Себастьян Хаффнер - От Бисмарка к Гитлеру
Но все эти обстоятельства, которые относятся к делу и которые следует назвать, представляются мне не моей темой, поскольку Германский Рейх (который с момента своего рождения был смертельно болен, как однажды написал историк Артур Розенберг) в своих экономических обстоятельствах и во внутренней политике ни разу не потерпел крах, а произошло это в его внешнеполитическом положении и в его внешней политике.
Тем не менее, в этом месте следует привести некоторые замечания относительно внутренней политики эпохи Бисмарка, которые, как сказано, создали много несчастий. Бисмарк внутриполитически построил свое основание рейха на компромиссе консерваторов с либералами, которые одновременно были националистами. Правда, его «министерство кризисов» в Пруссии начало свою деятельность с тяжелого конфликта между правительством и либералами; но Бисмарк с самого начала имел в виду соглашение со своими противниками и он верил, что сможет прийти с ними к почётному миру. Это должно было основываться на двойной основе, тем что он, во-первых, удовлетворит национальные стремления либералов, а они, во-вторых, после примирения будут участвовать во внутренней политике рейха. Бисмарк лично был консервативным монархистом. Но конституционный компромисс, на котором покоился рейх, предусматривал полупарламентскую монархию, и политический компромисс, которого он желал при основании рейха, была прочной коалицией консерваторов и национальных либералов. «Железный канцлер» с 1867 до 1879 года в основном из консервативных предпосылок проводил либеральную политику с либералами; в конце он зашел столь далеко, что хотел ввести в прусское правительство одного из них, ганноверца Бенигсена, возможно даже как вице-премьер-министра. Это не получилось. Тем не менее: Бисмарк честно провел свой либеральный период. Что он не предусмотрел, это было то, что компромисс с национал-либералами после 1871 года не ограничивался внутренним удовлетворением.
Примерно к моменту основания рейха Бисмарк совершенно неожиданно обнаружил себя противостоящим двум совершенно новым политическим партиям и силам, с которыми он не придумал ничего лучшего, кроме как вести войну на уничтожение — и которую он проиграл. Это были центристы и социал-демократы. Обе партии были основаны примерно в то же время, что и рейх, так что они были истинными партиями рейха. Бисмарк несправедливо называл их врагами рейха.
Он основывал свою теорию враждебности этих партий к рейху на их международных связях. Центр был партией немецких католиков, а католическая церковь была и является и сейчас бесспорно международным явлением. Центр со своей стороны как раз в то время был сильно ориентирован на Рим — называли это бранным словом «ультрамонтан[7]», поскольку они так сказать через горы смотрели на Рим. Но самым интересным у центра на долгое время было совершенно иное. Все другие немецкие партии были партиями классовыми: консерваторы — партия аристократии, либералы — партия в то время сильно поднимавшейся буржуазии, социал-демократы, которые теперь добавились к ним, были сначала чисто рабочей партией. Центр же, напротив, не был связан ни с каким классом, он включал в себя все классы: была повсюду католическая аристократия, даже высшая аристократия, была сильная католическая буржуазия, и естественно были католики-рабочие. Центр пытался интегрировать в себя все эти классы и внутри решить их противоречия. Это было новым. Этот центр был партией такого типа, какого еще не было до того в Германии и в Европе: народной партией. Это интересно потому, поскольку в настоящее время нами управляют практически только лишь такие партии. Прежде всего, партия центра несомненно является историческим предшественником сегодняшнего христианско-демократического союза.
Как раз этот характер центра, его перекрывающая классы структура вызывали тревогу у Бисмарка. Он знал, как обходиться с классами, и сам совершенно осознанно был представителем своего класса прусских юнкеров. Для него было естественным заключать компромиссы с другими классами и классовыми партиями. Но партия, которая не представляла никакого класса, казалась ему государством в государстве, «врагом рейха»; и в семидесятые годы он пытался — в отличие от того, как он вёл себя с либералами в шестидесятые годы — не привести центр к миру путём борьбы, а уничтожить его, разгромить.
Это ему не удалось. Центр с самого начала был сильной партией, и в семидесятые годы, во время так называемой культурной борьбы (как была названа война Бисмарка против центра на уничтожение) он стал еще сильнее.
