Сергей Данилов - Гражданская война в Испании (1936 – 1939)
Ходили слухи, что из Москвы в Испанию под чужими фамилиями прибывают эмиссары Сталина с заданием совершить государственный переворот. Правые газеты уверяли, что ими руководит венгерский коммунист Бела Кун — незадачливый глава венгерских Советов 1919 года и палач белых офицеров в Крыму 1920 года. На Западе он не без оснований пользовался славой второго Робеспьера. Позже выяснилось, что Кун тогда не покидал пределов СССР. Современные публикации, однако, подтверждают, что Коминтерн уже с 1932 года проявлял возрастающий интерес к событиям в Испании, увеличивал финансирование испанской компартии, активно инструктировал ее руководителей и т. д.
Несмотря на отсутствие в Мадриде советского посольства, страна была наводнена пропагандистскими брошюрами о процветании социализма в СССР и счастливой жизни советских трудящихся. Работу Коминтерна в Испании весной 1936 года возглавляли сразу три законспирированных международных революционера, давно бежавших с родины и существовавших на деньги советского народа — аргентинец Виктор Кодовилья, итальянец Пальмиро Тольятти и венгр Дьердь Гере.
Возможно, именно благодаря стараниям новых лидеров малозаметная и слабая ранее испанская компартия выбралась на политическую авансцену. Теперь она имела парламентскую фракцию, уверенно наращивала влияние в городах и впервые развернула массовую агитацию в деревне.
Ряды компартии стали пополняться за счет других партий и организаций.
«Коммунисты расширяли влияние во всех сферах, — свидетельствует испанский либеральный публицист Фернан Мануэль. — Их пропаганда достигала самых глухих сел. Старосты деревень встречали их с возгласом „Салют!“ и поднятым сжатым кулаком».
Каждая неделя отсрочки реакцией удара по Республике приводила в ряды компартии массы новых членов. Левые социалисты, обескураженные аморфностью и беспорядочностью политики своей партии, часто шли к коммунистам, у которых революционность сочеталась с великолепной дисциплиной. Сыновья старых анархистов, привлеченные военной действенностью компартии, стали отходить от идеологии отцов, чтобы вступить в молодую, со свежей кровью партию.
Компартия захватила идейное руководство в массовой «Объединенной социалистической молодежи» и ее военных формированиях. Под ее влиянием оказались левые социалисты вроде Альвареса дель Вайо. Их становилось все труднее отличить от коммунистов. Дель Вайо в марте 1936 года даже выезжал в столицу международного коммунизма — Москву, где встречался с высокопоставленным советским журналистом М.Е. Кольцовым (Фридляндом). Последнему предстояло вскоре прибыть в Испанию, а дель Вайо — стать министром. Только ли с Кольцовым виделся в Москве дель Вайо, очень близкий к Ларго Кабальеро, до сих пор остается загадкой…
Но дни наибольшего могущества испанских коммунистов были еще впереди.
Под влиянием левых экстремистов рабочие повсеместно начали выходить на улицы. Возобновились сильнейшие антицерковные бесчинства: ежемесячно подвергалось нападению до 40 храмов, дня не проходило без поджога какой-либо церкви. В стране начались массовые забастовки, политические демонстрации и крестьянские волнения, вызванные «провокациями реакционеров». Останавливались заводы и железные дороги, пустели строительные леса, закрывались магазины. Летом 1936 года в Мадриде бастовали строители, трамвайщики, официанты и даже тореадоры.
Почти все стачки (95 %) завершались победой рабочих. Они добились от хозяев сокращения рабочего дня при сохранении прежних ставок, введения страхования работников, улучшения условий труда и восстановления на рабочих местах всех уволенных после 1931 года.
С весны 1936 года забастовки стали переходить в захват рабочими предприятий, закрытых владельцами. В руки профсоюзов перешло несколько андалузских рудников и судоверфей, пивоваренный завод, мадридский трамвай. С апреля — мая крестьяне Андалузии, Валенсии и Каталонии под влиянием городских агитаторов в ряде мест приступили к присвоению и разделу помещичьих земель. Кое-где в подражание Советской России появились первые коллективные хозяйства. Испании Народного фронта суждено было познать насильственную коллективизацию без социализма.
