Евгений Пчелов - Рюриковичи. История династии
Кроме опер М. П. Мусоргский сочинил и много других произведений, среди которых особенно знамениты музыкальная картина «Иванова ночь на Лысой горе» (1867) и сюита «Картинки с выставки» (1874).
Дворяне Полевы.
Род дворян Полевых ничем особенным не прославился. Упомянуть о нём следует потому, что эта фамилия перешла к другому дворянскому роду, правда, иностранного происхождения — Балкам. Ещё в середине XVII века лифляндский дворянин Николай Балкен (1630 — 1695) перешёл со шведской службы на русскую. Его сын Фридрих (Фёдор Николаевич) (1670 — 1738), генерал-поручик и московский губернатор (с 1734), женился на Матрёне Ивановне Монс, старшей сестре фаворитки Петра I Анны Монс и возлюбленного Екатерины I Виллима Монса. Их сын Павел (1690 — 1743) первым браком был женат на Марии Фёдоровне Полевой. Указом Петра I ему позволили принять фамилию Балк-Полев. Последним её носителем являлся внук Павла Фёдоровича — Пётр Фёдорович (1777 — 1849), тайный советник и русский посланник в Бразилии. Пётр Фёдорович Балк-Полев оставил четырёх дочерей, одна из которых, Мария Петровна, вышла замуж за известного поэта Ивана Петровича Мятлева (1796 — 1844) (о самом Иване Петровиче речь впереди).
Дворяне Еропкины.
Родственники Полевых, дворяне Еропкины происходят от Ивана Остафьевича Еропки (Яропки), который, оставшись без удела, приехал в Москву, к великому князю Василию II. В XVIII веке можно отметить двух выдающихся представителей этого рода. Пётр Михайлович Еропкин (1689 — 1740) профессионально занимался архитектурой. Он учился этому искусству за границей, а в России руководил строительными работами в Петербурге, завершив планировку северной столицы, начатую ещё Доменико Трезини. Гоф-интендант (с 1738), занимавший определённое положение при дворе, он являлся одним из ближайших соратников кабинет-министра Артемия Петровича Волынского. Уличённый в самоуправстве Волынский попал под следствие. Выяснилось, что он со своими сподвижниками подготовил проект изменения государственного устройства. Они подумывали об ограничении самодержавия в пользу аристократии. Волынского обвинили в оскорблении императрицы. После жестокого дознания в июне 1740 года его с несколькими сторонниками казнили. Закончил свою жизнь на плахе и Пётр Михайлович Еропкин.
Иная судьба ожидала Петра Дмитриевича Еропкина (1724 — 1805). С 13 лет он находился на военной службе. Участвовал в Семилетней войне, проявив себя в сражении под Кольбергом, за что удостоился монаршего благоволения. С 1765 года — сенатор, некоторое время возглавлял Главную соляную контору. Администраторский талант Еропкина проявился во время эпидемии чумы, охватившей Москву в 1771 году. Екатерина направила туда Еропкина для «надзора за здравием всего города», и он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны: учредил карантины, принял все необходимые меры для борьбы с заразой, а когда впыхнул Чумной бунт, смог в короткий срок восстановить спокойствие и порядок в древней русской столице. Выйдя в 1774 году в отставку, Еропкин вернулся на службу почти через 12 лет. В июне 1786 года в чине генерал-аншефа он был назначен московским гланокомандующим. При нём завершилось сооружение Мытищинского водопровода, «деревянным обрубом» была укреплена Москворецкая набережная, ремонтировались и строились мосты. В эти годы в Москве творили великие архитекторы В. И. Баженов и М. Ф. Казаков. В 1790 году по собственному прошению Пётр Дмитриевич ушёл со своего поста и последние годы жизни провёл «частным человеком» в своём московском доме на Остоженке. Один из переулков в этом районе называется Еропкинским.
В начале XX века в общественной жизни проявил себя Аполлон Васильевич Еропкин (1865 — после 1920). Выпускник юридического факудьтета Московского университета, он выступил одним из инициаторов создания партии октябристов («Союза 17 октября»), вошёл в состав её московского центрального комитета. От Рязанской губернии избирался депутатом Государственной думы 1-го и 3-го созывов, где выступал в основном по бюджетным вопросам. Опубликовал ряд статей по экономике в периодической печати, поддерживая реформы П. А Столыпина. После революции Аполлон Васильевич уехал за рубеж.
По женской линии род Еропкиных дал ещё нескольких интересных потомков. Анна Михайловна Еропкина (жена бригадира Александра Григорьевича Гурьева) — мать графа (с 1819) Дмитрия Александровича Гурьева (1751 — 1825), гофмейстера, сенатора, действительного тайного советника, члена Государственного Совета, министра финансов (1810 — 1823). От брака с графиней Прасковьей Николаевной Салтыковой Д. А. Гурьев имел нескольких детей, в том числе Александра (1786 — 1865), действительного тайного советника, возглавлявшего департамент государственной экономии Государственного Совета (1848 — 1862), и Марию (1787 — 1849), жену министра иностранных дел (1816 — 1856) канцлера графа Карла Васильевича Нессельроде (1780 — 1862).
