Александр Верт - Россия в войне 1941-1945
Через три месяца после визита Дельбоса в страны Восточной Европы немецкие войска вступили в Австрию и был объявлен «аншлюсе». Чемберлен всего за три недели до этого открыл туда Гитлеру «зеленую улицу»:
«Если я прав, а я уверен, что я прав, говоря, что Лига… не способна обеспечить коллективную безопасность для кого бы то ни было, то нам незачем пытаться убаюкивать малые и слабые нации мыслью, что Лига защитит их против агрессии, и толкать их на соответствующие действия, в то время как они знают, что рассчитывать на это они ни в коем случае не могут».
Чемберлен заявил это в палате общин 22 февраля, через два дня после того, как Иден в знак протеста против чемберленовской политики «умиротворения» Гитлера везде и всюду вышел из состава правительства. Было ясно, что у Гитлера нет никаких оснований беспокоиться насчет того, как ответит Англия на оккупацию Австрии; вмешательства Франции, особенно после такого заявления Чемберлена, можно было тоже не опасаться. Тем не менее это заявление Чемберлена вызвало во Франции сильные протесты и в ходе внешнеполитических прений в палате депутатов, вращавшихся вокруг последней германской угрозы Австрии - ультиматума, который Гитлер предъявил Шушнигу, - Фланден, ярый защитник политики поворота «лицом к [колониальной] империи», как он сам ее называл, подвергся резким нападкам не только левых, но также правых и центра (особенно сильно критиковал его депутат-католик Пезе). Фландена называли «представителем Чемберлена» во Франции и указывали также на то, что германские газеты и радио с особенным удовольствием цитируют его пораженческие речи.
Однако Франция вряд ли могла предложить что-нибудь очень серьезное для спасения Австрии, кроме, может быть, обращения к Муссолини или проведения в самой Австрии плебисцита под международным контролем. Один только Поль Рейно сказал, что Франция должна действовать или она окажется в полной изоляции. Министр иностранных дел Дельбос, усталый и обескураженный человек, поддержал доводы Рейно о том, как важно спасти независимость Австрии, но о том, как Франция может помочь Шушнигу в его трудном положении, ничего ясно не сказал; зато он в очень категорическом тоне заявил, что Франция должна будет лояльно выполнить свои обязательства перед Чехословакией. Было попутно отмечено, что оккупация немцами Австрии сильно ослабит стратегические позиции Чехословакии, но только и всего. Премьер-министр Шотан, юркий, с бегающими глазами человечек, который все время был сторонником «политики невмешательства» в Испании любой ценой и который потом, в сентябре следующего года, станет одним из заядлых мюнхенцев, приняв благородную позу, тоже говорил о том, что Франция вернет себе свободу действий в Испании, если другие не будут соблюдать соглашения о невмешательстве, и изрекал всякие банальности насчет того, что Франции-де никак нельзя оставить Центральную Европу на произвол судьбы. Оба эти заявления были пустой болтовней.
Фактически это было в последний раз перед войной, когда значительная часть депутатов французского парламента все еще открыто восставала против политики предоставления Германии «свободы рук» в Центральной Европе; но, хотя коммунисты и кричали по адресу Фландена: «Зейс-Инкварт!» и «Поезжай в Берлин!», значительной части правых его речь насчет поворота «лицом к империи» с бесконечными цитатами из Чемберлена продолжала нравиться. Дух мюнхенского пораженчества еще не успел распространиться на французские левые круги, но по мере приближения мюнхенского кризиса зараза быстро охватит и их - исключение составят только коммунисты.
После захвата Гитлером Австрии Советское правительство, глубоко озабоченное будущей судьбой Чехословакии, настаивало на созыве конференции в составе Англии, Франции, Советского Союза и США для рассмотрения ситуации, возникшей в результате последней агрессивной акции Гитлера, но это предложение не получило ответа. Чемберлен отнесся к нему враждебно.
Для 1938 г. были особенно характерны два явления, оба не новые, правда. Во-первых, когда в апреле 1938 г. премьер-министром Франции стал Даладье, а министром иностранных дел - Боннэ, страна поставила свою внешнюю политику в полную зависимость от Англии. Решать спор между Чехословакией и Германией Франция фактически целиком передоверила правительству Чемберлена. На Франции лежало прямое обязательство оказать военную помощь Чехословакии. Англия такого обязательства не имела. Англия добивалась, чтобы Франция не выполняла этого своего обязательства, поскольку в конечном счете это могло вовлечь Англию в войну. Со своей стороны французское правительство не имело особого желания воевать за Чехословакию, а потому оно и обратилось к Чемберлену с просьбой урегулировать все это дело так, чтобы Франция была как-нибудь освобождена от своего обязательства.
Вспоминается очень характерный эпизод. В июле 1938 г., в последний день визита английской королевской четы в Париж, во французском министерстве иностранных дел был устроен большой прием. В углу одной из комнат, залитой ярким светом хрустальных люстр, Галифакс долго о чем-то беседовал с глазу на глаз с Фланденом. Разговор наконец закончился, и я видел, какая довольная усмешка была при этом на лице у Фландена - как у кота, только что проглотившего мышь. Рассказал же ему Галифакс о том, что, оказавшись в безвыходном положении, чехословацкое правительство только что согласилось на приезд в Чехословакию лорда Ренсимена в качестве «арбитра» по урегулированию спора из-за Судетской области. Фланден прекрасно знал: то, что предложит Ренсимен, будет означать раздел Чехословакии.