Часть предпринимателей пыталась остановить самоуправство рабочего класса локаутами — массовыми увольнениями. Финансово-промышленная верхушка переводила капиталы за рубеж, обесценивая собственную песету. Некоторые, в том числе Хуан Марч, сразу после февральских выборов покинули страну.
Гранды Андалузии и Кастилии давали батракам расчет, оставляя поля и сады невозделанными или, наоборот, неубранными, провоцируя рост безработицы и цен. Газеты монархистов и листовки Испанской фаланги предсказывали «гибель родины» и открыто нагнетали ненависть и презрение к Республике. Крайне враждебную к Народному фронту позицию заняло и духовенство.
На короткое время ударной силой противников Народного фронта стала 15-тысячная Испанская фаланга, боевики которой с 1934 года проходили выучку в фашистской Италии. Девиз этой численно небольшой, но смело действовавшей военизированной организации звучал так: «Мы знаем только одну диалектику — диалектику револьверов». Вождь фалангистов Примо де Ривера, восхищавшийся политикой Муссолини, открыто призывал установить тоталитарную диктатуру. Он собирался пойти дальше монархистов и консервативных республиканцев Лерруса или Роблеса.
«Мы заставим государство служить национальным, а не партийным интересам. Чтобы добиться наших целей, мы безжалостно раздавим интересы классов, партий, групп, индивидуумов», — гласила программа Фаланги — так называемые «27 пунктов».
Холеному и образованному «сеньору» Примо де Ривере от имени народа отвечал бывший каменщик, никогда не сидевший за партой, лидер Всеобщего союза трудящихся Франсиско Ларго Кабальеро, живший в бедном доме рабочего района Мадрида. Ранее он был правым социалистом и сторонником частичных реформ. Теперь поклонники называли его «испанским Лениным и Сталиным», и он гремел на митингах:
«Массы хотят революции, и она будет. Массы ждут наших действий. Властью мы овладеем любыми средствами. Народы Испании выразят свою волю. У нас будет диктатура пролетариата».
Решимость Фаланги столкнулась с ничуть не меньшей решимостью и ожесточением левых экстремистов. С мая 1936 года в испанских городах развернулся массовый политический террор. Вслед за револьверами в ход шли гранаты, динамитные заряды и ручные пулеметы. За три месяца, по официальным данным, было убито более 250 человек и совершено свыше тысячи покушений на убийство.
Сегодня трудно с полной уверенностью сказать, кому принадлежал первый выстрел — левым или правым, пришедшему к власти Народному фронту или не имевшей доступа к рычагам управления Фаланге. Жестокие потери несли те и другие.
В апреле «неизвестные» бросили бомбу на трибуну, с которой к мадридцам собирался обратиться с торжественной речью только что избранный президентом Республики Мануэль Асанья. В суматохе был застрелен офицер сил безопасности. На его похоронах состоялась массовая драка, в которой погиб двоюродный брат лидера Фаланги Примо де Риверы. В июне от пуль террористов в числе других испанцев погиб мадридский судья Педрегаль, только что приговоривший к 30 годам тюрьмы одного из членов Фаланги, который застрелил подростка-социалиста. Затем в Валенсии из проезжавшего на большой скорости автомобиля были расстреляны два фалангиста, отдыхавшие в кафе. Вскоре «неизвестные» совершили покушение на Ларго Кабальеро. В его жилище, двери которого всегда были открыты для всех желающих, была обнаружена бомба. Взрыв удалось предотвратить. Тогда же подверглись разгрому редакции многих правых газет. В одних районах страны фалангисты стрельбой из-за угла срывали демонстрации Народного фронта. В других — сторонники Республики силой разгоняли любые собрания монархистов и фаланги. Сильные драки происходили даже на кладбищах, чего ранее противоборствующие стороны себе не позволяли.
Силы безопасности если и вмешивались, то лишь в пользу сторонников Народного фронта. К середине июля было арестовано почти 6000 фалангистов и монархистов. Среди арестованных были фалангисты Примо де Ривера и Фернандо Куэста, монархист полковник Варела и молодой депутат, свояк генерала Франко — Серрано Суньер.
Арест Примо де Риверы нанес сильный удар Фаланге, лишившейся вождя. Несмотря на то что Примо удалось уличить только в незаконном хранении оружия, следователь отклонил все требования освободить арестованного под залог или подписку о невыезде. Зато ни один социалист или коммунист и почти ни один анархист не попал за решетку. Народный фронт попирал закон, который ранее требовал защищать.
