Джон Норвич - История Англии и шекспировские короли

«…благосостояние этой земли с каждым днем убавлялось, былое процветание превращалось в нищенство… продолжались смертоубийства, вымогательства и угнетение бедных и беспомощных людей…

Ни один человек не чувствовал себя в безопасности, никто не мог не опасаться за свою жизнь, свою жену, дочь или служанку, всякая добропорядочная девица или женщина пребывала в постоянном страхе из-за того, что над ней в любой момент могли надругаться и изнасиловать…

Упомянутый король Эдуард и упомянутая Елизавета жили греховно и предосудительно, в прелюбодеянии и противоречии с законами Господа и Его церкви… Из всего этого со всей очевидностью следует, что все потомство и дети упомянутого короля Эдуарда являются бастардами и неправомочны наследовать или претендовать на наследование чего-либо в соответствии с законами и обычаями Англии».

В тот же день по приказу протектора в Понтефракте обезглавили графа Риверса и трех главных сподвижников Вудвиллов — лорда Ричарда Грея, сэра Томаса Вона (Вогена)[218] и сэра Ричарда Хота, а их обнаженные тела сбросили в общую могилу.

Переворот завершился в среду, 26 июня, когда Ричард со свитой торжественно прошествовал верхом на лошадях из Бейнардского замка в Вестминстер-Холл. Здесь в присутствии предводителей Суда королевской скамьи и Суда общих тяжб он уселся на мраморный трон — традиционное сиденье для королей как вершителей правосудия, на которое тщетно претендовал и его отец двадцать три года назад. Как полагается, Ричард принес присягу, а потом выступил с откровенно ханжеской речью, обещая аудитории отправлять правосудие безбоязненно и беспристрастно и напомнив ей о том, что перед законом все люди равны. Так началось правление нового короля — Ричарда III.

Коронация состоялась в воскресенье, 6 июля 1483 года. Ричард в камзоле из голубой с золотом парчи и в пурпурной бархатной мантии, отороченной горностаем, прогарцевал от Тауэра, где уже занял самые роскошные апартаменты, к Вестминстерскому дворцу. За ним в чудесном палантине ехала королева Анна в сопровождении пяти фрейлин, восседавших на лошадях. Следом в седлах покачивались герцог Бекингем, пэры, рыцари и самые знатные английские джентльмены. Постояв у дворца, король и королева, босые, вошли в аббатство, и там их должным образом короновали. Несмотря на явное неудовольствие и нежелание архиепископа Берчера — о чем свидетельствует его отказ присутствовать на последовавшем после коронации банкете, — церемония, по мнению очевидцев, получилась самой грандиозной из всех подобных процедур, проводившихся когда-либо в Лондоне.

Конечно, бросилось в глаза отсутствие некоторых важных персонажей. Вдова Эдуарда IV, королева Елизавета с дочерьми по-прежнему укрывалась в покоях аббата, откуда до нее, безусловно, доносился коронационный гвалт. Не было на торжестве и ее двух сыновей. В июне, когда герцог Йоркский присоединился к брату в Тауэре, люди еще иногда видели, как они вместе играют или упражняются в стрельбе из лука. В последнее время братья исчезли из поля зрения. Какими бы бастардами они ни были — очень немногие верили в эту легенду, — отроки все же оставались племянниками короля. Мальчики непременно должны были находиться на коронации в аббатстве — их присутствие указало бы на то, что они примирились со своим новым положением и согласились стать подданными дяди. Помимо всего прочего, это развеяло бы и появившиеся уже слухи о том, будто от них тайком избавились.

Если верить Доминику Манчини — а его описание, насыщенное убедительными подробностями, предполагает глубокое знание предмета, — то сразу же после казни Гастингса 20 июня двух принцев «поместили в самое отдаленные комнаты Тауэра, и с каждым днем они все реже и реже подходили к решеткам окон, пока вообще не перестали показываться». Манчини сообщает: его друг доктор Джон Арджентин, королевский врач, посещавший Эдуарда в Тауэре, говорил, что принц каждодневно исповедовался и приносил покаяния, «словно ждал скорой погибели». Мы никогда не узнаем в точности, как мальчики приняли смерть, — нет никаких сомнений лишь в том, что их убили, и совсем мало сомнений в причастности к убийству короля. Первое и самое обстоятельное описание злодейского убийства дает нам Томас Мор. Рассказ его не всеми признается, но он основан, как утверждает автор, на сведениях тех, кто «знал много и мало причин имел для лжи», и, несмотря на все попытки весьма красноречивых защитников Ричарда доказать ложность свидетельств Мора, они по-прежнему представляются более убедительными, нежели какие-либо другие[219]. Слухи об убиении братьев появились еще во время коронации, когда король скорее всего только обдумывал такую возможность. По версии Мора, окончательное решение было принято в Уорике в середине августа, и Ричарда подтолкнули сообщения о заговорщиках, замысливших освободить принцев и вывезти за границу — возможно, в Голландию. Сначала задание умертвить мальчиков получил комендант Тауэра сэр Роберт Бракенбери (Брекенбери). К его чести, он наотрез отказался, и тогда Ричард обратился к рыцарю из Суффолка сэру Джеймсу Тиреллу, зная о его честолюбии, старательности и непоколебимой личной преданности. Томас Мор писал:

