоцировали крупные землевладельцы, казалось, пытавшиеся превзойти друг друга в жадности и жестоком отношении к рабам. Достаточно характерный эпизод связан с богачом Дамофилом, к которому однажды пришли полуголые пастухи и попросили выдать им одежду. Они получили следующий ответ: «Что же, разве путешественники ездят голыми по стране и не дают готового снабжения тем, которые нуждаются в одежде?» (Diod. XXXIV. 2. 38). Непонятливых рабов, посмевших обратиться лично к хозяину, было приказано привязать к столбам и высечь, а потом отпустить. Урок не пропал даром. Скоро всю Сицилию наводнили отряды разбойников, и дороги стали небезопасны. Римские наместники предпочитали смотреть сквозь пальцы на бесчинства разбойничающих пастухов во вверенной им провинции, лишь бы не ссориться с влиятельными лицами, на землях которых совершались нападения. Уже упомянутый Дамофил чувствовал себя настолько безнаказанным, что вооружил целый отряд рабов, сопровождавших его в путешествиях по Сицилии. В конечном итоге это оружие обратилось против него самого.

Рабы из дома Дамофила, особенно часто подвергавшиеся неожиданным и унизительным наказаниям, не выдержали и обратились за советом к своему собрату по несчастью сирийцу Евну, который почитался ими как волшебник и прорицатель. Тот не только поведал заговорщикам о благоволении богов, но и настоял на скорейшем их выступлении. В результате наскоро собранные и вооруженные чем попало четыреста человек, к которым тут же присоединилось множество городских рабов, неожиданно напали на считавшийся неприступным город Энну, расположенный в центре Сицилии, на высоком холме, обрывистом со всех сторон (рис. 23). Они врывались в дома, убивали, грабили и насиловали. Евн, выбранный восставшими царем, созвал народное собрание и приказал казнить всех пленных горожан кроме оружейников, которые в кандалах должны были работать и дать его людям возможность в дальнейшем успешно сражаться за свою свободу.

В качестве правителя новоявленный царь стал носить диадему и соответствующее облачение. Он окружил себя умными и дальновидными людьми, вошедшими в его совет. Среди них особое положение занял грек по имени Ахей, много сделавший для укрепления быстро растущей армии рабов. Конечно, ее вооружение — топоры, серпы, пращи, обожженные палки — оставляло желать лучшего, но когда численность воинов под началом Ахея достигла 10 000 человек, он стал открыто нападать на римлян и нанес им несколько поражений. Скоро численность восставших возросла еще на 5000 воинов за счет отряда рабов во главе с бывшим киликийским пиратом Клеоном, прибывшим с юго-запада Сицилии. Только тогда из Рима на остров отправили для наведения порядка восьмитысячное войско претора Луция Гипсея. Однако этого оказалось явно недостаточно. Последовавший разгром римлян вызвал усиление притока рабов в Энну, и вскоре Евн располагал уже семидесятитысячной армией, способной брать города и успешно противостоять брошенным против него военным силам.

Лишь третьему из отправленных на остров консулов, Публию Рупилию, после длительной осады и захвата Тавромения (совр. Таормина), укрепленного города на восточном побережье Сицилии (рис. 24), удалось изменить ситуацию в свою пользу. Следующей целью этого полководца стала расположенная в 100 км к юго-западу Энна. Защитники крепости продолжали стойко держаться даже после случайной гибели Клеона во время неудачной вылазки. Как и Гавромений, Энна пала, став жертвой предательства, однако царю Евну удалось бежать. Несколько позже он все-таки был схвачен римскими солдатами и умер в тюрьме. Так завершилось первое сицилийское восстание рабов, подавленное ценой огромных потерь.

