Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 13. От царствования Феодора Алексеевича до московской смуты 1682 года
На Волге донцы поворачивались назад, услыхав указ великого государя; но на Яике сильно пахло разинским духом. В июле 1677 года в Москве получена была весть, что воровские козаки, вышедшие из яицких городов, под начальством Васьки Касимова взяли на Яике городок Гурьев (названный так по имени строителя Михайлы Гурьева), государеву казну, пушки, свинец и порох забрали и расположились на Каменном острове в устье Яика; астраханский воевода, князь Константин Щербатов, выслал против них 800 стрельцов в пятнадцати стругах; но в Москве вспомнили о Разине и сильно испугались, выслали в Астрахань боярина Петра Михайловича Салтыкова с приказом идти с великим раденьем и поспешеньем, неоплошно, для того что в Астрахани малолюдно и над воровскими людьми промышлять некем. Голова казанских стрельцов Мамонин нагнал воров на море и поразил. Воры в числе, 230 человек (в том числе 40 раненых) пристали к трухменскому берегу, но трухменцы прогнали их, и они объявились у персидского берега на острове Сары, на котором стоял и Стенька Разин; живя на острове, они выезжали на море воровать; но шах послал на них ратных людей, с которыми у них опять был неудачный бой. В конце года воры явились под Бакою в четырех стругах, но тут их выкинуло на берег, 29 человек, которые забраны жителями и отвезены к шамахинскому хану.
Мы видели волнение башкир в царствование Алексея Михайловича; при Феодоре волнения возобновились, тем более что война России с Турциею не могла не отозваться между мусульманским народонаселением степей. В начале 1679 года из Верхотурья дали знать в Москву, что крестьянский садчик (призывавший и селивший, садивший крестьян) и прикащик одной из слобод Арапов был в Кунгурском уезде в татарской деревне для разных покупок; в эту деревню при нем пришло к татарам десять человек башкирцев и говорили между собою, что на весну они будут воевать Кунгур, сибирские слободы и подгороды; башкирцы говорили: «Чигирин турки и крымцы взяли и государевых людей побили, и мы будем воевать, потому что мы с ними одна родня и душа». Арапов извещал, что все татары и башкирцы кормят лошадей, луки и стрелы делают, и ружья у них много, у всякого человека по две и по три пищали, винтовки. Вслед за тем действительно татары явились на лыжах под Кунгур, взяли острог и деревни вырубили. Летом 1680 года получены были известия, что калмыцкий тайша Аюка заключил мир с крымским ханом, отпустил 1000 человек своих улусников в Крым и две тысячи отправил под русские украйные города, извещали, что Аюка хочет помириться и с уфимскими башкирами, чтоб вместе с ними ходить войною под козачьи городки, под Самару и другие украйные города. В июле месяце больше трех тысяч татар, калмыков и черкес явились под Пензою, сожгли посад и ушли в степь. Башкиры также начали перевозиться за Волгу с луговой стороны на ногайскую. В 1681 году по Тоболу неслись слухи, что башкиры выехали все из улусов вооруженные, остались только те, которые сидеть на конях не могут.
В Южной Сибири продолжалась борьба с киргизами, которые осенью 1679 года опустошали Томский уезд, будучи подведены изменниками, государевыми ясачными людьми. Конные и пешие козаки выступили против разбойников, поразили их и отняли добычу, с потерею пяти человек своих. В то же время другая большая толпа киргизов приступила к Красноярску и к острожкам его уезда; крепостей взять им не удалось, но 16 деревень было сожжено; тубинцы соединились с киргизами; это озлобило красноярских детей боярских и козаков: они взяли тубинских аманатов, вывели за город и расстреляли в виду их родичей. Узнавши об этом, государь велел красноярского воеводу Загряжского посадить в тюрьму на день: зачем выдал аманатов служилым людям, а служилым людям велел сказать: «Довелись из них лучшие люди за ту вину, что аманатов расстреляли, смертной казни; но для нынешней их службы и разорения мы ту вину велели им отдать; и они бы, видя нашу такую премногую милость, нам служили и у тубинских князцов аманатов взяли добрых родов».
На севере самоеды не хотели платить ясака; когда летом 1679 года ясачные сборщики приехали в старый мангазейский город, то к ним явился самоедский князец Ныла и бросил на землю ясак – 76 песцов, тогда как прежде платили соболями и бобрами. «Давайте ясак по-прежнему», – сказали ему сборщики. В ответ Ныла крикнул своим родичам: «Промышляйте над ними!» Самоеды бросились с ножами на сборщиков, но те оттолкнули их, схватили Нылу и убили; родичи его бежали из города, но, собравшись с силами, начали приступать к нему; русские отбивались от них три дня и три ночи; осажденных выручили двое самоедских же князьков, которые ударили на своих и отбили их от города. Другие самоеды осаждали Обдорский городок и свирепствовали против своих, не хотевших действовать заодно с ними против русских.
