Марк Солонин - Нет блага на войне
Если наше предположение верно и на Совещании 24 мая 1941 г. утвержденный Сталиным план войны против Германии был доведен до сведения будущих командующих фронтов, то «диапазон возможных дат» начала операции сужается практически до двух месяцев: от середины июля до конца августа 1941 г.
Кратко поясним этот, достаточно очевидный, вывод. Если бы в мае 41-го вторжение в Европу планировали начать в 1942 (и уж тем более — в 1943) году, то 24 мая 1941 г. сверхсекретные оперативные планы не стали бы передавать командованию военных округов. Слишком рано. Опасно — резко увеличивается возможность утечки информации. Да и бессмысленно — до лета 1942 г. военно-политическая ситуация могла многократно измениться. И сам факт проведения Совещания 24 мая, и явно обозначившаяся с середины апреля политика показного «миролюбия» в отношениях с Германией, и официальное принятие Сталиным должности главы правительства СССР, и — самое главное — начавшаяся с конца мая скрытая мобилизация и крупномасштабная передислокация войск позволяют предположить, что план Сталина № 3 предполагал начать вторжение в Европу уже летом 1941 года.
Указать точную конкретную дату начала стратегического сосредоточения войск Красной Армии не представляется возможным. Красивая метафора, предложенная В. Суворовым («лев в саванне сначала долго и бесшумно подползает к своей жертве и только в последний момент, с оглушительным рычанием, бросается на нее в открытом прыжке»), как нельзя лучше описывает ситуацию мая — июня 1941 г. Стратегическое развертывание Красной Армии происходило в обстановке небывалой секретности, с нарушением многих «общепринятых» правил. «Общий объем перевозок войсковых соединений составлял 939 железнодорожных эшелонов. Растянутость выдвижения войск и поздние сроки сосредоточения определялись мерами маскировки и сохранением режима работы железных дорог по мирному времени», — пишут авторы коллективного труда «1941 год — уроки и выводы» (составлен большой группой военных историков СССР в 1992 г.).
Фраза о «растянутости выдвижения войск», да еще и с «сохранением режима работы железных дорог по мирному времени», заслуживает особого внимания. Для многомиллионных армий первой половины 20-го века железные дороги, поезда и паровозы стали важнейшим «родом войск», во многом предопределявшим исход главных сражений двух мировых войн. Соответственно все страны имели разработанные еще в мирное время планы перевода железнодорожного движения на режим «максимальных военных перевозок». Так, на этапе стратегического развертывания вермахта для вторжения в СССР железные дороги перешли на график максимальных военных перевозок с 23 мая. Режим военных перевозок в европейской части СССР вводился (12 сентября 1939 г.) даже на этапе стратегического развертывания Красной Армии перед войной с полуразрушенной вторжением вермахта Польшей.[33] Однако в июне 1941 г. ничего подобного сделано не было!
По расчетам, содержавшимся в предвоенных планах советского командования, для осуществления перевозок по планам стратегического развертывания войск Красной Армии требовалось от 8 дней (для Северного фронта, т. е. Ленинградского ВО) до 30 дней (для Юго-Западного фронта, т. е. Киевского ОВО). Фактически же, в условиях сохранения режима работы железных дорог мирного времени, перегруппировка войск не форсировалась, а затягивалась. Затягивалась по вполне понятной, откровенно названной в 1992 г. группой советских историков целью — обеспечить максимально возможные «меры маскировки». Говоря еще проще — не вспугнуть «дичь» раньше времени.
Первыми начали выдвижение находящиеся в Забайкалье и Монголии соединения 16-й армии и 5-го мехкорпуса. 22 мая 1941 г. началась погрузка первых частей в эшелоны, которые, с учетом огромного расстояния и сохраняющегося графика работы железных дорог мирного времени, должны были прибыть на Украину, в район Бердичев — Проскуров — Шепетовка, в период с 17 июня по 10 июля. С 13 по 22 мая поступили распоряжения Генштаба о начале выдвижения к западной границе еще двух армий резерва Главного командования. 22-я армия выдвигалась в район Великие Луки — Витебск со сроком окончания сосредоточения 1–3 июля, 21-я армия сосредоточивалась в районе Чернигов — Гомель — Конотоп ко 2 июля. 29 мая принято решение о формировании 19-й армии и развертывании ее в районе Черкассы — Белая Церковь к 7 июля. Не ранее 13 июня принято решение о формировании на базе соединений Орловского и Московского ВО еще одной, 20-й армии, которая должна была сосредоточиться у Смоленска к 3–5 июля.
