Леонид Левитин - Узбекистан на историческом повороте
Что тут скажешь? Печально все это. И постыдно. Армия небольшого Кыргызстана составляет примерно 12 тысяч человек. У страны попросту нет средств для того, чтобы иметь более крупную армию. Однако при этом, по существу, не уделялось (и не уделяется) сколько-нибудь серьезного внимания повышению ее боеспособности, подготовке армии к боевым действиям в горах. В конечном счете государство оказалось беспомощным перед лицом нескольких сотен террористов. И дело не только в полном провале военных операций. Власть была охвачена паникой. Срочно для стабилизации обстановки на базе трех районов была создана Баткенская область. В Жогорку-Кенеше зазвучали голоса о переносе столицы в Ош, ближе к событиям.
Власть Кыргызстана стала лихорадочно искать возможности для выкупа на приемлемых условиях японцев, поскольку эта страна одна из основных спонсоров Кыргызстана. Четырнадцатого сентября уже упомянутый Зубаийр ибн Абдурахман в интервью ряду зарубежных СМИ подчеркнул, что он готов вести переговоры с Бишкеком на официальном уровне. По его словам, диалог может состояться вне пределов Кыргызстана - на территории Пакистана или Афганистана. Затем он изменил решение и потребовал встречи с представителями японского правительства. Однако Токио и слушать не хотело ни о каком Исламском движении Узбекистана, справедливо рассматривая всех этих людей как экстремистов криминального типа.
За японцев требовали вначале два миллиона, потом пять миллионов долларов.
Затем, после вмешательства лидера ОТО, который выступил в защиту интересов Кыргызстана, удалось договориться, по моим сведениям, о миллионе долларов. Правда, некоторые источники удверждают, что сумма выкупа была в несколько раз выше. Вот и весь джихад. Вот и вся кульминация борьбы за истинный ислам.
Справедливости ради нельзя не сказать о том, что и такие мощные государства, как Россия или даже США, не в состоянии с необходимой эффективностью отвечать на вызовы терроризма, о чем свидетельствует и опыт Чечни, и деятельность Усамы бен Ладена. Видимо, человечеству необходимо с еще большей серьезностью отнестись к опасности исламского экстремизма и найти вакцину против этой чумы будущего века.
Поражение Тураджонзоды
В годы непрекращающегося таджикского конфликта на всех проводившихся на Западе "круглых столах", научных конференциях, симпозиумах по Средней Азии, в которых мне довелось участвовать, почти все, кто выступал по проблемам Таджикистана, признавали, что в этой стране идет гражданская война в ее особой версии - версии традиционного общества. А именно - война кланов. Субэтнических, родоплеменных, территориальных кланов. Но при этом почти всеми признавалось: единственной силой, которая могла бы преодолеть регионализм, является ислам. И если Партия исламского возрождения Таджикистана будет зарегистрирована и примет участие в выборах, проводимых на демократической основе, она, вне сомнения, легально придет к власти. Словом, будущее Таджикистана - исламское государство. В свою очередь, это окажет влияние на политическую ситуацию в Узбекистане, во всяком случае - в Ферганской долине. Причем предполагаемый политический успех исламистов в Таджикистане связывался и с личностью их лидера Акбара Тураджонзоды. Его настоящая фамилия Каххаров.
Акбар Каххаров. Родился в феврале 1954 г. в кишлаке Рохати в 20 км от Душанбе в семье религиозного деятеля. Окончил медресе в Бухаре, Исламский институт в Ташкенте и Амманский университет. До 1988 г. работал в департаменте по международным связям Среднеазиатского духовного управления в Ташкенте. В 1990-1992 гг. народный депутат Верховного Совета Таджикистана. В 1992-1997 гг. в эмиграции, где стал одним из лидеров ОТО. После примирения ОТО с правительством был назначен первым заместителем премьер-министра Таджикистана. Владеет таджикским, узбекским, арабским, русским и английским языками.
Можно по-разному относиться к Тураджонзоде, но нельзя не признавать его интеллекта и, в известной мере, качеств публичного политика. Во всяком случае, между ним и вожаками узбекских исламистов Зубаийром ибн Абдурахманом, Тахиром Юлдашевым или Жумой Намангани весьма большая дистанция.
Описанное выше понимание возможных путей развития событий в Таджикистане основывалось, как я теперь могу констатировать, в большей мере на интуиции. Возможно, еще на отдельных разрозненных фактах.
В январе 1999 г. независимым социологическим центром "Шарк" было проведено социологическое исследование политических установок электората Душанбе (Олимова С., Олимов М. Таджикистан на пороге перемен. - М. 1999).