«Сэр Джеймс Тирелл решил умертвить их в постелях. Для исполнения этого он назначил Майлса Фореста… парня, запятнавшего себя когда-то убийством; к нему он присоединил Джона Дайтона, своего собственного стремянного, головореза огромного роста, широкоплечего и сильного. Все остальные были от принцев отстранены. И вот около полуночи, когда невинные дети спали в постелях, эти Майлс Форест и Джон Дайтон вошли в спальню, внезапно набросили на детей одежду и так закрутили и запутали их, зажав им рты периной и подушками, что в недолгий срок задушили принцев и прикончили. Дыхание их ослабело, и они отдали Богу свои невинные души на радость Небесам, оставив преступникам на ложе свои мертвые тела. И когда злодеи поняли, сначала по предсмертным их судорогам, а потом по долгой недвижимости, что дети уже совершенно мертвы, тогда они положили мертвые тела на кровать и пригласили сэра Джеймса посмотреть на них. Тот, взглянув, приказал убийцам похоронить их в земле под лестницей на должной глубине, навалив сверху груду камней»[220].

Почти через два столетия, в 1674 году, рабочие, разбирая лестницу в Белой башне, наткнулись на деревянный ящик. Внутри лежали кости двоих детей. Карл II распорядился перевезти их в усыпальницу часовни Генриха VII в Вестминстерском аббатстве. В 1933 году кости были исследованы. Обнаружилось, что они принадлежали мальчикам ростом четыре фута десять дюймов (147, 3 сантиметра) и четыре фута шесть с половиной дюймов (138,4 сантиметра). Одному было двенадцать, а другому десять лет.

18

Час расплаты

(1483–1485)

Король Ричард:

Припомните, с кем боретесь вы нынче:Со стадом плутов, беглецов, бродяг,С бретонской сволочью и жалкой гнилью,Что выблевала полная земляДля гнусных подвигов и разрушений.Был мирен сон ваш, мира вас лишили;У вас земля, красивы ваши жены —Им надо землю взять, жен обесчестить.А кто ведет их? Жалкий тот нахлебник,Что жил у матери моей в Бретани,Молокосос, что холод испытал,Лишь по снегу гуляя в башмаках!

Из Уорика король отправился в поездку, проехал через Ковентри, Лестер, Ноттингем и прибыл в Йорк, где ему устроили радушный прием. Он пользовался популярностью на севере. Здесь Ричард служил наместником в последние годы властвования брата Эдуарда, правил жестко, но и по справедливости. Мы не знаем, дошли ли до Йоркшира к этому времени слухи о печальной судьбе маленьких принцев. В любом случае их никто не мог бы подтвердить, и они вряд ли изменили бы торжественность момента. Король воспользовался радушием северян для титулования своего девятилетнего сына Эдуарда Миддлхэмского принцем Уэльским в Йоркском кафедральном соборе, и церемония, как говорили потом, по пышности не уступала его собственной коронации, произошедшей два месяца назад. Однако все испортили гонцы, приехавшие с вестями, одинаково удивительными и тревожными. Самый давнишний друг и самый могущественный из подданных Генрих Стаффорд, герцог Бекингем поднял против короля мятеж.

Почему Бекингем взбунтовался — остается загадкой. По версии Шекспира, герцога возмутил отказ короля подарить ему обещанное графство Херефорд. Но Бекингем уже владел многими титулами и поместьями, и, кроме того, не было никаких оснований думать, что Ричард не выполнит обещание позднее, когда у него появится такое желание. Мы не должны забывать о том, что на юге царила совсем иная атмосфера, чем на севере. Правда о судьбе принцев постепенно доходила до сознания людей, и к концу лета 1483 года Лондон переполнили слухи о реальных и мнимых заговорах. Вполне возможно, что Бекингема обеспокоило нарастание недружественных чувств к королю. Если Ричарда свергнут — а это казалось все более вероятным, — то и его выживание окажется под угрозой: значит, он должен как можно скорее порвать с королем. Сэр Томас Мор предположил, что свою роль сыграли и амбиции. Бекингем мог замахнуться на корону. Как-никак он считал себя потомком Бофортов, по материнской линии был внуком Эдмунда, 2-го герцога Сомерсета, убитого при Сент-Олбансе в 1455 году, и соответственно праправнуком Джона Гонта; его притязания, вероятно, имели под собой такие же основания, как и претензии Ричарда III[221].