К концу II в. до н. э. в положении сицилийских рабов мало что изменилось, и в 104 г. до н. э. остров оказался охвачен новой волной насилия. Правда, на этот раз очередное восстание быстрее перешло от этапа стихийных массовых акций к созданию нового рабского государства. Его успехи во многом объясняются крайне неблагоприятной на тот момент для Рима ситуацией, так как начавшееся наступление германских племен кимвров и тевтонов завершилось на первых порах ужасающим разгромом нескольких римских армий. Сначала мятеж вспыхнул на западе Сицилии, в области Галикий, где 30 рабов убили своих господ, а затем освободили своих товарищей в соседних усадьбах. Когда их число увеличилось вчетверо, они заняли чрезвычайно удобное для обороны природное место и дополнительно укрепили его. Туда немедленно стали стекаться вооруженные рабы. Очевидная опасность побудила претора Лициния Нерву начать осаду лагеря мятежников, но взять его он оказался не в состоянии. Только хитрость и подкуп помогли римскому военачальнику перебить восставших, однако вскоре беспорядки вспыхнули с новой силой. Из юго-западной части острова пришло сообщение о том, что 80 рабов римского всадника Публия Клодия убили своего господина. Пока собирали новый отряд солдат, уже около 2000 человек успели примкнуть к восстанию. Подавить его силами одной когорты из гарнизона Энны не удалось. Более того, она была обращена в бегство, потеряв при этом много оружия. Молва об этом быстро разошлась по острову, и через несколько дней войско восставших увеличилось втрое. К ним присоединялись и «бедняки из числа свободных, которые предавались всевозможным бесчинствам и грабежам» (Diod. XXXVI. 5. 6).

После успешного сражения повстанцы выбрали своим царем гадавшего по внутренностям животных прорицателя Сальвия, что, несомненно, является признаком того, насколько большое значение они придавали религиозному аспекту власти. Сальвий разделил военные силы восставших на три отряда, которые должны были очистить от римлян остров, а также вербовать приверженцев и собирать оружие и лошадей для формирования конницы. Помимо всего прочего, разделение армии на три части облегчало снабжение ее продовольствием, ибо крупные города закрывали ворота перед рабами. «Их жители, — писал Диодор, — едва-едва могли считать своим лишь то, что находилось внутри городских стен, то же, что было за ними, считали чужим и принадлежавшим рабам в силу беззаконного захвата» (Diod. XXXVI. 5. 6). В конце концов все войско Сальвия, которое насчитывало 20 000 пехотинцев и 2000 всадников, сосредоточилось у Моргантины на юго-востоке Сицилии (рис. 25). Неоднократные попытки взять штурмом городские укрепления закончились неудачей. Между тем подошедшая десятитысячная армия Лициния Нервы легко овладела слабо охранявшимся лагерем повстанцев, но тут же потерпела поражение под натиском их превосходящих сил. Эта громкая победа позволила рабам захватить оставленный противником лагерь, в изобилии получить столь необходимое им оружие и удвоить численность их армии. Моргантина, тем не менее, продолжала ожесточенно сопротивляться, в немалой степени благодаря тому, что местным рабам обещали свободу в обмен на участие в войне. Правда, когда осада была снята, эти обещания не были выполнены, и в результате большинство обманутых перешли на сторону Сальвия.

Как и в период первого восстания, в западной части острова появился еще один вождь восставших рабов, тоже бывший киликийский пират — знаток астрологии Афинион, по желанию своих приверженцев увенчавший себя царской диадемой. Предпринятые им действия показали, что он вполне достоин этого титула. Только самых сильных из тех, кто пошел за ним, он сделал воинами, остальные должны были заниматься обычным трудом и обеспечивать армию продовольствием. Собрав войско из 10 000 человек, Афинион решился на осаду хорошо укрепленного города Лилибея. Когда сопротивление его защитников сломить не удалось, он заявил, что боги посредством звезд повелели ему снять осаду во избежание больших бедствий. Последующие события, связанные с высадкой на острове войск, переброшенных из Северной Африки, еще больше убедили рабов в его удивительной способности познавать волю богов.