Игорь Шумейко - ГИТЛЕРОВСКАЯ ЕВРОПА ПРОТИВ СССР. НЕИЗВЕСТНАЯ ИСТОРИЯ Второй Мировой
Вспомнить можно и о кутузовском презрении к гладким и правильным рассуждениям, и о его засыпании (иногда даже и с храпом) на военных советах. (Презрение к военным мудростям — это, допустим, художественная догадка Льва Толстого, но дремота Кутузова на военных советах — факт истории.)
Я намеренно задерживаю внимание читателя именно на эксцентричности настоящих военных гениев. Там, где воевать приходится по-настоящему (русская армия, английский флот), понимают, что эксцентричность — лучшее средство от тупости, формализма, боязливой вежливости. От всего-всего того, что уже в наши дни подведут под этот уникальный термин: политкорректность!
Политкорректным, правильным, все обстоятельно просчитывающим был лорд Чемберлен. Политкорректным по форме был и весь Мюнхенский договор 1938 года — данная книга еще докажет это. Британцы с французами рассчитали даже размер компенсации чехам за стада скота, которые они не успеют отогнать из Судетов! Будут приведены и еще целые сферы политики (например, в религиозном вопросе), где, безусловно, политкорректным был и сам фюрер.
А эксцентричными были Суворов, Кутузов и Нельсон. И адмирал Джеймс Сомервилл, выигравший самое значительное (на Европейском театре) морское сражение Второй мировой и выходивший на мостик, вырядившись под капитана Флинта, с попугаем на плече, был также антиполиткорректен. Он атаковал флот страны, с которой Британия не воевала (как и СССР с Польшей в1939-м!), и, кроме тех потопленных французских кораблей, оказал на ход Второй мировой войны еще одно исключительно важное, почти решающее воздействие, о котором пока мало кто упоминает. Но на странице 26 приводится этот факт, и вы, думаю, согласитесь, что сомервилловская битва при Мерсэль-Кебире должна занять свое, заслуженное место в истории Второй мировой.
От него (Джеймса Сомервилла) не ждали чрезмерного служебного рвения, однако такая из ряда вон выходящая операция требовала исполнителя себе под стать. Перспектива сражаться против французов ни у кого на флоте, от юнги до лорда адмиралтейства, не вызывала энтузиазма. Воинственная инициатива исходила свыше, от военного кабинета во главе с Черчиллем. По итогам состоявшегося вечером 30 июня в адмиральском салоне линейного крейсера «Худ» военного совета, на котором, кроме трех адмиралов и штабных чинов, присутствовали командиры всех крупных кораблей, а также 8-й и 13-й флотилий эсминцев, Сомервилл в полдень 1 июля доложил в адмиралтейство, что он категорически против силового решения. К этому мнению присоединился и командующий Средиземноморским флотом Эндрю Каннингхэм: «Применение силы в Оране может иметь серьезные последствия». Ответ из Лондона пришел в 18.46 тех же суток: «Британское правительство твердо решило уничтожить французские корабли, если не будет принято ни одно из условий ультиматума».
В напутственной правительственной телеграмме командующему соединением «Н» говорилось: «Вам поручается одна из самых неприятных и трудных задач, что когда-либо вставала перед британскими флотоводцами, но мы остановили свой выбор на Вас и полагаем, что Вы выполните свой долг до конца»
Мне кажется, что Черчилль в этой телеграмме стилизовался под знаменитый флажковый сигнал адмирала Нельсона, последний перед открытием огня в Трафальгарской битве: «Англия надеется, что каждый исполнит свой долг».
Соединение «Н» (Эйч) Сомервилла включало: линейный крейсер «Худ», линкоры «Резолюшн» и «Вэлиент», авианосец «Арк Ройал», легкие крейсера «Аретьюза» и «Энтерпрайз», 11 эсминцев. В Мерсэль-Кебире, выбранном первым объектом атаки, находились французские линкоры «Дюнкерк», «Страсбург», «Прованс», «Бретань», лидеры «Вольта», «Могадор», «Тигр», «Линкс», «Керсайнт» и «Террибль», гидроавианосец «Коммандант Тест». В Оране (несколько миль к востоку) находились эсминцы, сторожевики, тральщики и переведенные из Тулона недостроенные корабли.
Соединение «Н» подошло к Мерсэль-Кебиру утром 3 июля 1940 года.
