А Спиридович - Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов
С фронта приходили то радостные, то нехорошие вести. Не знали, чему верить. 12-го распространился слух, что один немецкий корпус попал в мешок, а затем оказалось, что он прорвался и наши потеряли 80.000 пленными. Опять ругали Ренненкампфа.
18-го ноября Государь выехал в Ставку. Сопровождали все те же лица, только вместо Фредерикса ехал граф Бенкендорф и дежурным флигель-адъютантом взяли графа Д. С. Шереметьева. Граф был один из немногих друзей детства Государя. Он был пожалован во флигель-адъютанты еще в 1896 году. На следующий день приехали в Барановичи. Настроение было тревожное. Государь целый день занимался с Вел. Князем и его помощниками. Мы же, в нашем поезде, почерпнули тогда следующие сведения из непосредственных источников.
1-го ноября армии Сев.-Западного фронта должны были начать дружное наступление, о чем и был отдан приказ Рузского, но за неготовностью 4-ой армии наступление замедлилось. Немцы сами перешли в наступление, оттеснили три наших корпуса и сделали прорыв на Лович. У нас началась перегруппировка армий предполагалось общее наступление 5-го, но немцы заставили отступить 2-ю армию Шейдемана, а затем отступила 2-ая Ренненкампфа, (1?) образовался разрыв в несколько десятков верст.
Немцы устремились в прорыв, оттеснили 2-ую армию на юг, к Лодзи и стали ее окружать. 7-го связь 2-ой армии с 5-ой и со штабом фронта была прервана. Положение было критическое. В тылу начиналась паника. Положение могло быть поправлено ударом 1-ой армии Реннекампфа, но она шла на помощь очень медленно, несмотря на приказания генералу.
К счастью, 8-го ноября армия Плеве помешала немецкому обходу у Тушина Рогова, а 9-го, подоспевшие, наконец, части 1-ой армии взяли с боя Стрыко и Брезины и заставили немцев разорвать кольцо, окружавшее нашу 2-ую армию у Лодзи. Немцы сами попали в петлю, будучи обойдены. Своевременный подход армии Ренненкампфа мог принести полную им катастрофу, чего в Ставке и ждали. Немцы кидались во все стороны и, наконец, в ночь на 11-ое прорвались, отняв у 6 Сибирской дивизии Березин. Наши перешли в наступление, преследовали противника. Это был большой успех, но не тот, который мог бы быть, если бы Ренненкампф выполнил то, что от него требовали. Его обвиняли открыто и он был отчислен от командования армией. Государь подписал о том приказ в поезде 18-го ноября.
За два дня до этого, в Седлеце, состоялось совещание Вел. Князя с командующими фронтами, их начальниками штабов Янушкевичем и Даниловым. На совещании выяснилось: некомплект людей, офицеров, потеря большого числа винтовок, недостаток снарядов. Жестокая действительность разрушила все предположения и расчеты нашего генерального штаба. Совещание решило прекратить наступление и закрепляться на зимние позиции. Таковы были сведения из первых рук. Теперь стали понятны краткие сообщения Ставки, которые так интриговали своею туманностью публику и те противоречивые сведения о мешках, которые так волновали Петроград.
В тот же день, поздно вечером, императорские поезда отправились на Смоленск. Предполагалось посещение нескольких городов и поездка на Кавказ. Государь уезжал с фронта с большой неохотой. Положение казалось неустойчивым и Его Величеству хотелось быть ближе к фронту. Ставка же желала обратного.
При поездках Государя по разным городам мне часто приходилось спешить заранее в данный город с нарядом охраны. Или же приходилось высылать вперед одного из помощников. Приехав в город, мы являлись губернатору и работали как бы под его главным начальством, но по нашим инструкциям. Относительно того, какие места Государь посетит, эта программа утверждалась Государем в поезде, по представлению Дворцового коменданта, которому проект пожеланий присылали губернаторы. Выезжал обычно вперед и генерал Джунковский. Его присутствие устраняло много праздных вопросов на местах, но не нравилось лицам свиты. Он тоже был в свите. Частое его представление Государю не нравилось. Говорили, что его место в Петербурге. Ему тонко намекали об этом, но он слишком был самоуверен, В Смоленск мы приехали с ним вместе, где его присутствие, при молодом и неопытном губернаторе, было очень кстати.
В 2 часа дня 20-го ноября Государь приехал в Смоленск. Древние кремлевские стены невольно обращали взор к далекому прошлому. Встреченный на вокзале Командующим войсками Московского В. Округа Сандецким и депутациями от сословий, которые поднесли много денег на нужды войны, Государь проехал в Успенский собор. Выслушав краткое молебствие, приложившись к чудотворной иконе Божией Матери - Одигитрии - и осмотрев достопримечательности собора, Государь посетил четыре больших госпиталя. Они были полны ранеными в последних боях. Государь подолгу беседовал с офицерами и солдатами. Много говорил с 13-ти-летним мальчиком, который вел себя геройски, помогал солдатам в боях. То был сын 21 Сибирского полка Сергей Барамзин. Скромный, худенький, бледный, он мало походил на героя, а был таковым.
