Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель
Что и говорить, Сталин был мастером политической тактики. А вот серьезным стратегом он не был и всегда заимствовал основные положения у тех, кого потом и уничтожил. Так, у Бухарина были взяты идеи о победе социализма в одной отдельно взятой стране и об экспорте революции на штыках Красной Армии как средстве достижения мирового коммунистического господства. На IV Конгрессе Коминтерна «любимец партии» Николай Иванович Бухарин в связи с оккупацией Красной Армией демократической Грузии заявил: «Повсюду кричат о красном милитаризме. Нашей программой должно быть утверждено, что каждое пролетарское государство имеет право на интервенцию… В «Коммунистическом манифесте» говорится, что пролетариат должен овладеть всем миром, но для этого недостаточно просто погрозить пальцем. Для этого нужны штыки и ружья. Продвижение Красной Армии – это продвижение социализма, власти пролетариата, революции. На ней держится право красной интервенции. Она… упростит победу социализма». Во время Второй мировой войны Сталин попытался овладеть всем миром с помощью Красной Армии, но сумел захватить лишь Восточную Европу, часть Германии, Китай и Северную Корею, ставшие зоной советского влияния.
Сталин всю жизнь продолжал клясться именем и идеями Ленина. Например, 20 января 1938 года на приеме в Кремле в честь депутатов Верховного Совета СССР Иосиф Виссарионович заявил: «Бывают моменты, когда армия должна отступать. Ленин нас учил, – Ленин, это был такой мужик, левого мизинца которого мы не стоим, мужик, который весь был выкован из нержавеющей стали, – Ленин нас учил, – плоха та армия, которая научилась наступать и не научилась отступать. Всякие моменты бывают, товарищи!
Кто такие большевики? Это такие бойцы, которые первыми идут в бой и последними отступают…
Армия, которая научилась наступать, но не обучена в деле отступления, будет разгромлена. Плоха та армия, которая научилась наступать, но которая не научилась отступать».
И еще Иосиф Виссарионович провозгласил здравицу в честь «организатора и главу всех чекистов – товарища Ежова», которому осталось находиться на своем посту всего 10 месяцев.
Парадоксально, но Сталин признавал необходимость заранее подготовленного отступления только в политике, но не в собственно военном деле (может быть, из-за небольшого военного опыта). В результате Красная Армия в 1941 году, как довольно быстро выяснилось, так и не научилась толком наступать, но, что было еще более печально, совсем не училась и не умела обороняться.
В марте 1939 года прошел последний перед войной и первый после завершения Большого террора XVIII съезд партии. Две трети делегатов предшествовавшего, XVII съезда, за прошедшие пять лет были репрессированы. Остались только проверенные кадры, которым Сталин вроде бы безгранично доверял, что не помешало ему, однако, в 1941 году вывести в расход кое-кого из военных – делегатов съезда, по «делу авиаторов» или в связи с разгромом Западного фронта в Белоруссии, а также таких видных чекистов, как Ежов и Фриновский, которые в момент съезда являлись наркомами соответственно водного транспорта и военно-морского флота. Ежов делегатом съезда избран не был, а Фриновский – был, что, однако, не спасло его от гибели. Но столь масштабной чистке, как в 1937–1938 годах, новые выдвиженцы уже не подвергались.
На XVIII съезде Сталин самонадеянно заявил: «Мы перегнали главные капиталистические страны в смысле техники производства и темпов развития промышленности (о том, что основные промышленные технологии приходилось заимствовать у американцев и немцев, Сталин уточнять не стал. – Б. С.). Это очень хорошо. Но этого мало. Нужно перегнать их также в экономическом отношении. Мы это можем сделать, и мы это должны сделать. Только в том случае, если перегоним экономически главные капиталистические страны, мы можем рассчитывать, что наша страна будет полностью насыщена предметами потребления (как такого добиться, Сталин наверняка не знал, поскольку потребление предметов потребления зависит от потребностей, а потребности имеют обыкновение расти, так что полного насыщения достичь в принципе невозможно. Впрочем, потребности народа Иосифа Виссарионовича заботили мало, и слова о необходимости насытить страну предметами потребления были не более чем пропагандистским лозунгом. В первую очередь вождь думал о насыщении страны танками, самолетами и артиллерийскими орудиями. – Б. С.), у нас будет изобилие продуктов, и мы получим возможность сделать переход от первой фазы коммунизма ко второй его фазе».
