Александр Селянинов - Тайная сила масонства

VII

В начале XVIII века европейский мир имел явно выраженную христианскую совесть, и основателям масонства пришлось прежде всего считаться с нею. Проповедовать свои взгляды открыто они не могли и располагали поэтому лишь одним способом для пропаганды своих идей: создать род школы, соединить в ней отборных учеников и тайно и медленно развивать в наставлять их по-своему для того, чтобы мало-помалу изменить мнение и взгляды общества, среди которого вращались ученики. Основателям масонства предстояло изобрести такое тайное общество, которое с виду казалось бы не тайным, и в то же время могло бы постепенно заменять в каждом члене его христианское миросозерцание новым и выработать из него пламенного приверженца новых идей. Они выставляли масонство как невинное содружество или братство, имеющее будто бы только смешную претензию играть в тайное общество и для этого нарочно прибегали к нелепым приемам. Без открыто действующего масонства, хотя бы и скрывающего свои цели, но свободно работающего над совращением христиан, действовать было трудно, если и вовсе не невозможно. В том виде, как поставлено масонство сейчас, адептами его могут являться самые разнообразные люди; но преимущественно оно пополняется следующими тремя категориями людей: 1. люди честолюбивые и страстные, готовые на все рада удовлетворения своего честолюбие или своих страстей; 2. идеалисты-мечтатели, способные на самопожертвование, но неспособные остеречься от обмана и легко поддающиеся ему; и наконец 3. люди, отличающиеся своим простодушным невежеством и просто легковерною глупостью. Среди честолюбцев масонство набирает своих политиканов, и чем циничнее и наглее их честолюбие, тем более оно их ценит. Из среды идеалистов-мечтателей берутся масонские проповедники; их искренность и восторженное убеждение легко передаются окружающим, заражают их; они образуют истинную защиту масонства; будучи сами идеальными, честными и добрыми, они заставляют верить в идеализм, честность и доброту масонства. Они предназначаются для высших степеней. Некоторые из них привлекаются даже в известные группы главенствующего невидимого масонства. Те группы, в которые открывается им доступ, представляются им в виде как бы святого святых, места трепетания истинной души, масонства. Для масонства очень важно, чтобы эти честные люди и проповедники считали бы себя стоящими на вершине всего масонского здания. Они должны воображать, что стоять выше честолюбцев, которых они в душе презирают; они должны смотреть на них как на простых наемников, недостойных, но необходимых для той высшей религии, в которой они сами являются первосвященниками. Благодаря этому, они как бы покрывают собою этих честолюбцев, и им невдомек, что последние могут быть введены в другие тайные группы высшего масонства, откуда видна вся громадная масонская организация и власть. Путем разжигания честолюбия и страстей можно держать человека в большей зависимости, и потому честолюбцы и сладострастники особенно ценны в масонстве, для направляющей силы, ибо, имея возможность удовлетворять своим страстям и порокам, они душой и телом отдаются служению масонским планам. Наконец третья категория - глупцы и простаки допускаются в масонство в громадном количестве; причем оказывается - не в обиду будет им сказано - что так называемые "интеллигенты" стоят среди них на первом плане : они образуют галерку и при том по своему очень деятельную, ибо она фанатизирована; в эту последнюю третью категорию входит 90 % общего числа всех французских масонов. Доказательством тому, что проповедь антихристианства, выразившаяся во Франции в открытом гонении на Католицизм, далеко не есть еще конечная цель масонства, служит то, что, когда было покончено с религиозной традицией во Франции в смысле правительственной организации, разрушительное стремление обратилось в другую сторону: на понятие о собственности, семье, отечестве. Из всего вышесказанного видно, что масонство есть по преимуществу аппарат воспитательный, не действующий активно и представляющий собою ту особенность, что воспитатели остаются втайне для воспитываемых. Подобное условие очевидно было бы неосуществимым, если общая система масонской организации была бы такова, что приказание, отдаваемые одними адептами, исполнялись бы другими. Сразу знали бы, откуда идут эти приказание и сразу стадо бы ясно, кто руководитель всего. Поэтому