Вячеслав Фомин - Варяго-Русский вопрос в историографии
В это время рождается и финская теория, впервые высказанная В.Н.Татищевым в первом томе «Истории Российской», которую он в 1739-м году привез в Россию. Этот труд, являющийся, собственно говоря, лишь сводом летописей, представляет особую ценность ввиду того, что в руках Татищева находились некоторые, утерянные впоследствии, источники, между прочим Иоакимовская летопись, сообщающая данные о Гостомысле, варяжских притеснениях, бунте Вадима Храброго и т. д. Сопоставляя данные различных источников по вопросу о начале русского государства, Татищев пришел к выводу, что упоминаемые летописью руссы, давшие восточным славянам династию Рюриковичей, были финны. Доказательство этому Татищев видит в том, что в Финляндии существует гора, называемая Русскою; что жители там имеют по большей части русые волосы; что Ладожское озеро на финском языке называется Русским морем. Отсюда - из за Ладожского озера были призваны Новгородом первые русские князья[65].
Гипотеза Татищева нашла себе защитника в лице И.Н. Болтина. Когда в 1787-м году вышла книга Леклерка «Histoire phisique, morale, civile et politique de la Russie ancienne et moderne», сделавшаяся весьма популярной вследствие легкого, приятного изложения, а резко отзывавшаяся о дикости нравов древних славян, варварстве первых русских князей, сухости русских летописей и неспособности русского языка к выражению сложных понятий, генерал И.Н. Болтин выступил против Леклерка, издав в 1788-м году два тома критических примечаний на его книгу. Задев в этом исследовании попутно и историка кн. М.М. Щербатова, Болтин вызвал возражения последнего, породившие между ними оживленную полемику. В этих трудах Болтин выступил с требованием строгой исторической критики при пользовании источниками; он смеется над доверием к Никоновской летописи и другим позднейшим источникам; исключает из числа исторических источников легендарные предания. В вопросе о начале Руси Болтин развивает мысль Татищева о том, что под Варяжским морем летописей нужно разуметь Ладожское озеро и что в древнейших варягах следует предполагать финнов, короли которых до Рюрика владели славянами. Особенно решительно восстает Болтин против мнения Леклерка о дикости древней Руси, доказывая, что уже в глубокой древности Восточная Европа была вовлечена в сферу мировой культуры, поддерживая торговые связи с отдаленнейшими центрами современной цивилизации, включительно до Индии[66].
Однако до конца XVIII-го века в исторической науке господствовала норманская школа. В этом направлении разрабатывают вопрос о начале Руси Струбе, Тунман, Стриттер, Нарушкевич и особенно - Шлецер.
Современник Ломоносова, академик Ф.Г.Струбе, наиболее жестоко критиковавший доклад Миллера, в сущности, расходился с ним лишь в частностях, признавая норманское происхождение руси. Его работа «О древних руссах», написанная в 1753, а напечатанная в 1785-м году, состоит из четырех исследований: 1) об отдельном существовании древней руси, 2) о жилищах древней руси, 3) о происхождении древних россиян и 4) о некоторых исторических событиях, относящихся к древним россиянам. На основании изучения северных источников Струбе отождествил руссов с «Rises» - великанами исландских саг. Их земля - страна великанов - Risaland простиралась от Балтийского моря до Северного Ледовитого океана и Белого моря; жители ее варяги-русь тождественны с готфами-роксоланами, которых Страбон помещает на далеком севере. Южнее Руси - от Торнео до Ладожского озера - находилась область Гардарикия; в Финляндии - Кенугардия. Основав среди славян русское государство, варяги-норманны принесли сюда начатки культуры: в славянском Перуне Струбе видит германского бога Тора; Русская Правда является перенесенным к славянам древнескандинавским законом. Здесь предлагается и толкование русских имен днепровских порогов у Константина Порфирогенета с помощью скандинавских языков[67].
Важное значение имели труды Стриттера, собиравшего известия византийских источников о древней руси[68], а в особенности исследования Тунманна, нашедшего подтверждение летописной легенды о призвании славянскими и финскими племенами руси из Швеции в том лингвистическом факте, что финны до сих пор называют шведов именем Ruotsi, из которого вполне правильно выводится славянская форма «русь». Не устранив затруднений, которые представляло для норманской теории отсутствие указаний на существование в Швеции племени «русь», якобы давшего династию восточным славянам, указанный факт дал норманской теории твердую научную опору, так что и до настоящего времени он остается важнейшим аргументом для доказательства скандинавского происхождения руси[69].