Избирателям были заданы следующие вопросы: "Какая из партий или движений (в Таджикистане 12 партий и 3 движения. - Л.Л.) выражает интересы таких людей, как вы?" Ответ: компартия - 28,5%; Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) - 3,5% (!!! - Л.Л.); Партия народного единства (партия Абдумалика Абдулладжанова) - 0,9%. "В каком обществе вы хотели бы жить?" Ответ: в демократическом - 42%; в коммунистическом - 35,6%; исламском - 5,1% (!!! Л.Л.); капиталистическом - 2,1%. "Как, по-вашему, что могло бы способствовать улучшению общего положения в стране?" Ответ (можно было дать несколько ответов. - Л.Л.): укрепление государственного контроля - 58%; развитие рыночной экономики - 49,7%; восстановление порядка в стране, если надо и с нарушением прав человека, - 42%; возрождение и развитие национальных традиций и национальной культуры в целом - 22%; всестороннее развитие демократии 18,8%; введение в повседневную жизнь норм ислама - 6,4% (!!! - Л.Л.).
Итак, за ПИВТ отдали голоса 3,5%. И лишь 6,4% опрошенных считали, что введение в повседневную жизнь норм ислама могло бы способствовать улучшению общего положения в стране. Всего 5,1% опрошенных выразили желание жить в исламском обществе.
Мы встретились с одним из руководителей названного проекта Саодат Олимовой в ноябре 1999 г. на научной конференции в Тель-Авиве, долго беседовали. Она сказала, что, в принципе, ожидала констатации низкого авторитета и исламской партии, и исламских идей в Душанбе. И все же думала, что соответствующие показатели будут на несколько пунктов выше. На мой вопрос о том, в какой мере можно экстраполировать результаты исследования на всю страну, Олимова ответила, что в их центре есть соответствующие расчеты. В лучшем для исламистов случае показатели могут быть увеличены не более чем в два раза. По мнению Олимовой, региональный характер как правящей, так и оппозиционной элиты, сегментированный характер государства, ответственность президента и других политических лидеров прежде всего перед своей региональной элитой сохранятся еще долгое время (10-15 лет) и будут работать против усиления роли исламского фактора в политической жизни страны.
Результаты этого социологического исследования вызвали у многих специалистов на Западе недоверие, их оценили как явно ангажированные. Тем более что в соответствии с общенародным референдумом, проведенным 29 сентября 1999 г., ислам стал легитимной частью общественно-политической жизни Таджикистана.
Жизнь очень скоро подтвердила правоту социологов. Семнадцатого октября 1999 г. Тураджонзода провел пресс-конференцию, на которой, во-первых, заявил о приостановлении своего участия в деятельности ОТО и, во-вторых, призвал поддержать на выборах кандидатуру нынешнего Президента Рахмонова. В ответ на это руководство ПИВТ заявило о его исключении из партии и отзыве с поста первого вице-премьер-министра. Оно назвало Тураджонзоду карьеристом, не брезгующим для удовлетворения своих амбиций никакими методами давления. Но самым серьезным обвинением стало утверждение руководства ПИВТ, что Тураджонзода был одним из главных действующих лиц трагедии 1992 г., то есть поджигателем гражданской войны.
Тураджонзода в интервью таджикской службе радиостанции "Свобода" сказал, что его удивляет заявление руководства ПИВТ об исключении его из партии, так как он никогда в ней не состоял. Он пояснил, что ему неоднократно делали предложения о вступлении в партию, но он их не принял.
"Я пришел к выводу, - сказал Тураджонзода, - что не могу справляться с некоторыми военачальниками оппозиции и полевыми командирами. Я подумал, что единственный, кто может и сегодня, и завтра управлять такими командирами, как Сухроб Касымов, Саидшо Шамолов и другие, - это Рахмонов, и никто другой. У нас сложилась такая ситуация, и мы должны принять это решение".
Это признание представляется мне весьма важным. Дело в том, что перечисленные полевые командиры одного поля ягоды и с Жумой Намангани, и с Тахиром Юлдашевым. Всем им, грубо говоря, наплевать на религиозные авторитеты, даже признанные и харизматичные. Они понимают только язык силы - силы оружия и силы денег. И все.
Что же сказать в заключение? Можно дискутировать о том, кому проиграл традиционный ислам в Таджикистане: трайбализму или ваххабизму. Однако суть дела, как я думаю, в данном случае в другом. Воздействие мусульманского духовенства на свою паству оказалось далеко не таким сильным, каким оно многие годы казалось. И уж во всяком случае, стало очевидным, что экстремизму и терроризму под исламским прикрытием противостоять оно не может. Исламские лозунги в действительности оказались лишь оружием для захвата власти отдельными региональными лидерами. Несработавшим оружием. Исламский экстремизм был отвергнут народом Таджикистана.