Это была демагогия чистейшей воды. Ведь упор делался на производство средств производства, причем именно тех, которые практически не имели никакого отношения к производству товаров народного потребления. Так что даже если бы по объему производства машин СССР когда-либо и догнал Америку, советские люди, повторю, получили бы больше танков и самолетов, но не ситца или мыла.
В послевоенной «Краткой биографии» Сталина утверждалось: «Следуя указаниям товарища Сталина о необходимости держать страну в состоянии мобилизационной готовности на случай вооруженного нападения извне, большевистская партия в течение длительного периода времени последовательно и неуклонно проводила всестороннюю подготовку Советского Союза к активной обороне. В результате осуществления в годы сталинских пятилеток советской политики индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства была создана мощная экономическая база, которая могла быть использована для активной обороны нашего государства.
Эта политика партии дала возможность производить в стране достаточное количество металла для выпуска вооружения, снаряжения и оборудования для предприятий, топлива для поддержания работы предприятий и транспорта, хлопка для производства обмундирования (но отнюдь не для производства гражданских рубашек, платьев или брюк. – Б. С.), хлеба для снабжения армии (но не самих колхозников. – Б. С.)». Сталин утверждал, что в результате увеличения производства по сравнению с 1913 годом стали – в 4,5 раза, угля – в 5,5 раза, нефти – в 3,5 раза произошел скачок, и «наша Родина превратилась из отсталой страны в передовую, из аграрной – в индустриальную».
На практике «активная оборона» с началом Второй мировой войны вылилась в нападение на Польшу, армия которой изнемогала в борьбе с вермахтом, в столь же неспровоцированное нападение Красной Армии на Финляндию, в оккупацию Красной Армией Прибалтики, Бессарабии и Северной Буковины. Что же касается советского экономического потенциала, то с началом Великой Отечественной войны выяснилось, что курс на автаркию провалился. Красная Армия не могла сражаться с врагом без поставок по ленд-лизу грузовых автомобилей и средств связи, для производства самолетов потребовался американский, британский и канадский алюминий, от союзников же поступал авиационный бензин, взрывчатые вещества, легирующие добавки для советской брони.
Культ личности Сталина получил мощный толчок в связи с празднованием 60-летия вождя. 20 декабря 1939 года ему присвоили звание Героя Социалистического Труда – «за исключительные заслуги в деле организации большевистской партии, создания Советского государства, построения социалистического общества в СССР и укрепления дружбы между народами Советского Союза». А через два дня Иосифа Виссарионовича, человека с его незаконченным средним образованием, избрали почетным членом Академии наук СССР. Но почестей на Родине диктатору было мало. Он мечтал, что наступит время, когда все народы Земли назовут его своим учителем и кормчим.
Булгаков и Сталин: мастер и тиран
Тема взаимоотношений писателя Михаила Булгакова и генерального секретаря ВКП(б) Иосифа Сталина – одна из самых популярных как в историографии, так и в литературоведении. Она концентрируется вокруг истории последней и, возможно, самой таинственной (хотя далеко не самой талантливой) пьесы драматурга «Батум», булгаковских писем Сталину и единственного телефонного разговора между ними. При этом мнения об отношении Булгакова к Сталину и Сталина к Булгакову высказываются полярно противоположные: от любви до ненависти. Действительно, в связях писателя и диктатора ощущается какая-то двойственность. Сталин не выпускает Булгакова за границу, не дозволяет постановку булгаковских пьес (за единственным важным исключением) и публикацию булгаковской прозы. В то же время по его распоряжению восстанавливается в репертуаре придворного МХАТа любимая сталинская пьеса «Дни Турбиных». И явно не без указания Сталина Булгакова, не скрывавшего своей идейной оппозиционности большевикам и Советской власти, не коснулись волны репрессий. Думаю, для того, чтобы ответить на все вопросы, надо постараться проследить, как эволюционировали мнения Булгакова и Сталина друг о друге.
