Павел Полян - Историмор, или Трепанация памяти. Битвы за правду о ГУЛАГе, депортациях, войне и Холокосте
Этот диск – сама история России, ее истинное – с трубкой в руках – лицо периода «эффективного менеджмента» над ней! И как бы ни привыкла политика у нас хватать историю за дышло, а историков пинать ногами и вить из них веревки, но наше «непредсказуемое прошлое» давно и остро нуждается в «приватизации», в деполитизации, в рассекречивании архивов, в спокойном и объективном научном анализе (а с недавних пор тема репрессий стала кошерной и для академической науки).
Чем не поприще для национального проекта?
Государство тут могло бы взять на себя как минимум три вещи: первая – смириться с тем, что работа будет построена не по вертикали, а по горизонтали, не по понятиям РАО «История» (или «Истпром», или «Росист»), а по принципу коллегиального научного сообщества (к роли диспетчерско-координирующей лучше всего подошел бы «Мемориал»).
Второе: обеспечить проект информацией – за счет доступа к ведомственным архивам и завершения рассекречивания документов из федеральных архивов.
И третье – профинансировать проект, не вмешиваясь в его ход и не требуя себе за это ни дивидендов, ни контрольного пакета дружно голосующих акций.
В сущности, это прямое государственное дело – обеспечение правдодобычи.
Но в том и парадокс, что в природе этого государства – уклоняться от этой задачи, ибо история ему не царица, не советчица и не судья, а понятливая и безропотная служанка.
Уроки и навыки сталинизма, или союз Павловского и ГЛАВПУРа
(Картинки с конференции)
1C 5 по 7 декабря 2008 года в Москве состоялась конференция «История сталинизма. Результаты и перспективы изучения». Прошла она в пятизвездочном отеле «Ренессанс»[18], что само по себе аукалось с грустной коннотацией из Надежды Яковлевны: «Им ведь приказали делать ренессанс, а вышло что-то вроде кафе “Ренессанс”».
Впрочем, о ренессансе сталинизма говорить самое время – в контексте филипповских mot об «эффективном менеджере» или телевизионного фарс-шоу «Имя Россия» от РТР-Планета (своими ушами пришлось там услышать об опричниках как о первой политической партии в России!).
В экспликации конференции поэтому совершенно справедливо указывается на все растущий зазор между «научной историографией и массовым историческим сознанием в современной России», между «научными и обыденными представлениями граждан России о сталинизме и сути диктатуры»: «Накладываясь на проблемы современной внутренней и внешнеполитической ситуации, просталинские пропагандистские клише действуют особенно эффективно. Широкое распространение получают рецепты возрождения России посредством авторитарной модернизации или даже диктатуры, пропаганда исторической оправданности насилия, многомиллионных жертв и социальных чисток. Такой социально-политический контекст, несомненно, актуализирует сугубо научные проблемы истории и требует от сообщества ответственных историков и обществоведов дополнительной консолидации своих усилий».
Обо всем этом, открывая конференцию, напомнил Андрей Сорокин, тогда руководитель издательства «РОССПЭН», уже выпустившего десятки томов в серии с почти таким же, что и конференция, названием («История сталинизма»). Он же подчеркнул и неслучайность выбора даты проведения – годовщины принятия (5 декабря 1936 года) феноменальной по своим голословности и цинизму сталинской конституции.
Кстати, в этот же день в столице случилась еще и конференция, посвященная памяти А.И. Солженицына – человека, положившего первый камень в надгробие, – как выясняется, так и не умершего – сталинизма, но крепкого государственника. На солженицынской конференции было зачитано приветствие тогдашнего президента Медведева. А конференцию в «Ренессансе» ни Медведев, ни Путин не почтили ничем.
Еще более яркая деталь в копилку любителей конспирологии: феноменальный по своему юридическому нигилизму и хамству наезд питерской прокуратуры на питерское отделение общества «Мемориал» в Питере. «Повод»: а не связана ли с этим обществом одна публикация одного автора в одной питерской газете?[19] А ведь каждый из нас по жизни встречал или не встречал (да и не все ли равно?) десятки Андреевых (фамилия автора публикации): этого, как выясняется, сегодня достаточно для обыска и взламывания прокурорской отверткой вашего компьютера. (Уверен, что прокурор М.Калганов и слыхом не слыхивал о московском форуме несимпатичных историков.)
