Мэри Бойс - Зороастрийцы. Верования и обычаи
Скорее всего, именно суровая действительность убедила пророка в том, что мудрость, праведность и доброта по своей природе отличны от порочности и жестокости; и вот в одном из видений ему предстал сосуществующий с Ахура-Маздой его противник – Ангра-Маинйу («Злой Дух»), который тоже изначален, но несведущ и полностью зловреден. Эти две основные противоположности бытия узрел Зороастр в их изначальном столкновении: «Воистину есть два первичных духа, близнецы, славящиеся своей противоположностью. В мысли, в слове и в действии – они оба, добрый и злой… Когда эти два духа схватились впервые, то они создали бытие и небытие, и то, что ждет в конце концов тех, кто следует пути лжи (друг), – это самое худшее, а тех, кто следует пути добра (аша), ждет самое лучшее[10]. И вот из этих двух духов один, следующий лжи, выбрал зло, а другой – дух святейший, облаченный в крепчайший камень (то есть небесная твердь[11]), выбрал праведность, и пусть (это знают все), кто будет постоянно ублаготворять Ахура-Мазду праведными делами» (Ясна 30, 3–5).
Главным элементом в этом откровении является то, что две первичные сущности, обе добровольно (хотя и в соответствии, очевидно, с их собственной природой), выбрали: одна – добро, а другая – зло. Этот акт и служит прообразом аналогичного выбора, который должен сделать каждый человек в своей жизни. Именно этот выбор привел присущий двум духам антагонизм к активному противоборству, которое выразилось, по решению принятому Ахура-Маздой, в борьбе «творения» и «антитворения», или, как сказал пророк, к созданию «бытия» и «небытия» (то есть смерти), ибо Ахура-Мазда в своем всеведении уже знал, что раз уж он стал творцом, и создал мир, то Злой Дух должен напасть на него, ибо мир этот – благ, и он станет ареной борьбы двух сил. В конце концов, Ахура-Мазда выиграет великую битву и сможет уничтожить зло и достичь того, чтобы мир стал целиком благим навсегда.
Семь божеств и семь творений
Именно идея о «семи божествах» и стала главным новшеством учения Зороастра, хотя их основой были старые представления о происхождении мира. Сначала, как полагал Зороастр, Ахура-Мазда сотворил при помощи Святого Духа (Спэнта-Маинйу) шесть более низких божеств, тех самых «излучающих свет существ», которых Зороастр узрел в своем первом видении. С Ахура-Маздой они составили семь божеств и вместе с ним создали те семь творений, которые образовали мир. Сотворение шести божеств по-разному описывается в зоро-астрийских сочинениях, но во всех случаях подразумевается обязательное их единство. То говорится, что Ахура-Мазда – их отец, то сказано, что он «смешан» с ними, а в одном тексте на пехлеви их создание Ахура-Маздой сравнивается с зажиганием одного светильника от другого.
Эти шесть великих божеств, в свою очередь, как учил Зороастр, вызвали к жизни другие благие божества, которые были добрыми богами, почитавшимися еще в древнеиранском пантеоне. (Сам Зороастр в Гатах взывает к некоторым из них, в частности к «иным ахурам», то есть к Митре, Апам-Напату, Сраоше, Аши и Гэуш-Урвану.)
Все эти божества, согласно учению Зороастра, прямо или косвенно являются эманациями самого Ахура-Мазды и, будучи под его началом, в соответствии со своим назначением стремятся способствовать творению добра и уничтожению зла. В зороастризме они именуются язата («язата»– букв. «достойный поклонения») или Амэша-Спэнта – букв. «Бессмертный Святой». Последнее обозначение не встречается в Гатах – оно, скорее всего, было придумано самим Зороастром для того чтобы отличить открывшихся ему благих божеств от большинства языческих богов, к которым в Ведах обращаются как ко «всем бессмертным». Ведь Зороастр смело и решительно отвергал поклонение воинственным и безнравственным демонам-даэва, то есть Индре и его соратникам, которых пророк считал «злонамеренным родом» (Ясна, 32, 3). «Даэва выбирают неправильно, потому что Обманщик[12] приближается к ним, пока они совещаются, так, что они избирают худший замысел». Тогда все вместе они «прибегают к Ярости, которой они поражают жизнь человека» (Ясна 30, 6). Для Зороастра даэва были злыми и по своей природе, и по содеянному выбору между добром и злом, то есть подобными самому Ангра-Маинйу – лживыми богами, которым нельзя поклоняться, потому что они вызывают распри между людьми, соблазняя их на кровопролитные жертвоприношения и губительные войны.
