Дэвид Ирвинг - Разгром конвоя PQ-17
Воздушная разведка донесла о горящем «Эль Капитане», а затем и об уцелевших кораблях. Тимм сообщил в Нарвик, что у него неисправен дизельный компрессор и что он не может погружаться на глубину, а Рич вскоре донес, что контакт с противником потерян. Однако конвой к этому времени кроме Байлфелда обнаружил и Бранденбург («U-457»), который донес в Нарвик его точное место и состав: два судна и четыре эскортных корабля.
Место цели было, таким образом, определено точно, но конвой находился в этот момент как раз на параллели 69°, а немецкие подводные лодки имели приказ южнее этой параллели не ходить. Адмирал Шмундт решил все же, что, поскольку лодки находятся в контакте с целью, им следует разрешить воспользоваться благоприятными возможностями. В 11.26 Шмундт радировал полярной волчьей стае:
«Согласно данным воздушной разведки на 07.41, в точке АС.9797 находится горящее судно. Подводным лодкам разрешается действовать на удалении тридцати миль от берега или от линии между мысами Канин Нос и Святой Нос».
Командующий ВМС группы «Север» в Киле также рекомендовал разрешить подводным лодкам преследовать суда противника вплоть до входа в горло Белого моря. Однако спускаться южнее мыса Канин Нос даже и он считал рискованным. Шмундт тем временем не должен был упускать из виду, что помимо этой, обнаруженной в последние часы, группы кораблей нельзя сбрасывать со счетов и возможность того, что с севера на юг еще будут пробираться отдельные отставшие суда вз.
В 11.07 10 июля над конвоем из шести кораблей и судов появилось шестнадцать «юнкерсов» 1-й эскадрильи 30-й бомбардировочной эскадры и экспериментальной эскадрильи, базировавшейся на Петсамо. Они сконцентрировали свое внимание главным образом на двух торговых судах. Самолеты появились, когда конвой, находился севернее Иоканки, и произвели несколько очень точных бомбометаний с высоты за пределами досягаемости зенитной артиллерии кораблей 72. В двадцати милях к юго-западу от атакованной шестерки находились корабли группы «Замалека». Морякам этих кораблей довелось наблюдать необычную картину, отраженную, как эточасто бывает в этих широтах, слоями воздуха с различной температурой. Услышав по радиотезефбну, что шесть кораблей и судов находятся всего в двадцати милях позади них, моряки устремили взгляды на северо-восточную часть горизонта и наблюдали за атакой бомбардировщиков с самого начала. Каждая взрывавшаяся в море бомба поднимала вверх огромный столб воды, который в результате рефракции и беспорядочного преломления лучей становился для отдаленного наблюдателя похожим на гигантский гриб из водяных брызг. Неожиданно высоко в небе стали появляться как бы подвешенные к этим грибам, опрокинутые вверх дном корабли и суда. «Все это выглядело очень фантастично, — записал один из наблюдателей.
На горизонте появлялись необычные по форме остроконечные горы, конусы пирамиды, колонны из воды, и все это очень причудливо, словно за что-то подвешенное, удерживалось в течение нескольких секунд. Командир корабля сказал мне: „Спутники Кука и то, наверное, не могли похвастаться, что видели такую прелесть“. Все мы понимали, что это явления рефракции. Возможно, мы оказались в таких атмосферных условиях и на таком расстоянии от происходящего, благодаря которым только и можно было увидеть эту поразительную картину. Это была картина для глаз поэта, а не для уставших моряков.
В ней было что-то такое, что подняло на нога всех спавших моряков и что вряд ли смог бы описать даже самый лучший поэт».
После ожесточенных бомбардировок в течение двадцати минут, в результате которых у бортов обоих судов взорвалось по нескольку бомб, атака закончилась. Машины на «Самуэле Чейзе» остановились; все паропроводы и вспомогательные механизмы вышли из строя; компасы выбросило из нактоузов. Немцы заявили, что «Самуэяь Чейз» затонул через несколько часов после атаки. Однако теперь корабли охранения, больше чем когда-либо, были полны решимости лишить немцев возможности заявить об этой последней победе. Подбитое американское судно зорко опекали тральщик и противолодочный траулер. Тральщик взял «Самуэля Чейза» на буксир, в то время как «Оушн Фридом» спешил в Иоканку в сопровождении «Бритомарта» и «Нортерн Джема». В 12.57 на «Оушн Фридом» с воем спикировал одиночный «юнкерс» и захватил судно в такую узкую вилку из двух бомб, что его компасы выбросило за борт; капитана Уильяма Уокера серьезно ранило осколком бомбы в бедро. Однако, как только палубы освободились от нахлынувшей на них в результате взрывов воды, «Оушн Фридом» снова стал на ровный киль, а уцелевшие машины снова потащили его вперед, к уже показавшемуся на горизонте берегу. Теперь можно было обойтись и без компасов.[50]
Немцы заявили, будто бы английское судно настолько серьезно повреждено двумя прямыми попаданиями 500-килограммовых бомб, что его можно считать уничтоженным. Штаб 5-й воздушной армии суммировал: «Таким образом, оставшиеся суда конвоя, пытавшиеся пройти в Иоканку, уничтожены». Однако «Самуэль Чейз» и «Оушн Фридом» не пожелали так легко оказаться в числе жертв немецких самолетов. Вскоре над ними пролетел русский гидросамолет и тотчас же повернул к берегу, по-видимому, чтобы вызвать подкрепление. Командир «Бритомарта» расположил иротиволодочный траулер впереди «ослепшего» судна, чтобы тот показывал ему курс, а сам продолжал нести вокруг них противолодочный дозор.