В ультиматуме Сомервилла, написанном по поручению «правительства Его Величества», после напоминаний о совместной боевой службе, коварстве немцев и прежней договоренности между правительствами Британии и Франции о том, что перед капитуляцией на суше французский флот присоединится к британскому или затопится, французскому командующему морскими силами в Мерсэль-Кебире и Оране предлагалось на выбор четыре варианта действий:
1) выйти в море и присоединиться к британскому флоту для продолжения борьбы до победы над Германией и Италией;
2) выйти в море с уменьшенными экипажами для следования в британские порты, после чего французские моряки будут сразу репатриированы, а корабли будут сохранены для Франции до окончания войны (за потери и повреждения предлагалась полная денежная компенсация);
3) в случае нежелания вообще допустить возможность использования французских кораблей против немцев и итальянцев, чтобы не нарушать перемирия с ними, выйти под английским эскортом с уменьшенными экипажами во французские порты в Вест-Индии (например, в Мартинику) или в порты США, где корабли будут разоружены и сохранены до конца войны, а экипажи репатриированы;
4) затопить корабли в течение 6 часов...
В случае отказа от вышепредложенного я имею приказ правительства Его Величества использовать все необходимые силы для предотвращения попадания Ваших кораблей в руки немцев или итальянцев (...)».
И теперь представьте все «опции» французского адмирала Женсуля. Немцы в Париже. Правительство Франции заключило перемирие, может, и близкое к капитуляции, но это его, французское правительство, пытающееся спасти страну в сложившихся условиях. Сдать корабли англичанам — нарушить условия перемирия и согласно немецкому ультиматуму, полученному тем же утром, последует «пересмотр условий перемирия» (конечно, в сторону утяжеления условий для Франции). И даже затопить их по сохранявшему силу приказу главнокомандующего он не может. Остается только сражаться. Дико даже представить: впервые после 1815 года (Ватерлоо) французы сразятся с англичанами... с которыми еще неделю назад они воевали бок о бок!
И представьте теперь варианты британского адмирала: перед ним не какие-нибудь ловкачи-нейтралы, а герои-моряки, вчерашние его боевые друзья. Которые как раз менее всех повинны в том, что сухопутные силы Франции разгромлены. Их-то с британцами боевая работа была вполне успешна. (И никакого Вацлава Гавела рядом, ни Горбачева с Новодворской, и никого из ПАСЕ — чтобы хоть посоветоваться: расстреливать боевых друзей или...)
В 10.50 на эсминце «Фоксхаунд» поднят сигнал: «В случае непринятия условий ультиматума адмирал Сомервилл не даст французским кораблям покинуть гавань». В подтверждение этого английские гидросамолеты в 12.30 сбросили на главном фарватере несколько магнитных мин.
Срок ультиматума истекал в 14 часов. В 13.11 на «Фоксхаунде» подняли новый сигнал: «Если вы принимаете предложения, поднимите на грот-мачте квадратный флаг; иначе открываю огонь в 14.11».
С момента появления английского эсминца в гавани Мерсэль-Кебира французские корабли развели пары, экипажи разошлись по боевым постам. Береговые батареи находились теперь в готовности открыть огонь. На аэродромах стояли, прогревая моторы для старта, 42 истребителя. Все корабли в Оране были готовы выйти в море, а 4 подлодки только ждали приказа, чтобы образовать барьер между мысами Ангуиль и Фалкон. Тральщики уже тралили фарватер от английских мин. Всем французским силам на Средиземном море была объявлена тревога, 3-я эскадра в Тулоне из четырех тяжелых крейсеров и двенадцати эсминцев и шесть крейсеров в Алжире получили приказ выйти в море готовыми к бою и поспешить на соединение с адмиралом Женсулем, о чем тот должен был предупредить англичан.
А Сомервилл уже лег на боевой курс. Его эскадра в строю кильватера находилась в 14 000 м на норд-норд-вест от Мерсэль-Кебира, курс — 70, скорость — 20 узлов. В 16.54 (в 17.54 по британскому времени) раздался первый залп. Пятнадцатидюймовые снаряды с «Резолюшн» упали близким недолетом в мол, за которым стояли французские корабли, засыпав их градом камней и осколков. Спустя полторы минуты первым ответил «Прованс», стреляя 340-мм снарядами прямо между мачтами стоящего справа от него «Дюнкерка». Адмирал Женсуль вовсе не собирался вести бой на якорях, просто тесная гавань не позволяла всем кораблям одновременно начать движение (на что и рассчитывали англичане!). Линкорам было приказано построиться в колонну в порядке: «Страсбург», «Дюнкерк», «Прованс», «Бретань». Суперэсминцы должны были выходить в море самостоятельно. «Страсбург», кормовые швартовы и якорная цепь которого были отданы еще до попадания первого снаряда в мол, начал движение немедленно. И только он покинул стоянку, как в мол попал снаряд, осколки которого перебили на корабле фалы, сигнальный рей и пронзили трубу. В 17.10 (18.10) капитан 1 ранга Луи Коллинс вывел «Страсбург» на главный фарватер и 15-узловым ходом направился и море. За ним рванулись 6 эсминцев.
