Олег Мороз - Хроника либеральной революции

Ну, кто для Хасбулатова были все эти Явлинские, Гайдары, Бурбулисы, Шохины! Именно такая вот не различимая глазом институтская мелочь. А туда же лезут! Умничают! Не почитают старших.

Между тем, если уж говорить о научных авторитетах серьезно, Гайдара и его реформы поддержали люди, обладающие наивысшим авторитетом в мировой науке. Тут достаточно сослаться хотя бы на такого выдающегося ученого, как американский экономист русского происхождения, лауреат Нобелевской премии Василий Леонтьев. Уже тогда, когда реформы еще только задумывались, он призвал к скорейшему и всеобъемлющему их воплощению в жизнь. Своим весомым словом он подтвердил, что вырваться за пределы «королевства кривых экономических зеркал», какое являла собой экономика советского образца, можно лишь через полноценную либерализацию цен и широкомасштабную приватизацию.

Что касается Хасбулатова, как потом выяснилось, он, ко всему прочему, еще и сам претендовал на пост главы правительства. Это тоже, по-видимому, было одной из причин патологической ненависти спикера ВС к Гайдару.

Если же отвлечься от политических и академических интриг, дрязг и склок, перенесенных на почву государственной деятельности, попытаемся ответить серьезно, — ну какое самое наикомпетентное и наиквалифицированное правительство способно было в мгновение ока вытащить Россию из той непролазной дыры, из того непроходимого болота, куда ее загнали коммунистические правители за десятилетия своего бездарного правления? Эти непролазность и непроходимость были многократно усилены в последние годы перед реформами, когда велись бесконечные обсуждения, какими именно эти реформы должны быть. Разговоры, разговоры, разговоры… Слова, слова, слова… А страна все ближе и ближе к пропасти — к экономическому коллапсу, к голоду и гражданской войне.

Позже в разговоре со мной Гайдар признался, что самое тягостное его ощущение от конца 1991 года — пустые магазинные прилавки, нескончаемые мрачные очереди буквально за всем и — общее ожидание неминуемой катастрофы.

То же самое, почти слово в слово он напишет в своей книге «Дни поражений и побед» (впрочем, он это повторит не раз):

«Декабрьская Москва 1991 года — одно из самых тяжелых моих воспоминаний. Мрачные, даже без привычных склок и скандалов, очереди. Девственно пустые магазины. Женщины, мечущиеся в поисках хоть каких-нибудь продуктов… Всеобщее ожидание катастрофы. Когда, даже сегодня еще (книга вышла в 1996-м в издательстве «Вагриус». — О.М.) меня продолжают обвинять в безнравственной и безжалостной политике, больно ударившей по карману трудящихся, в жестких мерах, приведших к обесцениванию и без того «пустых» вкладов в сберкассах, на память мне всякий раз приходит эта страшная картина зимней Москвы. И я убежден, что делом самой высокой нравственности в тот момент было спасение людей от голода и холода».

(Кстати, аналогичные «светлые воспоминания» о тех днях сохранились и у другого лидера реформ — Анатолия Чубайса.

— Помню, в ноябре 1991 года, перед отъездом из Ленинграда, — рассказывал он в одном из телеинтервью, — зашел в универсам, обычный ленинградский универсам… И как сейчас помню, там продавался всего один товар, под названием «гнилая свекла», ящик с которой стоял посреди универсама.

По-видимому, и для Чубайса эти воспоминания стали одним из самых мощных стимулов, подвигнувших его на энергичную реформаторскую деятельность).

Выдержки из справки, полученной правительством, о положении в стране и отдельных регионах на середину ноября 1991 года:

«Продажа мясопродуктов, масла животного, масла растительного, крупы, макаронных изделий, сахара, соли, спичек, табачных изделий, алкогольных напитков, мыла хозяйственного, туалетного и других и других производится, в основном, по талонам…

Отпуск хлеба и хлебобулочных изделий ограничен, реализация молокопродуктов — по мере их поступления — при наличии больших очередей и ограниченного времени торговли.

Архангельская область. Мясопродукты… реализуются из расчета 0,5 кг на человека в месяц… Молоко имеется в продаже не более часа. Масло животное продается по талонам из расчета 200 г на человека в месяц. Талоны не обеспечены ресурсами… Мукой в рознице не торгуют, она поступает только для хлебопечения. До конца года недостаток фондов на муку 5 тыс. тонн. Хлебом торгуют с перебоями. Сахар отпускают по 1 кг в месяц на человека, талоны на него из-за недогруза заводов Украины с июня не отовариваются.