Одним из самых важных выражений в откровении Зороастра является ключевое слово спэнта, используемое по отношению к Ахура-Мазде и прилагаемое ко всем его творениям. В самой своей основе оно означало, по-видимому, «обладающий силой», а в отношении благих божеств – «обладающий силой помочь», откуда, следовательно, «содействующий, поддерживающий, приносящий пользу». Благодаря постоянному употреблению в религиозных контекстах слово «спэнта» приобрело новое значение, подобно английскому слову holy – «святой», первоначальное значение которого также «мощный, сильный»[13]. Слово «святой» – близкий перевод авестийского «спэнта», но во избежание появления представлений, чуждых зороастризму, некоторые ученые предпочитали переводить авестийское «спэнта» во всех случаях как «обильный, щедрый» (по-англ. bounteous). У последних переводов, однако, тот недостаток, что в английском языке (и в русском. – И. С. – К.) они не имеют религиозных ассоциаций и не передают того ощущения глубокого почитания, которое подразумевается в авестийском слове «спэнта». Здесь авестийское «спэнта» переводится обычно как «святой», «благой».
Хотя название Амэша-Спэнта («Бессмертные Святые») может применяться по отношению к любым божествам творения Ахура-Мазды, оно прилагается главным образом к шести великим существам первого видения пророка, а остальные, меньшие божества именуются просто – язата. Понятие о шести Бессмертных Святых существенно для учения Зороастра, оно имеет далеко идущие духовные и этические последствия, поскольку эти создания воплощают качества или атрибуты самого Ахура-Мазды и могут, со своей стороны (если правильно их просить и почитать), наделять ими людей. Для каждого человека, в том числе и для самого пророка, Бессмертным Святым, указывающим путь к другим, является Воху-Мана («Благой помысел»). Ближайший его союзник – это Аша-Вахишта («Лучшая праведность»), божество, олицетворяющее могучий закон истины-аша (Зороастр упоминает его в Гатах чаще всего из шести Бессмертных Святых). Затем идут Спэнта-Армаити («Святое благочестие»), воплощающее посвящение тому, что хорошо и праведно, и Хшатра-Ваирйа («Желанная власть»), представляющий собой и силу, которую каждый человек должен проявлять, стремясь к праведной жизни, а также божественную власть и царство. Заключительная пара – это Хаурватат («Целостность») и Амэрэтат («Бессмертие»). Они не только укрепляют смертное бытие, но и даруют вечное процветание и вечную жизнь, получаемую праведными в присутствии Ахура-Мазды.
Эти божественные качества были выделены, а затем им молились и почитали как отдельных богов, что характерно еще и для языческой иранской религии, как мы видели в связи с Митрой, окруженным в качестве своих спутников божествами Дружбы, Послушания, Справедливое, Доблести и Божественной благодати.
Так Зороастр использовал в своем новом учении старые формы. Он представлял себе шесть Бессмертных Святых так же тесно связанными с верховным божеством Ахура-Маздой, как и божества-спутники с Митрой. В одном из текстов Младшей Авесты Амэша-Спэнта описываются так: «Они – одной мысли, одного слова, одного действия… Они видят души друг друга, думая о благих мыслях, думая о благих словах, думая о благих делах… Они творцы, создатели и делатели, защитники и хранители творений Ахура-Мазды» (Яшт 19, 16–18). В языческой иранской религии существовала тенденция связывать абстрактные божества с явлениями природы так тесно, что (как в случае с Митрой и Апам-Напатом) соответствующее явление рассматривалось как олицетворение самого божества. Поэтому неудивительно, что уже в Гатах происходило точно такое же объединение семи Амэша-Спэнта с семью творениями. Происхождение такой связи во всех случаях можно понять, исходя из размышлений пророка над ритуалом богослужения – ежедневным молитвенным действом, призванным укреплять и благословлять все семь творений. Обдумывая этот ритуал, Зороастр, по-видимому, убедился в том, что в каждом предмете, который он видел или трогал во время обряда, присутствовало нечто нематериальное, какое-то скрытое божество. Благодаря совершению этих обрядов, исполнявшихся главным образом ради поддержания вещественного мира, можно было бы в то же время добиваться нравственных и духовных благ. Для этого надо было попытаться посвятить их почитанию великих невидимых Амэша-Спэнта. Так обряды, имевшие вековую древность, приобрели новое измерение.
