Владимир Захаров - Орден госпитальеров
Однако, надежды Людовика IX обернулись чистейшей иллюзией. Когда Лонжюмо и его спутники, пересекши всю Центральную Азию, чуть ли не через год (так рассказывает об этом Жан де Жуанвиль) добрались до места назначения, стало очевидным, что дипломатия их мудрого короля строится на песке: монголы не только не собирались подвергаться обращению в христианство, но со своей стороны потребовали от Людовика IX… покорности. Об этих требованиях король узнал, уже намного позднее: он свиделся с Андре Лонжюмо лишь в 1251 г. А к тому времени Крестовый поход уже состоялся и успел закончиться полным провалом[475].
Второй раз, Людовик IX отправляет фламандского минорита Вильгельма фон Рубрука. Прибывший после полного приключений путешествия в 1254 г. ко двору Великого Хана и принятый Менгу (Мункэ)[476]. Там он узнал, что еще в 1253 г. в Монголии состоялся курултай, на котором было решено послать армию для покорения Арабского Востока. Он нашел монгольского владыку уже в готовности напасть на магометанские государства Западной Азии, не изъявившие готовности по своей воле признать себя его вассалами, и собирался уничтожить их. Его друзья уже были его вассалами, своих врагов Менгу намеревался истребить или превратить в своих вассалов.
Возвращаясь через Киликийскую Армению в Европу, Рубрук узнал от отца царя Хетума I Константина, что тот то же имел переговоры с Менгу, который предложил Киликийскому царю прибыть в Великую Орду[477]. А Рубрук, прибыв в Рим, представил свой отчет о дипломатической миссии, выводы которого солидаризовались с Плано Карпини. Монголы не исповедуют христианство, от царства пресвитера Иоанна сохранились лишь воспоминания, а несториане, с которыми встречались оба путешественника, являются для папы не друзьями и братьями, а еретиками и врагами. «Последнее заключение, — как считал Л.Н. Гумилев, — определило поведение папского престола в отношении восточных христиан на весь последующий век»[478].
Но одновременно Рубрук привез и сообщение о подготовке ханом Менгу войск для похода на Иерусалим, чем папа был весьма доволен, поскольку такие же планы по освобождению Святого града от мусульман были к у него.
Необходимо отметить, что возникновение в Иране монгольского государства Хулагуидов и их продвижение в сторону Сирии, Палестины и Египта, захват Месопотамии, поставили Сирию, Палестину, а затем и Египет под угрозу завоевания[479]. С другой стороны, крестоносцы понимали, что они уже не в состоянии удержать свои владения в Святой Земле. Противостоящая им более организованная и превосходящая армия мамлюков громила христианские войска. В этой связи становится понятным, почему крестоносцы Сирии, с христианскими государями Европы (Франции, Англии и Генуи) и римским папой стали искать союзников в лице монголов[480]. Начались обмены посольствами, на что хулагидские ханы ответили специальным письмом[481].
Незадолго до этих событий, в Сирии сложилось трудное для сирийских франков положение. Приход большого отряда крестоносцев, зародил в них «оптимизм», они решили, что вернулись прежние времена. Об этом свидетельствует тот факт, что 7 августа 1248 г. монастырь Ла Латин, временно скрывавшийся в Акре, уступил госпитальерам, вместе со своим приорством в Како, поместья в Мондидье и Ла Тур Руж в долгосрочное владение[482].
Но тем временем, в 1256 г. огромное войско, состоявшее из монгольских солдат под командованием царевича Хулагу, брата Великого Хана, в то время покровительствовавшего буддизму, перешло в активное наступление.
Первым среди государств побережья Средиземного моря осознало значение для христианства продвижения монголов в этот регион христианское армянское царство в Киликии, о котором мы подробно писали в 5 главе.
К середине XIII века, киликийский царь Хетум I (1226–1270) обратился к полководцу монголов Бачу Нуину, разгромившему в 1243 г. султана Иконии и ставшему хозяином Малой Азии, с предложением союза. Был заключен военный союз, и мамелюки перестали беспокоить Киликию.
Для того чтобы упрочить свой союз с монголами, Хетум I совершил путешествие в Монголию к великому хану Менгу, по его требованию. В ставке в 1254 г. произошло утверждение договор дружбы, заключенного год раньше, в 1243 г. между Хетумом и Бачу Нуином. Текст этого договора в виде семи пожеланий и предложений со стороны Хетума и семи соответствующих ответов великого хана Менгу приводится в «Истории восточных народов» историка Хетума Патмича. Двадцать третья глава этой «Истории», содержащая упомянутый договор, переведена со старофранцузского текста на армянский язык Ашотом Галстяном[483]. Ниже приводится русский перевод договора сделанный А. Г. Сукиасяном:
Первое. Он (армянский царь) попросил самодержца принять христианство вместе со своим народом, отречься от всех других культов и креститься.