2Но вернемся в конференц-зал отеля на Олимпийском проспекте[20]. Около 100 докладчиков, несколько сот слушателей. В зале – министры, директора архивов, историки и архивисты со всего света.
Первыми прозвучали приветствия. После Сорокина говорил тогдашний Уполномоченный по правам человека Владимир Лукин. Он констатировал своеобразную боевую ничью: ни сталинизм не победил нас, ни мы сталинизм! И сразу же после этого сказал: на трибунах и с шумом – мы движемся вперед, а на деле и по-тихому – пятимся назад. Иными словами: отмирание сталинизма через его усиление? Так какая же это «ничья»?
Секретарь Французской академии Элен Каррер Д’Анкосc подчеркнула, что эта конференция важна не только для России, но и для eвропейских стран. Франция, например, в свое время сильно соблазнялась сталинизмом. Сталинизм – это болезнь, но это не специфически русская болезнь. Как бы это ее не «подхватить» и какая тут возможна «гигиена» и «профилактика»?
Затем шесть(!) пленарных докладов – выступления формальных и неформальных лидеров форума и представителей крупных фракций участников (двух директоров академических институтов, двух американских исследователей, одного историка-архивиста и руководителя международного «Мемориала»).
В результате на пленуме первого дня произошел непреднамеренный чемпионат по качеству выступлений, с колоссальным отрывом выигранный Арсением Рогинским, выступавшим последним[21]. В блестящем и грустном докладе об исторической памяти в России он нарисовал ее раздробленной, фрагментарной, оттесняемой на периферию массового сознания и, в сущности, уходящей. Он точно заметил, что нынешняя концепция Великой России проистекает из двух дефицитов – исторической идентичности у населения и исторической легитимности у элиты. Внешнее кольцо врагов (неотъемлемый атрибут концепции) по-прежнему необходимо для создания системы внутренних вертикалей.
В России на тот момент времени было выявлено около 100 мест захоронений и расстрелов, но было таких мест, конечно же, гораздо больше. Спонтанно возникло около 800 разного рода памятников о терроре, а тема террора присутствует по крайней мере в 300 музеях, но никакой заслуги федеральной власти в этом нет. Не было тогда и общенационального музея, посвященного сталинским репрессиям, что по-своему и логично, коль скоро государственный террор в целом лишь условно и поверхностно вписан в историю страны, вписан не как преступление, а как достойный сожаления перегиб.
Поэтому никаких реальных судебных процессов против палачей в СССР не было[22], наоборот, были попытки добиться реабилитации некоторых из них, в том числе Берии и Ежова. Никто из представителей власти никогда не принес жертвам или родственникам жертв публичные (я уж не говорю искренние) извинения.
И все это не столько реабилитация Сталина, сколько панегирик нынешней власти и государству. Сталинский же усатый профиль надежно запрятан в образе его великих побед, в частности, победы в Великой Отечественной. Память о войне, быть может, искажена у нас больше всего – и именно потому, что это память не о войне, а о победе. В нее не умещался никогда, например, плен. А память о победе без памяти о цене победы не может быть не просталинской. Иными словами, память о войне стала местом «генерального сражения» двух форм памяти – государственно-мифологической и собственно исторической.
Хороший доклад сделал и Олег Хлевнюк, представлявший ГАРФ. Опираясь на сотни публикаций и тысячи пропущенных через себя документов, он попытался подвести итоги и обозначить историографические проблемы изучения сталинизма. Мобилилизационные методы, сказал он, доводили дело до абсурда, а потом и до кризиса. Он же подчеркнул роль ведомственности как рабочего механизма сталинизма, а следовательно и межведомственных конфликтов. Один из выводов Хлевнюка: тезис об эффективности сталинского менеджмента никак не обоснован и исторически не оправдан. (Немного смутил, правда, термин самого докладчика «избыточная репрессивность»: а разве установлена «нормальная»?)
В выступлении директора Института всеобщей истории РАН Александра Чубарьяна запомнились разве что лисья сверхосторожность в выборе выражений. Он предлагал соблюдать дистанцию и построже разграничивать сталинизм и советизм, и также его пан-европейский тезис: в ренессансе глорификации вчерашних диктаторов (например, Франко или даже Муссолини), мол, ничего необычного нет, это не российское, а паневропейское явление.