Варвара Серафимовна Еропкина — мать генерала от инфантерии Александра Романовича Дрентельна (1820 — 1888), в 1878 — 1880 годах шефа жандармов и главного начальника III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
Дворяне Карповы.
Предки дворян Карповых и Бокеевых Семён Бокей и Карп Фёдорович (правнуки князя Фёдора Константиновича Слепого смоленского) служили тверским князьям и только в конце XV века их потомки перешли в Москву. Среди Карповых, конечно, наиболее видной фигурой был дипломат и публицист Фёдор Иванович Карпов (ум. в 1540?). Он занимался в основном внешнеполитическими связями со странами Востока — прежде всего с Крымским ханством и Турцией, вёл дипломатические переговоры с послами этих стран, выступал консультантом по восточным делам, подготавливая соответствующие справки для русского двора. Широко мыслящий человек, Ф. И. Карпов состоял в переписке с Максимом Греком, митрополитом Даниилом, старцем Филофеем (сохранилось несколько его посланий к ним). Произведения Карпова обнаруживают его большую образованность (знал труды Аристотеля, поэмы Гомера и Овидия, интересовался богословием, философией и астрологией, прекрасно владел искусством риторики), дают представление об общественно-политических взглядах автора (он полагал, что власть в государстве должна быть сильной, но ей следует опираться на принципы справедливости и законности). Князь А. М. Курбский называл Карпова «разумным мужем», а Максим Грек — «премудрым» и «пречестнейшим».
Князья Козловские.
Фамилия князей Козловских происходит от названия их вотчины в Козловской волости Вяземского уезда. Князь Алексей Семёнович Козловский (1707 — 1776) в 1758 — 1763 годах был обер-прокурором Святейшего Синода как раз накануне секуляризационной реформы Екатерины II. Отправленный в отставку, Алексей Семёнович стал сенатором, а также генерал-поручиком. Его дочь Анна (1757 — 1824) приняла постриг и долгое время являлась настоятельницей Московского Алексеевского монастыря. Совсем иных взглядов придерживался её брат Фёдор Алексеевич (конец 1740-х — 1770), слывший атеистом и вольтерьянцем. Получив образование в гимназии при Московском университете, юный князь служил в лейб-гвардии Преображенском полку. Благодаря своим литературным произведениям он вошёл в круг писателей и актёров: среди его друзей можно назвать драматурга Д. И. Фонвизина, поэта В. И. Майкова, артиста И. А. Дмитревского. Козловский состоял в Уложенной комиссии, а в конце 1768 года отправился курьером в Италию к Алексею Григорьевичу Орлову, имея поручение доставить к Вольтеру в Ферней письма и подарки Екатерины II. Императрица в сопроводительном послании к Вольтеру писала, что князь «ходатайствовал как о высшей для себя милости быть посланным в Фернэ». Судя по всему, встреча с известным мыслителем произвела на Козловского большое впечатление, поскольку, по отзыву Фонвизина, его «лучшее препровождение времени состояло в богохулении и кощунстве». Фёдор Алексеевич остался при эскадре Орлова и принял участие в Чесменском сражении. Находясь в момент боя на корабле «Евстафий», он погиб при его взрыве. Смерть молодого литератора отозвалась в творениях его друзей: В. И. Майков посвятил князю одно из своих стихотворений, М. М. Херасков описал его гибель в поэме «Чесмесский бой», а Н. И. Новиков включил очерк о нём в свой «Опыт исторического словаря о российских писателях».
Произведений Козловского сохранилось немного: исследователям известно всего несколько стихотворений и переводов, хотя князь писал и в стихах, и в прозе. Державин отмечал, что творчество Козловского оказало на него некоторое влияние, а Н. И. Новиков дал ему такую характеристику: «человек острого ума и основательного рассуждения; искусен в некоторых европейских языках и имел тихий нрав: был добрый и хороший господин; имел непреодолимую врождённую склонность ко словесным наукам и упражнялся в них с самого ещё дества».
К литератрурным кругам был близок и князь Пётр Борисович Козловский (1783 — 1840). Несколько лет он находился на дипломатической службе (при сардинском, вюртембергском и баденском дворах), состоял чиновником по особым поручениям при И. Ф. Паскевиче, наместнике Царства Польского, закончил жизнь в чине действительного статского советника. Пётр Борисович опубликовал несколько стихотворений, но впоследствии отошёл от сочинительства, посвятив себя общению с известными писателями (Дж. Байрон, Ф. И. Тютчев, Г. Гейне) и украшая своим присутствием светские и литературные салоны. Его считали одним из умнейших и образованнейших людей того времени, хотя взгляды его порой отличались непоследовательностью и экстравагантностью. Ещё в молодости Козловский перешёл в католичество, и это наложило отпечаток на его резко критическое отношение к российской действительности и прошлому своей родины. А. С. Пушкин привлёк князя Козловского к сотрудничеству в журнале «Современник», для которого тот написал несколько научно-популярных статей. «Козловский стал бы моим провидением, если бы решительно захотел сделаться литератором», — отмечал поэт. «Ничего не совершив вполне» (отзыв князя П. А. Вяземского) и выбрав «устную деятельность» своей сферой, Козловский тем не менее оказал некоторое влияние на развитие общественной мысли в России.