Нижегородская область. Мясопродуктами торгуют по талонам, на декабрь не хватает ресурсов. Молоком торгуют в течение часа. Масло животное реализуется по талонам — 200 г на человека в месяц. Не хватает ресурсов. Растительное масло в продаже отсутствует… С перебоями торгуют хлебом, не хватает зерна на хлебопечение…

Пермская область. На декабрь выдано талонов на масло животное по 200 г на человека, но ресурсов под них нет… Растительного масла в продаже нет… Сахар отсутствует в продаже… Хлебом торгуют с перебоями, при наличии больших очередей. Не хватает муки на хлебопечение».

И так везде. Пустые прилавки. Бесконечные очереди. За всем… Талоны, на которые в действительности ничего купить нельзя. Забавно сейчас слышать утверждения, что до Гайдара мы жили чуть ли не в раю…

До беспрецедентно низкой отметки — 289, 6 тонн — сократился золотой запас (для сравнения: трижды проклятое царское правительство в тяжелейшей ситуации войны оставило своему преемнику — Временному правительству — 1300 тонн золота). Этих крох уже не хватало на покрытие самых неотложных потребностей страны.

Столь же катастрофичным было положение с валютными резервами. Из справки, предоставленной правительству Внешэкономбанком:

«В связи с крайним обострением платежной ситуации страна в течение года неоднократно оказывалась на грани неплатежеспособности ввиду недостатка ликвидных ресурсов в свободно конвертируемой валюте, о чем неоднократно докладывалось руководству страны.

В конце октября 1991 года ликвидные ресурсы были полностью исчерпаны, в связи с чем Внешэкономбанк СССР был вынужден приостановить все платежи за границу, за исключением платежей по обслуживанию внешнего долга…

…К концу второй декады ноября ликвидных валютных ресурсов ожидается недостаточно даже для выполнения безусловных обязательств государства, и страна может быть объявлена неплатежеспособной».

В справке также говорилось, что в связи с недостатком валюты банк, среди прочих источников, использовал находившиеся на его счетах «средства валютных фондов предприятий, организаций, республик и местных органов власти». Почему-то умалчивалось, что использовались еще и деньги простых граждан.

Егор Гайдар:

«Итак, последний год своего правления коммунисты закончили тем самым, с чего начали 74 года назад, — реквизицией валютных счетов предприятий, организаций и граждан, хранившихся во Внешэкономбанке.

В общем, нет ни хлеба, ни золота. И нет возможности платить по кредитам. А новых ждать неоткуда. Потрясающим сюрпризом для меня это не явилось, и все же до прихода в правительство оставались какие-то иллюзии, надежды, что, может, дела чуть лучше, чем кажется, что есть тайные, подкожные резервы. Но нет, ничего нет!

Знаете, как бывает, когда видишь кошмарный сон? Конечно, страшно, но где-то в подсознании теплится надежда: ничего, стоит сделать усилие, проснуться, и ужасы исчезнут… А здесь делаешь это чертово усилие, открываешь глаза, а кошмар — вот он, рядом».

Так обстояло дело с «волюнтаристским», не вызванным будто бы объективной необходимостью желанием Гайдара начать либеральные реформы — такие обвинения до сих пор шлют в его адрес. На самом деле только они, эти реформы, и могли спасти страну. Других путей спасения не просматривалось…

Наконец, еще одно обвинение, адресуемое Гайдару: дескать, начав реформы, он делал все не так, очень старался, чтобы они легли тяжелым бременем на простых людей. Разумеется, ошибки были и у Гайдара (а кто их не делает?). Однако в действительности реформы пошли не так, как хотелось бы, совсем по другим причинам. Сказались, во-первых, тяжелейшие начальные условия, о которых уже говорилось. Во-вторых, дал о себе знать краткий — всего несколько месяцев — срок пребывания Гайдара у власти: его отстранили, не дав завершить практически ничего из задуманного. И наконец, в-третьих, решающую роль сыграло дичайшее сопротивление, которую оказали реформам их противники, которые и при Гайдаре, и при следующих премьерах действовали по принципу «Чем хуже — тем лучше!». А реализовывать этот принцип им не составляло труда, поскольку у них было большинство и в Верховном Совете, и на Съезде, и в двух первых Думах, и в местных органах представительной власти…