Борис Акунин - Любовь к истории

А главное, поверженный министр вместо того, чтоб униженно молить короля о милосердии, держался на суде уверенно и с достоинством, очень грамотно защищаясь.

В результате общество, поначалу аплодировавшее аресту миллионера (кто ж их, буржуев проклятых, любит?), начало относиться к Фуке с сочувствием. На стороне обвиняемого были тогдашние звезды и опинион-мейкеры: Корнель, Мольер, Лафонтен, Николя Пуссен, госпожа Севинье.

Поразительней всего, что даже члены суда, специально подобранные из числа врагов суперинтенданта, заколебались — всем было очевидно, что Фуке невиновен.

Король и Кольбер давили, требовали смертной казни. Однако суд, сервильный и подобострастный суд середины XVII века, осмелился пойти против воли монарха. Тринадцатью голосами против девяти он приговорил Фуке не к эшафоту, а всего лишь к изгнанию. (Это примерно как если бы фигурантов дела ЮКОС приговорили к высылке в Лондон).

Но суд судом, а Вертикаль Вертикалью. Казнить своего врага Людовик не посмел, но и выпустить не выпустил. Решение суда он отменил, а Фуке засадил в темницу и держал там до самой кончины. Непреклонный суперинтендант заживо сгнил в тюрьме. Быстрая смерть на плахе, уверен, была бы милосердней.

Как известно, существует версия, будто Фуке и был загадочной Железной Маской, тем самым несчастным узником, лицо которого почему-то надо было прятать от всех, даже от тюремщиков.

Я очень боюсь, что и у нас закончится вот этим:

Как бы хотелось ошибиться.

123 voron

Вы не правы в главном: в деле Дрейфуса фальсифицировались доказательства перед судом, а в деле Ходорковского фальсифицирован сам суд. Данилкин — классический пример судейского чиновника (это легко видно из ступеней его карьеры), он лишен какой-либо самостоятельности в действиях и суждениях. Следовательно, судьей и судом, по существу, он не является. Бессмысленно говорить о доказательствах в деле Ходорковского: их некому оценивать. Отсюда аналогия, приведенная Вами представляется неверной.

pain_suffer

Признаться, я тоже несколько лет назад занимался мини-исследованием — тоже было интересно, не слишком ли отангелился Фуке стараниями Дюма. И тоже в итоге пришел к выводу, что это тот редкий случай, когда личные симпатии Дюма все же не противоречат исторической достоверности. Не, ну понятно что авантюрная интрига с мушкетерами это уже фэнтэзи, но в целом мне кажется — таким Фуке и был.

mosselprom

Надо же, я уже думала как раз об этом. дело в том, что моя любимая мадам де Севинье в своих письмах сообщала об этом процессе — она была на заседаниях в точности как некоторые московские дамы заходили посмотреть Хамовнический суд. Ее описания процесса, попавшиеся мне на глаза этой осенью, поразительно похожи на отчеты в Новой газете.

НЕКОТОРЫЕ ПРЕТЕНЗИИ К ВЕЛИКОМУ И МОГУЧЕМУ

20.12.2010

В нашей поддержке и опоре, русском языке, есть некоторое количество инвалидностей, всегда вызывавших во мне раздражение. Поскольку язык, как известно, на вербальном уровне регистрирует ментальность нации, отсутствие в нем некоторых слов кажется мне подозрительным и даже недопустимым. А поскольку я принадлежу к профессии, для которой Слово важнее Дела (вернее, Слово и является Делом), то у меня есть иррациональная надежда, что, если придумать отсутствующие в языке слова, то и сами понятия, ими обозначаемые, немедленно появятся.

Ну вот как, к примеру, объяснить отсутствие у глагола «победить» будущего времени в единственном числе? Я вижу в этой загадочной прорехе 1) признак национального пессимизма 2) неверие в силы одного отдельно взятого человека, причем не кого-то там («он» или «она» запросто «победит») и не коллектива («мы победим», это без вопросов), а неверие лично в себя.

Поэтому предлагаю ввести в употребление слово ПОБЕЖДУ, впечатать его во все словари. И сразу же после этого уяснить, что мне (а не кому-то там) всё под силу, твердо поверить в персональное светлое будущее и немедленно начать побеждать.