в масонстве никогда приказаний не отдается. Представим себе, что некая сила стремится основать свою власть не на материальном могуществе, ибо она им не располагает, а на средствах интеллектуального порядка; для этого необходимо ей прикрыться циклом идей, подобрав их так, чтобы эти идеи прямо или косвенно подрывали все те силы, которые могли бы им противодействовать. Успех в том случае будет обеспечен, если эти, служащие прикрытием, идеи будут завлекательны, лестны для народов, которые тем легче отдадутся им и отдадутся с любовью, с восторгом, сами того не замечая, что предают себя в руки поработителей. Что же будет, если эта сила, годами, периодами годов настойчиво станет работать над созданием подобного настроения умов, постепенно увеличивая свое напряжение? - Ведь ей несомненно рано или поздно удастся создать своего рода религию и ряд фанатических приверженцев этой религии, готовых по первому же знаку восторженно выполнит все, что от них потребуют. Понятно, что чем лучше будет при этом скрыт конечный план, тем легче будет его осуществление, ибо никому и в голову не придет препятствовать тому, чего не знаешь. Основанное и устроенное таким образом масонство действует не торопясь, не спеша и не взирая на то, когда будет достигнут результат, лишь бы достигнуть его. Поэтому в масонской деятельности периодам активного выступления, которые бывают всегда напряженны, но очень кратки, предшествуют всегда. долгие годы незаметной, тщательной подготовительной работы. Открытые выступления масонов бывают редко и только тогда, когда они по расчетам могут действовать наверняка. Большей же частью на масонстве лежит единственная задача подготавливать эти редкие и быстрые как бы удары посредством долгих периодов пропаганды, обмана, подделки общественного мнения и постепенного воспитания умов в необходимом для их целей направлении. Масонство при этом не стесняется в способах, лишь бы все это всегда происходило скрыто. Насколько важны и необходимы эти длинные периоды подготовки, можно видеть из того, например, что масоны два раза овладевали Францией, когда это было ими хорошо подготовлено, и два раза терпели поражение, когда начинали действовать слишком поспешно, без должной подготовительной работы. Французская, так называемая, "великая" революция и современное порабощение масонами Франции были предшествуемы весьма длинными периодами подготовки; а в обоих неудачных для масонства случаях - 1843 и 1871 гг., когда они думали с налету воспользоваться политическими обстоятельствами и выступали так сказать экспромтом - у них ничего не вышло. Можно даже сказать, что истинная роль масонства заключается только в одной подготовке периодов действительных выступлений, при самих же этих выступлениях масонство как бы стушевывается. Оно дрессирует людей в виду определенной цели, как дрессируют собак для того или иного рода охоты. Мало-помалу оно добивается того, что обращает людскую волю в механизм, тайну приведение в действие которого знает только скрытая тайная сила, являющаяся последним направляющим звеном в длинной цепи связанных одна с другою причин масонского "действа". Когда настает благоприятный момент, эта причинная сила спускает своих привязанных к масонской будке собак, заранее уверенная, что они просятся именно на ту добычу; на которую их предварительно долго натравливали. Тогда масонские собрания прекращаются и масоны как бы исчезают с лица земли; этим масонство избегает всякой ответственности, и трудно поэтому установит воочию участие масонов в тех или иных революционных действиях. Спрятавшиеся вовремя и не уличенные, масоны снова имеют возможность начать свою разлагающую подготовительную работу беспрепятственно, когда это будет признано нужным. В момент же активных действий выпущенные из лож масоны принимают какое угодно наименование, лишь бы оно скрывало их принадлежность к масонству. Они будут называться якобинцами, монтаньярами, террористами, коммунистами, оппортунистами, радикалами кадетами, октябристами, - словом чем угодно, только не масонами. Будет казаться, что они работают за свой страх и риск, а в действительности они, как загипнотизированные, будут делать то, что прикажут им гипнотизеры, зачаровавшие их. Но что бы они ни делали, какие бы преступления ни совершали, находясь под влиянием этого зачарования, масонство всегда сможет отпереться от них и сказать: "мы тут не причем; они действуют сами от себя".