В случае социал-демократов этот отличительный признак отсутствовал. Социал-демократы образовывали классовую партию, и Бисмарк в целом понимал, что рабочий класс, четвертое сословие, тоже политически формируется и хочет участвовать в разговоре, защищать свои интересы. В шестидесятые годы он дружелюбно общался с Лассалем, отцом-основателем социал-демократии, даже строил определенные политические планы, из которых однако затем ничего не вышло. Что раздражало Бисмарка в социал-демократии, это был не её классовый характер, а в первую очередь её интернациональный настрой и, во-вторых, что еще важнее, её в то время еще революционная направленность.
Социал-демократы при основании были революционной партией, которая в речах производила много шума и открыто заявляла, что она желает совершенно другое общество, совершенно другое государство. Врагами рейха по этой причине они не были. Свою революцию они хотели провести вполне в рамках Германского Рейха. Но у Бисмарка было глубокое отвращение к революции, которое он принес с собой из 1848 года, и от которого не мог избавиться на протяжении всей жизни. Он желал классового общества, он хотел общества, в котором его класс — компромиссным образом совместно с либеральной буржуазией — был бы ведущим. Возможно, при известных условиях он был бы готов включить в государствообразующий компромисс также и рабочий класс. Но революции он боялся и ненавидел её.
И таким образом Бисмарк с 1878 года вёл беспощадную борьбу против социал-демократов. «Закон против угрожающих обществу устремлений социал-демократии» предусматривал ужасные вещи: выдворение её вождей — не из Германии, но из их теперешних мест обитания, — запрет социал-демократических объединений, собраний, печатных изданий, газет. Во второй половине времени правления Бисмарка социал-демократия существовала в лучшем случае еще полулегально. Она реально преследовалась. Хотя она могла участвовать в выборах в рейхстаг, вести предвыборную борьбу и быть представленной в рейхстаге. На эти конституционные права Бисмарк не покушался. Но всё остальное было для СДПГ запрещено. И всё же: удивительно неудержимым образом социал-демократия во время этих преследований от выборов к выборам становилась всё сильнее. Это было одно из мрачных облаков на политическом небосклоне, которые висели на нем во время правления Бисмарка. Бисмарку не удалось разделаться с СДПГ, но он никогда не прекращал бороться с ней. Совсем уже к концу он хотел обострить борьбу даже вплоть до полного запрета и высылки руководителей социал-демократии из рейха. Из этого тогда ничего не вышло.
Разумеется, он пытался победить социал-демократов также конструктивными методами. В восьмидесятые годы — годы преследований социалистов — были заложены основы немецкой политики социального страхования: в 1883 году страхование по болезни, в 1884 году страхование от несчастного случая, в 1889 страхование по инвалидности. Тогда это была неслыханно смелая и новая политика. Нигде не было ничего подобного — только в Германии. Поэтому Бисмарка почитают как отца современного немецкого социального государства, и в действительности в социальной политике Германия всё время вплоть до конца рейха шла впереди других стран — и идет еще и сегодня. Но Бисмарк рассматривал эту политику как часть своей борьбы против социал-демократии. Он надеялся увести рабочих от социал-демократов тем, что он улучшал их социальное положение с помощью государства. Это ему не удалось. Рабочие принимали социально-политические благодеяния, но они не давали себя подкупить. Они оставались социал-демократами.
К этому можно здесь добавить еще нечто иное, а именно то, что Бисмарк вообще во второй половине своего периода правления, с 1979 года, пытался политически непосредственно соответствовать экономическим интересам различных немецких классов. В 1879 году он основал «Картель производящих сословий», то есть союз между сельским хозяйством и крупной промышленностью. Введением защитных таможен он обеим группам сделал одолжение. Можно сказать, что он — почти что немного по-марксистки — пытался оформить рейх как единое целое не только политически, но и социально-политически.
Этот рейх уже к концу эпохи Бисмарка проявил свою двойственную внутри-политическую природу, которая также продолжает действовать вплоть до нашего времени в Федеративной Республике. Наряду с партиями возникли объединения. Союз фермеров, правда, возник лишь после отставки Бисмарка, в 1893 году, как организация преимущественно земледельцев к востоку от Эльбы. Это была вообще-то внутренняя коалиция между крупными аграриями и малоземельными крестьянами. Но уже до того существовали центральное объединение немецких промышленников, союз тяжелой промышленности; ганзейский союз ориентированной на экспорт легкой промышленности, в котором также активно участвовали финансовые организации и банки; и наконец, профессиональные союзы, которые совершенно независимо от социал-демократической партии старались непосредственно улучшить положение рабочего класса в экономической области — не посредством политической революции, а через совместную борьбу за лучшие условия работы и жизни, прежде всего за более высокую заработную плату. И это всё также относится к тому, на что Бисмарк повлиял во внутренней политике.
