Виктор Гюго - Труженики моря
В недосягаемых глубинах этой мглы дрожат огромные снопы мрака. Иногда на стихию -находит пароксизм безумия.
Шум превращается в грохот, волна встает стеной. До самого горизонта смутное нагромождение валов, бесконечное колебание, беспрерывный гулкий рокот; временами раздается какой-то странный треск; можно подумать, что расчихались гидры. Тянет то холодом, то зноем. Дрожь, сотрясающая море, выдает его страх перед тем, что может случиться. Тревога. Смертельная тоска. Беспредельный ужас волн. И вдруг ураган хищным зверем на водопое припадает к океану, присасывается к нему, происходит нечто невероятное: вода устремляется в невидимую пасть, словно в кровососную банку, вздувается опухоль. Это смерч - Престер у древних: сталактит вверху, сталагмит внизу, двойной - вниз и вверх основаниями - крутящийся конус, острие стоит на острие, не теряя равновесия; поцелуй двух гор - горы взлетающей пены и горы спускающегося облака; жуткое совокупление волны и мрака. Смерч, как библейский столп, черен днем и светится в ночи. Перед смерчем смолкает гром, точно боится его.
В необъятном волнении водной пустыни - восходящая грозная гамма: шквал, вихрь, гроза, шторм, буря, ураган, смерч - семь струн лиры ветров, семь нот бездны. Небо - ширь, море - округлость; но пронесется дыхание ветра, и все пропадает, лишь беснуется вокруг хаос.
Таковы эти суровые места.
Ветры бегут, летят, спадают, затихают и вновь оживают, несутся, свистят, завывают, хохочут; неистовым, разнузданным, буйным ветрам привольно над сердитыми волнами. Дикие голоса спелись. Им гулко вторит небо. Ветры дуют в тучу, словно в медный рог, они трубят в трубу пространства, поют в бесконечности слитыми воедино голосами кларнетов, фанфар, тромбонов, горнов, валторн, словно исполинский духовой оркестр. Кто их слышит, внемлет Пану. Страшнее всего то, что для них это игра. Мрачно их безудержное веселье. В пустынных просторах они устраивают облавы на одинокие корабли. Без передышки, днем и ночью, во всякое время года, у тропиков, у полюсов, бешено трубя в охотничий рог, в сумбуре туч и волн они затевают свою чудовищную истребительную охоту за судами. У них своры гончих. Они забавляются.
Они велят волнам, своим псам, лаять на скалы. Они то собирают, то рассеивают тучи. Они месят, будто миллионами рук, необъятные податливые воды.
Вода податлива потому, что ее нельзя сжать. Она ускользает при давлении. Когда ее сдавливают с одной стороны, она бросается в другую. Так вода превращается в волну. Волна - воплощение ее свободы.
III
Объяснения шума, к которому прислушивался Жильят
Ветры совершают набеги на землю в период равноденствия. В это время чаша весов тропика и полюса колеблется, и на необъятном воздушном океане начинается прилив над одним полушарием и отлив - над другим. Есть и созвездия, знаменующие эти явления: Весы и Водолей.
То пора бурь.
Море ждет и хранит молчание.
Иногда у неба насупленный вид. Оно тускнеет и задергивается непроницаемой завесой. Моряки с тревогой поглядывают на эту хмурую мглу.
Но еще больше страшит его благодушие. Лучезарное небо в период равноденствия - гроза, спрятавшая когти. В такие вот дни и вглядывались в горизонт женщины Амстердама, собравшись на Башне плакальщиц.
Если вешние и осенние бури запаздывают, значит, они собирают силы. Они копят богатства, чтобы потратить их на разрушение. Остерегайтесь недоимок моря. Анго говорил:
"Море - исправный плательщик".
Когда ожидание слишком продолжительно, море выдает свое нетерпение все возрастающим спокойствием. Но магнетическое напряжение проявляет себя в том, что можно было бы назвать воспламенением воды. Из волн бьет свет. Воздух насыщен электричеством, вода фосфоресцирует. Матросы чувствуют безмерную усталость. Минуты эти особенно опасны для броненосцев: их металлический корпус может вызвать ложные указания компаса, а это гибель. Так погиб трансатлантический пароход "Айова".
Даже людям бывалым море в такие мгновения кажется странным; можно сказать, что оно боится и в то же время жаждет циклона. Иные браки, несмотря на властный зов природы, совершаются именно так. Львица в период течки бежит от льва.
Море тоже объято любовным пылом. Поэтому оно трепещет.
Готовится чудовищная свадьба.
Свадьба эта, подобно бракосочетаниям древних императоров, ознаменовывается казнями: зрелище бедствий - приправа к пиршеству.