VIII

В наше время масонство в первый раз переменило способ своего действия, убедившись. вероятно, что при прежних активных выступлениях его прозелиты и приспешники брались за дело слишком ретиво, действовали слишком опустошительно, вследствие чего необходимо являлась реакция. Теперь по-видимому, предпочитают держать масонов на привязи и спуская их, сейчас же снова берут на свору, не дозволяя с их стороны выходок слишком резких и решительных. Во Франции теперь заставляют масонов, депутатов и сенаторов, действовать в бурбонском дворце и в сенате не иначе, как согласно тому, что предварительно постановлено в ложах. Таким образом руководящая сила может соразмерять удары, наносимые французскому народу. Правда, это служит доказательством, что с французами уже не стесняются, как с нацией порабощенной, и действуют с рассчитанной медлительностью, дабы обеспечить себя от обратных толчков. Как мы уже говорили, в масонстве никогда не отдается никаких приказаний, а практикуется метод, указанный между прочим "Revue Maconnique" - действовать тщательно прикрытыми индивидуальными влияниями, т. е. действовать внушениями. Масонам-министрам, сенаторам и депутатам также не отдается никаких прямых приказаний, а дабы они действовали в благоприятном для направляющей масонство силы смысле, она начала с того, что возвела их к власти при таких условиях, что они как бы сами собою обратились в ее подручных. Если они дорожат своими интересами, то они принуждены делать то, чего от них желают; они знают, что всем обязаны только масонству и снова падут в небытие, откуда оно их извлекло , если пойдут против него. Лубе держался истому, что шел за одно с масонством, а Казимир Перье быстро пал потому, что шел против него. Однако, был все-таки один такой случай, что масонство отдало категорический приказ. Случилось это в деле бр. Морино, причем и тут даже приказание было дано не ему, а "мастеру стула" его ложи. В этом деле совет ордена решился на такой произвол, который нарушал не только обычные правила масонской предосторожности, но шел в разрез даже с некоторыми общими масонскими постановлениями. Дело касалось еврейского вопроса. Нужно сказать, что в масонских статутах нигде нет прямого запрещение антисемитизма. Есть вещи, о которых никогда не говорят у масонов, хотя именно они то часто и самые важные. Копен-Альбанселли знал нескольких масонов-антисемитов; им никогда не возбранялось это, но несмотря на их способности и желание стать депутатами и сенаторами, о них всегда как-то забывали. "Бр. Морино был антисемит, и ему удалось сделаться депутатом только благодаря общему взрыву антисемитизма в Алжире. Взрыв этот был настолько силен, что даже алжирское масонство было охвачено общим движением и временно ускользнуло из под духовного управления своей метрополии и стало отчасти антисемитическим, как и окружающий "непосвященный мир". Избирательная кампания 1898 года была особенно горячей. Морино был избран как антисемит при поддержке своей ложи, такой же антисемитической, как и он. Подобный, проступок требовал примерного наказания; но так как ни одна статья масонских статутов не запрещала антисемитизм, то совету ордена оставалось лишь опереться на принцип "веротерпимости". Побуждаемый конвентом совет ордена вошел в переписку с мастером стула алжирской ложи. "единение и прогресс", требуя возбуждения масонского следствие против бр. Морино. Мастер стула отвечал, что это невозможно, ибо ни по какой статье нельзя возбудит против него обвинение; притом он добавлял, что бр. Морино образцовый антиклерикал, женат чистогражданским браком и ни один из детей его не крещен, что он также образцовый республиканец, ибо голосовал всегда одинаково с бр. Бриссоном, а он только антисемит. Тогда совет ордена, забывая обычные правила предосторожности и основную масонскую тактику, предписывающую действовать внушениями, а не приказаниями, объявил мастеру стула ложи "единение и прогресс", что если Морино не будет отдан под суд, ложа будет приговорена к бездействию. Тогда ложа его судила и оправдала. Но совет ордена своей властью кассировал решение ложи и созвал свой масонский суд, который обвинил бр. Морино не как антисемита, (ибо это могло бы скомпрометировать масонство), а как клерикала и реакционера, что уже было абсолютно противно истине. Затем совет ордена стал стремиться к тому, чтобы Морино не был вновь избран депутатом, а также начал работать над искоренением антисемитизма в алжирских ложах, что наконец и было достигнуто".