На востоке поднимались то якуты, то тунгусы. Из Верхневилюйского зимовья ясачный сборщик дал знать якутскому воеводе, что разных родов ясачные тунгусы стояли с месяц около зимовья, хотели побить козаков и зимовье взять. Еще осенью 1675 года якуты убили несколько русских промышленников, и заводчиком оказался родоначальник Балтуга, якут Ярканской волости. К нему отправлены были для разговору двое козаков да несколько мирных якутов; но один из козаков был убит самым варварским образом. Якутский воевода послал на Балтугу отряд из русских и мирных якутов. После долгих переговоров Балтуга прислал аманатов, двоих детей – сына и племянника своего, и объявил, что сам придет, когда захочет; если же русские люди и якуты пойдут на него войною, то он всех побьет и станет драться до последнего ребенка, а живой русским людям не дастся; мирных якутов уговаривал, чтоб они к русским не приставали и на него войною не ходили, если же пойдут, то он и их побьет вместе с русскими. Но смелость не была в уровень с силами. Якутский патриот принужден был бежать перед врагами его свободы и, раненый, был схвачен и привезен в Якутск. Туда же привезли изуродованный труп козака, убитого якутами. Это зрелище взволновало якутских служилых людей, и они подали челобитную: «Посылают нас на твои, великого государя, службы и для ясачного сбора, и в посылки за изменниками в походы ходим; и твои изменники, ясачные и неясачные иноземцы, нас побивают до смерти и надругательство чинят многое, груди вспарывают, сердце вынимают, руки обсекают, глаза выкалывают. Божиею милостию изменника Балтугу с родниками поймали в бою, и на поимке он многих служилых людей переранил. Милосердый государь! Вели своему воеводе тем изменникам по Соборному Уложенью указ учинить». Брат убитого козака не вытерпел, подошел к раненому и связанному брату Балтуги и проколол его копьем до смерти. Воевода приговорил бить его кнутом на козле: не бей самовольством пойманных и связанных! Градские всех чинов люди упросили вместо кнута бить батогами: но служилые люди оскорбились, что их братью наказывают за изменников, и подали другую челобитную: «Хотим мы промышлять по великой реке Лене и по Витиму и по иным сторонним рекам, с наших промыслов в твою великого государя казну сбирается со всякого зверя десятая и с отпуску денежная казна; а теперь иноземцы якуты и тунгусы нас, сирот твоих, грабят, огнем жгут и убивают вместо свиней, разорили нас вконец и промыслы все остановили, а мы от них обороняться не смеем, боясь от тебя казни, и нам впредь на промыслы ходить никак нельзя, а твоей казне в том учинится недобор и поруха великая». Воевода, выслушав челобитье служилых людей, приискал в Соборном Уложении главу об изменниках, нашел, что их должно казнить смертью, и послал за указом в Москву. Здесь было принято искони – приводить иноземцев под государеву высокую руку ласкою, а не жесточью; притом здесь хорошо знали, что служилые люди часто сами выводят из терпения иноземцев, и потому пришел указ: великий государь Балтугу в вине простил для своего многолетнего здоровья и для поминовения отца своего, смертью казнить не велено, велено бить кнутом на козле нещадно и дать на поруки. Но в следующем же году поруки 20 человек ясачных якутов подали челобитную, что Балтуга с родичами свою братью якутов бьет грабит, насильства всякие чинит и ясака не платит.
Несмотря на появление здесь и там сильных духом родоначальников между дикарями, им не сладить было с русскими людьми, роды были слишком ничтожны, разбросаны на огромных пространствах и враждебны друг другу; вспыхнет восстание, для его подавления пойдут русские люди, их ничтожное число, человек пятнадцать, но с ними толпа покорных туземцев, которые идут усмирять своих; осадят дикари в острожке русских людей: на выручку к последним спешат другие дикари. Подчинение обширных пространств Северной Азии не могло быть, следовательно, трудно для русских; туземцы жили при таких формах быта, при которых племена бывают не слишком щекотливы при наложении на них дани сильнейшим; предки покорителей Сибири были посильнее природою якутов, тунгусов и бурят, однако и они в IX веке, живя в таком же разъединении по родам, платили дань первому, кто с них ее требовал с оружием в руках; поднимались только тогда, когда какой-нибудь Игорь хотел брать двойную дань, как волк, повадившийся к овцам. К несчастию, таких Игорей было много в Сибири в описываемое время, и они-то своими волчьими замашками замедляли подчинение туземцев, поднимали восстания, заводили кровь, по старинному выражению.