Однако наибольшее значение имели труды Шлецера, родоначальника так называемого «ультранорманизма». Воспитанный в Геттингене, где в то время существовала научная школа, предшественница историко-юридической школы, требовавшая полной объективности и строго-критических приемов при исторических исследованиях, Шлецер перенес в Россию методологические требования этого направления и свои научные воззрения образовал под влиянием геттингенской исторической школы. Одним из таких воззрений было представление об особой роли германцев, в частности, норманнов, в развитии правовой и политической культуры в Европе. Представление о такой, особой роли германцев, впервые высказанное Тацитом, противопоставлявшим здоровые и твердые начала германского быта римской испорченности, при посредстве гуманистов перешло в литературу нового века и получило особую популярность в XVIII-м веке, проникнутом верой в созидательное всемогущество законодателя (верой, получившей столь широкое применение в теории просвещенного абсолютизма). Особую популярность приобрело это воззрение с тех пор, как Монтескье провозгласил германское народное вече эпохи Тацита[70] зародышем, из которого развилось сословное представительство[71]. При этом Монтескье особенно восхваляет скандинавов за то, что они своими походами разнесли благодетельные начала демократии вне границ прежней Германии. Они «могут быть поставлены над всеми народами мира... они были источник европейской свободы, то есть почти всей той свободы, которая теперь существует у людей»[72]. Особенно популярным учение Монтескье было в Геттингене, где его и воспринял Шлецер.
Уже в вышедшем в 1769-м году учебнике русской истории Шлецер нападал на бредни прежних писателей о происхождении славян из Трои, а Рюрика от Августа; когда же Болтин провозгласил древних руссов финнами и выступил с мнением о культурности восточных славян до прибытия Рюрика, Шлецер поставил своей задачей написать исчерпывающее исследование об источниках древнейшей русской истории, результатом чего явился пятитомный труд «Нестор», положивший начало критическому методу в русской историографии[73]. В этом труде Шлецер восстал против патриотических искажений исторических фактов: «первый закон истории - не говорить ничего ложного. Лучше не знать, чем быть обманутым». Процесс образования русского государства представляется ему аналогичным тому, который происходил в Западной Европе - как следствие завоевания восточных славян германским племенем. До этого события - до половины IX века - Восточно-Европейская равнина была в культурном отношении «tabula rasa». В лесах «зверинским образом» жили дикие люди - славяне, финны и литовцы - не имевшие ни развитой религии, ни богослужения, ни правовых установлений, ни гражданского устройства, ни ремесел, ни торговли. Первые начатки цивилизации явились в этой культурной пустыне с норманнами-завоевателями, принесшими из Скандинавии свою веру, мифологию, право, семейные обычаи и т.д. Русь - шведское племя, доказательством чему служит финский термин Ruotsi, которым финны называют всех шведов. Шлецер дополнил гипотезу Тунманна, указав на связь термина Ruotsi со шведским словом Roslagen, как называется часть шведской береговой полосы области Упланда на Балтийском море, напротив Финского залива[74]. [6]* Легенда о призвании варягов - вымысел. В России, как и во всей остальной Европе, произошло завоевание, разделившее население ее на победителей и побежденных. Германцы принесли свой порядок, феодальное устройство, смесь языка, новое законодательство. Так как, по летописи, пришла «вся русь», то влияние ее на славян должно было быть очень сильно, следы чего Шлецер старается открыть во всех сторонах древнерусской культуры. Русская Правда оказывается скандинавским законом; даже в древнем быту Новгорода Шлецер видит подражание устройству ганзейских городов[75].
Примечания:
52. De adm. imp. Cap. 9. Первый порог называется Έσσουπή, что по-русски и по-славянски значит «не спи»; второй порог по-русски "Ουλβορσί, по-славянски Όστροβνίπραχ, что значит «остров порога»; третий порог большой по-русски Άειφαρ, по-славянски Νεασήτ, потому что неясыти (пеликаны) скрываются в камнях порога; четвертый порог - по-славянски Γελανδρί, что значит «шум порога» (ήχος φραγμού); пятый порог - по-русски Βαρουφόρος, по-славянски Βουλνηπράχ, так как делает большой залив; шестой порог - по-русски Λεάντι, по-славянски Βερούτζη, т. е. кипение воды; седьмой порог - по-русски Στρούβουν, по-славянски Ναπρέζη, что значит «малый порог».