И Чемберлен (а не кто-либо из французов) вылетел в разгар кризиса, 15 сентября, в Берхтесгаден, чтобы запродать Чехословакию Гитлеру. Смешно вспоминать сейчас, какие восторги изливал в этот день Леон Блюм по поводу «благородной миссии» Чемберлена. А спустя две недели тот же Блюм встретил Мюнхенское соглашение с таким чувством, которое он сам назвал «смесью трусливого облегчения и стыда».
Вторым характерным для этого «мюнхенского года» явлением была твердая решимость Англии и Франции держать Советский Союз в стороне от всего этого дела. Эго было не ново. Еще в 1934 г. Англия вынашивала план заключения пакта четырех держав, который, хотя и противоречил принципу коллективной безопасности, очень нравился Рамсею Макдональду; Мюнхен же, можно сказать, очень близко отвечал духу такого четырехстороннего пакта, одной из главных целей которого было лишить Советский Союз - а заодно и малые страны Европы - всякого голоса при урегулировании европейских проблем. Мюнхенское соглашение было заключено в обход Советского Союза, и даже сама Чехословакия не была допущена к столу конференции.
В течение всех предыдущих лет контактов на высшем уровне между западными державами и Советским Союзом было немного. После подписания в Париже советско-французского договора о взаимопомощи в Москву приезжал Лаваль, но без военной конвенции цена этого пакта была сомнительной. В 1935 г. побывал в Москве и Иден, но Болдуин, Саймон и тем более Чемберлен отнеслись к этому визиту не очень-то благоприятно. Антисоветскую позицию Чемберлена разделяли и некоторые французские политические деятели, и не последним из них был Боннэ, занимавший пост министра иностранных дел в роковой период с апреля 1938 г. до начала войны в сентябре 1939 г. Как писал и неоднократно повторял в 1937-1938 гг. Роберт Делл, женевский корреспондент «Манчестер гардиан», «Советский Союз - это единственная держава, которая все еще хочет верить в Лигу наций и коллективную безопасность; другие великие державы саботируют их, а малые государства все больше перестают в них верить».
Хорошо характеризует «дух Мюнхена» и то, как правительства Англии и Франции уговаривали чехословацкое правительство не просить помощи у СССР по советско-чехословацкому договору о взаимопомощи. Этот пакт, как мы знаем, предусматривал вмешательство Советского Союза на стороне Чехословакии, но при условии, что Франция тоже придет на помощь этой стране. Инспирируемая правительствами Англии и Франции пресса с удовлетворением подчеркивала, однако, что Красная Армия не сможет оказать помощь Чехословакии, поскольку между Советским Союзом и Чехословакией нет общей границы.
Чтобы прийти на помощь Чехословакии, русским пришлось бы нарушить границу с Польшей или Румынией или вторгнуться в их воздушное пространство, а это было «невозможно». Другой, часто повторявшийся западной пропагандой довод состоял в том, что Красная Армия очень-де слаба, особенно после широких чисток среди ее высшего командования и офицерского корпуса вообще.
Глава II. После Мюнхена. Германия наносит удар на запад
После похабного Мюнхенского соглашения Чемберлен, возомнивший себя великим героем, который «спас мир для нынешнего поколения», начал и вовсе игнорировать своего французского союзника и в совместном англо-германском заявлении, которое он и Гитлер опубликовали на следующее утро после Мюнхенского соглашения, заложил основу для «будущих» двусторонних англо-германских переговоров. Французам это не понравилось, поэтому, воспользовавшись первой представившейся возможностью, Даладье и Боннэ пригласили Риббентропа в Париж для двусторонних франко-германских переговоров. Но нельзя сказать, что Германия стала лучше относиться к Франции после Мюнхена. Уже 9 октября, выступая с речью в Саарбрюкксне, Гитлер ни словом не обмолвился о Франции, хотя говорил, находясь всего в нескольких километрах от французской границы. Но он подчеркнул зато, что линия Зигфрида будет укреплена еще надежней, и тем ясно дал понять, что полон решимости не допустить какого-либо вмешательства Англии и Франции в восточноевропейские дела. Новым явлением было также то, что Гитлер наложил фактически свое вето на участие в английском правительстве врагов «умиротворения» - Черчилля, Идена и Дафф Купера. Одна французская газета, очевидно инспирируемая Боннэ, приписывала также Гитлеру слова, что, «пока во главе французского правительства стоят Даладье и Боннэ, опасности конфликта между Германией и Францией не будет». Это заискивание перед Гитлером, эта позиция «что прикажете?» была типичной для англо-французских руководителей в период непосредственно после Мюнхена. Полушутя-полусерьезно люди начали называть Боннэ и Чемберлена гитлеровскими «гаулейтерами» во Франции и в Англии.