Второе. Дабы существовали вечный мир и дружба между христианами и монголами.
Третье. Дабы во всех странах, завоеванных и тех, которые будут впоследствии завоеваны монголами, христианская церковь и духовенство, как церковный причт, так и монахи, были свободны от всех видов рабства и даже от (платежей) налогов.
Четвертое. Дабы он (самодержец) отвоевал из рук сарацин вместе с Гробницей Господней Святую Землю и возвратил ее христианам.
Пятое. Дабы он объявил войну ложной вере Магомета и её главе Багдадскому халифу.
Шестое. Дабы он (самодержец) как особую привилегию предоставил ему (Хетуму) право в случае необходимости обратиться за помощью ко всем монголам, и особенно тем, кто является соседом армянского царства, и чтобы эта помощь была оказана немедленно.
И, наконец, седьмое. Он (Хетум) попросил, чтобы все те земли, которые принадлежали армянскому царству и захвачены сарацинами и в настоящее время находятся под владычеством монголов, были возвращены ему, дабы он (Хетум) имел возможность управлять теми землями, которые будут отняты у вышеупомянутых сарацин и переданы ему.
Хан Менгу, обсудив эти предложения и пожелания армянского царя, принял его (царя) и в присутствии своих сановников ответил ему пункт за пунктом приблизительно следующее:
О он крестится и постарается, чтобы и его народ крестился, хотя он никого принуждать к этому не будет;
2) он тоже желает установления вечного мира между монголами и христианами; однако армянский царь должен предпринять все меры к тому, чтобы христиане в свою очередь полностью соблюдали условия этого соглашения;,
3) он тоже желает, чтобы во всех подвластных ему территориях церковь и духовенство пользовались привилегиями и не подвергались угнетению и беспокойству;
4) будучи сам занят, он поручает дело освобождения Гробницы Господней своему брату Хулагу-хану;
5) он сам тоже желает уничтожения Багдадского халифа, злейшего его врага;
6) он с удовольствием окажет помощь армянскому, царю, но пусть тот скажет, какую именно помощь он хотел бы получить;
7) он прикажет своему брату Хулагу-хану немедленно вернуть принадлежавшие армянам земли. Кроме этого он прикажет, чтобы армянскому царю были дополнительно переданы земли и замки в обеспечение его власти[484].
Как видно из текста этого договора, Киликийскому государству были возвращены все те земли, которыми в своё время владел Левон II (1187–1219) и которые затем были захвачены султаном Иконии.
Эта дружба между армянским королем и монгольским ханом еще более укрепилась, когда Хулагу-хан в 1246 г. образовал Западное Ильханство. В 1258 г. монголы завоевали Месопотамию и двинулись на Сирию; с присоединившимися к ним армянами они одержали ряд побед над сельджуками и мамелюками, в результате чего часть Сирии, с городом Алеппо, перешла к Киликии. Но вскоре после смерти Менгу-хана Хулагу возвратился в Монголию, и мамелюки отобрали у киликийцев город Алеппо.
Согласно договору между монгольским и армянским государствами обе стороны обязались оказывать друг другу военную помощь. Монголы взяли на себя обязательство сохранять территориальную целостность армянского государства, не вмешиваться в его внутренние дела. Следует отметить, что армянский царь вел переговоры от имени не только Киликии, но и других армянских территорий, находившихся в подчинении монголов. Об этом видно из статьи вышеприведенного договора, согласно которой монгольское государство брало на себя обязательство упорядочить налоговую систему в коренной Армении и освобождение от налогов армянские церкви и монастыри. Больше того, грамота Великого Хана утверждала его во владении королевством и одновременно провозглашала его главным представителем христиан во всей Западной Азии[485].
Союз между небольшим армянским государством и громадной монгольской державой благоприятно отразился на внешнеполитических судьбах первого перед лицом враждебных султанатов Иконии и Египта, сыграл положительную роль в деле развития экономики Киликии, ставшей посредницей в торговле Запада с монголами. Отношение между державой монголов и армянским царством А. Г. Сукиасян характеризует как протекторат первого над вторым. Армянский царь обязан был ориентироваться на внешнюю политику монголов, выставлять вспомогательные вооруженные отряды и вносить в казну ханов определенную сумму в виде дара[486].