«Переброска войск была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами, с 1 июня по 10 июля 1941 г.». Уже за одну эту фразу авторов коллективной монографии «1941 год — уроки и выводы» следовало бы наградить медалью «За отвагу». Фактически эта фраза означает, что при разработке «оперативных планов», в частности при составлении графика развертывания, немецкое вторжение не предполагалось.
Логика и хронология тут очень простая. Войска, завершившие сосредоточение к 10 июля, закончат оперативное развертывание и изготовятся к бою не раньше 15–20 июля. В целях проведения стратегической ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ операции это будет уже безнадежно поздно (что и было беспощадно подтверждено на полях сражений лета 1941 г.). Наивно было бы ожидать, что Гитлер — если он решится напасть на СССР в 1941 году — станет тянуть с началом вторжения до второй половины июля. Как известно ныне, по первоначальному плану германского командования вторжение должно было начаться 15 мая, после окончательного просыхания грунтовых дорог европейской части СССР от весенней распутицы. Балканская кампания «смешала карты» Гитлера и привела к отсрочке нападения на СССР на целых пять недель (не секрет, что, по мнению многих военных специалистов — и не только из числа «битых гитлеровских генералов», — эта задержка фатальным образом отразилась на итогах кампании). Начинать же наступление во второй половине июля было бы полным безумием — даже при отсутствии всякого сопротивления со стороны Красной Армии немецкой пехоте (а это четыре пятых армии вторжения) предстояло брести к установленной в «плане Барбаросса» линии Архангельск — Астрахань по пояс в снегу…
«Завершение сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами» в первой декаде июля, означает готовность к началу стратегической НАСТУПАТЕЛЬНОЙ операции начиная с 15–20 июля. Это «нижняя граница» даты начала вторжения в Европу по сталинскому «плану № 3». Верхнюю границу также не сложно определить, исходя из оценки природно-климатических условий восточно-европейского ТВД.
Главный удар, как было уже отмечено выше, предстояло нанести в направлении Львов — Краков, с дальнейшим развитием наступления на Познань — Берлин или Прага — Вена. Плановая продолжительность решения «первой стратегической задачи» составляла 25–30 дней. Но не все на войне идет по плану, к тому же за успешным решением «первой задачи» должен был последовать следующий, еще более глубокий удар. Но даже в Южной Польше, в Словакии и Венгрии в октябре — ноябре наступает осень, а затем и зима — сырая, слякотная, с дождями, туманами и мокрым снегом. Для действий авиации и моторизованных войск это значительно хуже «нормальной» русской зимы с крепкими морозами, которые превращают все дорожные направления в «дорогу с твердым покрытием» и сковывают озера и реки ледяным «мостом». Таким образом, конец августа — начало сентября может считаться предельным сроком, после которого начинать крупномасштабное наступление в Южной Польше и на Балканах было бы слишком рискованно.
Стоит сравнить хронологию стратегического развертывания Красной Армии с тем, как шла подготовка к вторжению по другую сторону будущего фронта. В декабре 1940 г. Гитлер сообщил своим генералам: «Приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я отдам в случае необходимости за восемь недель до намеченного срока начала операции». Это обещание («восемь недель») Гитлер выполнил — день начала операции (22 июня 1941 г.) был окончательно установлен и доведен до сведения Верховного командования вермахта 30 апреля, т. е. за 52 дня до начала операции. Отсчитав те же восемь недель от даты Совещания 24 мая, мы попадаем в 19 июля — вполне реалистичный срок завершения всех мероприятий по стратегическому развертыванию Красной Армии.
Стоит отметить, что в ЦАМО, в архивном фонде трофейных документов противника, хранится некая аналитическая записка (предназначенная, вероятно, для пропагандистских служб вермахта), в которой описываются причины, побудившие фюрера начать войну против Советского Союза. Там, в частности, упомянут некий «секретный материал, найденный в служебном помещении Красной Армии в Луцке» (Западная Украина), в соответствии с которым начало боевых действий якобы предусматривалось 25 июля 1941 года.[34]