Меж тем оттуда, с открытого моря, из недоступных далей, от свинцового горизонта водных пустынь, из недр беспредельного простора, несутся ветры.
Будьте на страже: равноденствие вступает в свои права.
Буря - это заговор. Древняя мифология угадывала неясные образы, слитые с великой всеобъемлющей природой. Эол сговаривается с Бореем. Стихия должна быть в согласии со стихией. Они распределяют между собою обязанности. Надо побуждать к действию волну, тучу, течение; ночь - их пособница, надо привлечь ее. Нужно сбивать стрелки компасов, гасить сигнальные огни, затемнять маяки, прятать звезды.
Море должно участвовать в этом заговоре. Всякой буре предшествует шепот. За горизонтом ураганы вполголоса ведут предварительные переговоры.
Вот что слышится вдали, во тьме, над примолкшим от ужаса морем.
Такое жуткое перешептывание и услышал Жильят. Фосфоресценция была первым предостережением; вторым - этот шепот.
Если существует демон, имя которому Легион, то это, наверное, и есть ветер.
Ветер многообразен, а воздух един.
Отсюда следует, что всякая буря - смешение. Этого требует единство воздуха.
Бездна вовлекается в бурю. Океан содействует шквалу.
Все его силы занимают место в строю и принимают участие в битве. Волна - это бездна, устремленная вверх. Ветер - это бездна, устремленная вниз. Иметь дело со штормом - значит иметь дело с небом и с морем.
Мессье, знаток морского дела, вдумчивый астроном в келье Клюни, говаривал: "Ветер отовсюду - повсюду". Он не признавал местных ветров даже в закрытых морях. Никаких средиземноморских ветров для него не существовало. Он уверял, что распознает ветер на лету. Он утверждал, что в такойто день, в такой-то час фен с Констанцского озера, древний фавоний Лукреция, промчался и над Парижем; в такой-то день - бора, с Адриатики; как-то раз проскочил круговой нотус, хоть и считается, что он замкнут в кольце Цикладских островов. Мессье определял характер воздушных течений. Он не соглашался с тем, что вихревой ветер, который кружится между Мальтой и Тунисом, и вихревой ветер, который кружится между Корсикой и Балеарскими островами, не могут вырваться оттуда. Он не допускал, что есть ветры, подобные медведям, запертым в клетках. Он говорил: "Всякий дождь - от тропиков, а всякая молния - от полюсов". Ветер действительно насыщается электричеством в точках пересечения колурйев, отмечающих концы земной оси, и испарениями экваториальных вод; он приносит нам от равноденственной линии влагу, а от полюсов - электрическое напряжение.
Ветер - это вездесущность.
Однако отсюда не следует, что нет поясов ветра.. Наличие постоянных течений доказано неопровержимо, и со временем воздухоплавание и воздушные кррабли, которые мы из пристрастия к греческому языку называем аэроскафами, воспользуются главными путями ветра. Он прокладывает в воздухе каналы - это не подлежит сомнению; существуют ветровые реки, ветровые потоки, ветровые ручьи; только русла воздушных рек разветвляются иначе, чем русла наземных; здесь все наоборот: ручейки текут из речушек, речушки из рек, а не впадают в них, вот откуда вместо соединения рассеивание.
Это рассеивание и создает сплоченность ветров и единство атмосферы. Перемещенная молекула перемещает другую.
Движение ветров происходит одновременно. К этим основным причинам их единства прибавьте рельеф земного шара, который, прорывая горными вершинами атмосферу, образует воздушные водовороты и вихри на пути ветров и вызывает встречные потоки. Область их распространения безгранична.
Ветер - колебание океана над океаном; нависший над водным океаном воздушный океан опирается на эту ускользающую массу и покачивается на этих качелях.
Неделимое не перегородить. Волну от волны не отделить стеною. На острова Ламанша накатывает вал с мыса Доброй Надежды. Всемирное мореплавание дает отпор одному-единственному чудовищу. Всякое море - та же гидра. Волны на нем - точно рыбья чешуя. Океан - это Кэто.
И на этр единство обрушивается то, чему нет числа.
IV
Turba, turma
[Толпа, конница (лат.)]
Для компаса существует тридцать два ветра, то есть тридцать два направления, но эти направления могут дробиться до бесконечности. Ветер, классифицируемый по направлениям, - несметность, а по родам бесконечность.
Сам Гомер отказался бы их перечислить.
Полярное течение сталкивается с тропическим. Холод соединяется со зноем, толчок служит началом равновесия, и возникает ветровая волна: она вздувается, мечется, дробится, растекаясь в разные стороны бушующими потоками. Ветры, рассеиваясь по четырем странам света, с неистовой силой сотрясают воздух.