Уже стемнело, когда Государь вернулся. Город был иллюминован. Двинулись дальше. Много говорили тогда про генерала Сандецкого. Он подтянул свои войска, что многим не понравилось. Не понравилось и Вел. Кн. Елизавете Феодоровне. Его назначили в Казань. Вообще, хотя в Москве и считалось, что Вел. Княгиня ушла от мира, но, в действительности, ее вмешательство в дела мирские было постоянным.
21-го утром прибыли в Тулу. Депутации поднесли много денег. Дворянство 40 тысяч. Улицы были полны народу. Был праздник Введения во Храм и Государь, проехав в собор, прослушал всю обедню. После отправились на тульский оружейный завод, основанный еще Петром Великим. Несмотря на праздник, завод работал полным ходом. Выделывали пулеметы.
Встреченный, кроме начальства, депутацией от рабочих, с хлебом-солью, Государь обошел все мастерские. Государь останавливался у станков, расспрашивал рабочих о выделке ими частей оружия, был очень доволен ответами, благодарил рабочих и начальство. Государь посетил заводской лазарет, содержавшийся на средства рабочих, и вернулся в поезд к завтраку. Было много приглашенных. После завтрака Государь посетил несколько госпиталей и в дворянском принял дворян.
В 7 часов вечера императорский поезд тронулся дальше под звуки гимна и крики ура.
22-го ноября в 8 час. утра прибыли в Орел. Вновь многочисленные депутации. Крестьянин, подносивший хлеб-соль оказал: "Твои орловские крестьяне готовы отдать на нужды войны хлеб до последнего зерна и все достояние... Спаси Тебя Христос!" И крестьянин в пояс поклонился Государю. Эти немногие слова произвели большое впечатление. Государь проехал в собор и оттуда в госпитали. В одном из них находилось много немцев. Государь не пошел в их палаты, но сказал старшему врачу:
"Надеюсь, что не делается никакого различия в содержании раненых и мы не поступаем так, как наши противники", и прибавил: "Да будет им стыдно." Около 12 час. Государь вернулся в поезд, который отошел на Курск.
Я приехал в Курск часа за два до прибытия Государя. Мои наряды с помощником были уже на местах. Представился губернатору Муратову. Я поехал проверять наряды. Массы народа заполняли улицу проезда, но все стояли за протянутыми канатами. Зная, что это не понравится Государю, я, именем губернатора, приказал убрать их. В 3 часа приехал Государь. Встреча и проезд в собор прошли особенно торжественно при необыкновенном подъеме. Посетив пять госпиталей, Государь обратил внимание на широкую постановку в губернии дела помощи раненым. Курское (земство на оборудование своего госпиталя пожертвовало миллион рублей. (400 кроватей). Дворянство - 75.000, крестьяне, участники кредитных товариществ - 60.000. При посещении последнего госпиталя к казаку, державшему пальто Государя, подошел крестьянин и спросил: "А какое пальто Государя", "Вот это", отвечал казак. Крестьянин взял край пальто, поцеловал перекрестившись и заплакал.
Около 8 час. вечера поезд отошел при криках ура. Задержавшись на час, я видел восторг толпы на вокзале, видел слезы радости. Растроганный губернатор подошел ко мне и торжественно поблагодарил меня за охрану и расцеловал меня. Я, признаться, растерялся, так это было неожиданно. За снятие веревок он особенно благодарил меня. Мы не раз, в нашем поезде, вспоминали затем эту встречу Государя в Курске. Помимо порядка наружного, там было что-то неуловимое хорошее, невесомое. Муратов, которого считали ультраправым, был умный человек, прямой, энергичный. Государю очень понравилось, что он был в гражданской форме, а не в военно-походной, в которую одевались тогда многие статские, не имевшие на то никакого основания и увешивавшие себя амуницией и даже револьверными кобурами. Многих называли "Зем-Гусары".
В 9 час. 23-го ноября, в воскресенье, Государь прибыл в Харьков. После обычно торжественной встречи и, помолившись в соборе, Государь проехал в лазарет, устроенный в клиниках университета и еще в госпиталь. Харьков поразил широкою постановкою дела призрения раненых. В городе было устроено 96 госпиталей на 10.000 кроватей, а в губернии еще 180 на 19.000 раненых. После завтрака, с приглашенными от города, Государь посетил лазарет Совета съезда горнопромышленников Юга России. Председатель съезда фон Дитмар доложил Государю, что в ознаменование приезда Его Величества, Съезд жертвует на нужды раненых один миллион рублей. Государь горячо благодарил за щедрый дар. Посетив затем распределительные пункты для раненых на вокзале, Государь прошел в поезд. Дебаркадер был заполнен публикой. Оркестр учащихся играл "Славься".