Труднее будет с другим отсутствующим словом — courage, Mut, valore, 勇気. По-русски оно отдает чудовищным шовинизмом — «мужество», и как-то само собою ясно, что качество это изначально и сущностно принадлежит бреющейся половине человечества. Во-первых, это оскорбительно для эпилирующей половины человечества; во-вторых, наглая ложь. Помимо того что женщины в критической ситуации проявляют не меньше стойкости, верности и бесстрашия, чем мужчины, есть еще особые разновидности courage, характерные только для женщин. Назову их пока «женское мужество», чтобы вы лишний раз убедились в абсурдности обвиняемого слова.

ПРИМЕР № 1.

Герцогиня Беррийская

Эта прекрасная собой дама оказалась в центре воспаленного внимания всей Франции 1820 года. Ее мужа, герцога Беррийского, единственного из Бурбонов, по возрасту еще способного иметь потомство, зарезал кинжалом республиканец — именно для того, чтоб Бурбоны остались без потомства, чтоб династия пресеклась и Франция вновь стала республикой.

И вдруг, уже после кончины несчастного производителя выяснилось, что его вдова беременна. Франция будто с ума сошла. Выносит или не выносит? Мальчика или девочку? (По Салическому закону женщина унаследовать престол не могла). Не вранье ли это, придуманное роялистами? Привяжут герцогине подушку, а потом подсунут под видом принца какого-нибудь байстрючонка, с Бурбонов станется!

Этого младенца, созревающего в утробе, заранее обожали и ненавидели слишком многие. Отвратительна история с ночным взрывом, который ненавистники устроили под окнами беременной женщины, чтоб она от испуга выкинула. Не на ту, однако, напали! Герцогиня обманула надежды непрошеных аборционистов, да еще и благодушно попросила их помиловать.

Наконец в положеный срок настал час родов. Представители бонапартистов потребовали, чтобы их делегаты присутствовали при этом событии — примерно, как в наши времена наблюдатели присутствуют на избирательном участке. В том, что герцогиня беременна по-настоящему, уже никто не сомневался, но ребенок мог родиться мертвым или бесполезным (то есть девочкой) и требовалось проследить, чтоб младенца не подменили. Возглавлял наблюдателей маршал Суше.

В ключевой момент роженица велела ему приблизиться и перерезать пуповину. Герой Иены и Сарагоссы при виде окровавленной плоти и скользкого младенца (крепенького мальчика!) в простительном, сугубо мужском ужасе попятился, а герцогиня на него прикрикнула: «Mais tirez donc, М. le Marechal!» (Да тяните же, господин маршал!).

Вопрос: Назовем ли мы поведение герцогини Беррийской «мужественным»?

ПРИМЕР № 2.

Императрица Евгения

Я намеренно в качестве примера беру августейших дам столетия, когда женщин было принято считать эфемерными и беспомощными созданиями — «слабым полом».

Вот, стало быть, изящная лилия — супруга Наполеона III (к этой незаурядной даме я давно неравнодушен) —>

Сентябрь 1865 года. В Париже начинается эпидемия холеры. Город охвачен паникой, того и гляди вспыхнет бунт.

Императорская чета в это время отдыхала в Биаррице, но немедленно примчалась в столицу. Наполеон начал наводить порядок, учреждать карантины и грозить смутьянам строгими карами — то есть повел себя обычным для мужчины дуболомным образом.

Что сделала Евгения? Посетила все холерные бараки города, пожала руку КАЖДОМУ больному и всего лишь пожелала им выздоровления. Свиту всякий раз оставляла снаружи, чтоб не заразились.

Когда о поведении Евгении узнали парижане, город успокоился, и паника утихла.

На следующий год та же история повторилась в городе Амьене, куда Евгения приехала специально, чтобы снова прикоснуться к каждому из заболевших. Амьенский епископ и маршал Вайян, сопровождавшие императрицу, заявили протест — она не имеет права так собой рисковать. Епископу она ответила: «Вы лучше позаботьтесь о собственном здоровье».

Вайяну сказала: «Маршал, вот так ведут себя под неприятельским огнем женщины».

Простим терминологическую некорректность мужской шовинистической свинье Бисмарку, который в 1870 году назвал императрицу Евгению «единственным мужчиной в Париже». Мы ведь поняли, что он хотел этим сказать.

Однако мы, в отличие от Бисмарка, живем в эпоху, когда женщин уже не считают слабым или второстепенным полом. Как же нам быть с одним из самых привлекательных человеческих качеств?