В 01.30 10 июля изумленный летчик немецкого разведывательного самолета снова обнаружил в ста двадцати милях к востоку от Мурманска два торговых судна, «шедших на небольшом расстоянии друг от друга, каждый в охранении двух эскортных кораблей». Для их уничтожения с аэродрома Банак подняли восемнадцать «гонкерсов». Однако в 15.45, как только бомбардировщики появились в секторе обзора радиолокационной системы противника, немецкие станции радиоперехвата услышали, как английская береговая станция передала в эфир предупреждение о неизбежности воздушной атаки конвоя «Компетент», в десята милях к северу от мыса Святой Нос. А через час те же немецкие станции радиоперехвата услышали, как Мурманск передавал неприятное сообщение: «Истребительное прикрытие конвою „Компетент“ выслано». Когда восемнадцать «юнкерсов» были уже готовы спикировать на суда, находившиеся теперь на расстоянии нескольких миль друг от друга, появилась целая стая русских истребителей Пе-3 и «харрикейнов», быстро отогнавших немцев на запад. Ожесточенно отбомбив на пути эсминец и одиночное каботажное судво, экипажи немецких, бомбардировщиков возвратилась в Байак весьма расстроенными.
Вскоре на горизонте появились два тральщика из 1-й флотилии капитана 1 ранга Кромбн — «Хазард» и «Леда». Командир «Бритомарта» передал им координаты поврежденного «Самуэля Чейза», а сам вместе с «Оушн Фридом» продолжал свой путь в Иоканку.
В Иоканке их ждали восемь эскортных кораблей из группы «Замалека», которые бросили здесь якоря около полудня. Танкера, с которого они могли бы пополнить запасы топлива, в Иоканке не оказалось. Было тепло и влажно. Офицеры и матросы не снимали с себя капковых курток уже в течение четырех дней, с тех пар, как конвой вышел из пролива Маточкин Шар. Прежде чем отправиться в последний путь по Белому морю, в Архангельск, эскортные корабли получили сообщение е том, что два русских эсминца укажут им путь из Иоканки к входу в Белое море. Английские военные корабли снялись с якорей около 12.30, полные благодарности за эту дополнительную защиту русских эсминцев; русские корабли с их одинарными артиллерийскими установками, обращенными в корму, казались англичанам странными. Сразу же по выходе из порта русские эсминцы «показали им путь в Белое море» и повернули на обратный курс к якорной стоянке.
Построившись в одну кильватерную колонну, корабли пошли в «горло» — вход в Белое море. К полуночи на11 июля к кораблям присоединился отряд русских тральщиков, а в небе появились «харрикейны» и штурмовики-бомбардировщики. Впервые за много суток ночь была не такой светлой, как раньше. Шел сильный дождь, льда корабли больше не встречали. Московское радио объявило, что советские летчики сбили в тот день тридцать немецких самолетов.
Так кончилась эта история и для спасательного судна «Замалек». Если когда-нибудь какой-нибудь корабль заслужил, чтобы его жизнь была зафиксирована на кинопленке, то таковым, несомненно, было отважное спасательное судно капитана Морриса.
История этого судна — начиная с дней службы на пассажирской линии в Леванте и до бесславного конца во время Суэцкого кризиса в 1956 году, когда египтяне затопили его в порту Ибрахим, а затем, после достижения мира, распилили на лом инженеры спасательной партии Организации Объединенных Наций — была куда более красочной, чем любая выдуманная история.
В начале второй половины дня 11 июля корабли группы «Замалека» горделиво прошли по устью реки Северная Двина мимо лесопильных заводов, паромов и барж с молчаливо стоявшими на них рабочими и мимо тысяч и тысяч плавающих в реке бревен. Жители некоторых расположенных на берегах деревушек шумно приветствовали проходившие корабли; в других случаях люди лишь молча провожали их взглядом. В 16.00 11 июля «Замалек» пришвартовался к пирсу Архангельского порта, пройдя от Сейдис-фьорда 2490 миль. Во время швартовки, когда до пирса оставалось всего несколько метров, американский матрос, которого перевели на «Замалек» четыре дня назад из-за того, что он начал терять рассудок, вдруг прыгнул в воду и поплыл к берегу. На борт «Замалека» сразу же поднялся глава английской военно-морской миссии в Архангельске капитан 1 ранга Монд, чтобы лично поприветствовать мужественного капитана-валлийца.
