Ким Маккуарри - Последние дни инков

Эрнан, как всегда высокомерный, теперь почувствовал еще большее презрение по отношению к Альмагро, поскольку последний вел себя откровенно унизительно. «Прекрати вести себя столь презренно, — сказал Писарро, собираясь уже уходить, — умри так же храбро, как ты жил. Сейчас твое поведение не соответствует поведению рыцаря».

8 июля 1538 г., в месяц, когда инки приносили жертвы уаке Токори, духу, повелевавшему ирригационными водами долины Куско, дон Диего де Альмагро в последний раз исповедовался Священнику, после чего продиктовал свое завещание нотариусу, которого привели в камеру к узнику. Ветеран сотен битв теперь сделал распоряжения относительно распределения тех богатств, которые он накопил с момента своего прибытия в Новый Свет. В своем завещании Альмагро указывал, что он обладал сотнями тысяч кастельяно «в виде золота и серебра, драгоценных камней, жемчугов и кораблей». Своему единственному сыну, восемнадцатилетнему Диего де Альмагро-младшему, которого Альмагро произвел на свет вместе со своей панамской любовницей и который сопровождал его в Чили, он оставил 13 500 кастельяно; своей дочери доне Изабелле он оставил 1000 кастельяно и просил ее, чтобы она стала монахиней. «Он многое оставил своим слугам и монастырям», — писал один свидетель. Наконец, значительную часть своего имущества Альмагро завещал королю Карлу — возможно, в надежде, что тот однажды осуществит возмездие.

Алькальд (глава города) Куско Антонио де Торако вошел в камеру Альмагро в сопровождении городского глашатая и палача. Все еще надеясь спасти свою жизнь, Альмагро решил попытаться как-то отговорить этих людей от выполнения приказа Эрнана:

«Сеньоры, разве вся эта земля не принадлежит королю? Тогда почему вы хотите убить меня после того, как я оказал столько услуг Его Величеству? Остерегайтесь, поскольку если вы думаете, что Его Величество [в настоящее время] далеко, то вскоре окажется, что его властные полномочия достигают и этих мест. И даже если вы не верите во властные полномочия короля, то вам следует поверить в то, что есть Бог, который наблюдает за всем этим».

Слово взял алькальд, заявив, что они ничего не могут сделать. Было отдано приказание, чтобы Альмагро был казнен, и он должен быть казнен. Эти трое людей просто выполняли приказание. Но Альмагро настойчиво потребовал, чтобы ему в последний раз предоставили возможность поговорить с Эрнаном Писарро. Алькальд согласился; он ушел и через некоторое время вернулся вместе с Эрнаном.

«Сеньор, видя вашу настроенность на то, чтобы уничтожить мое тело, я прошу вас не уничтожать мою душу, а также вашу честь… поскольку вы говорите, что вы убеждены в том, что я заслуживаю смерти, [то] препоручите меня суду императора. Препоручите мою персону королю либо вашему брату, губернатору… Если вашими действиями руководит… страх относительно того, что дарование мне жизни создаст вам проблемы и явится для вас источником угрозы, то я готов дать вам любые гарантии, которые только пожелаете… [Вы знаете, что] у меня более нет реальной власти, поскольку мой заместитель Родриго Оргонес вместе со многими офицерами был убит в ходе сражения, а те, кто уцелел, теперь являются вашими узниками».

Эрнан в резкой форме приказал своим людям исполнять приказ. Он вышел из тюремной камеры и направился в сторону дворца Амару-Канчи. А палач уже закреплял гарроту на шее Альмагро. Тот, не в силах поверить в то, что после того, как он помог Писарро завоевать крупнейшую туземную империю, обнаруженную в Новом Свете, теперь должен таким вот образом закончить свою жизнь, «стал кричать: „Вы тираны! Вы крадете королевскую землю, а меня убиваете ни за что!“»

На улице некоторое время были слышны эти крики, а затем они стихли. Вскоре после этого из тюрьмы спешно вышел городской глашатай, а за ним следом шел священник в длинной черной сутане. Оба направлялись к главной площади. Вскоре глашатай возвестил жителям города, что дон Диего де Альмагро — правитель Королевства Новое Толедо и уроженец Эстремадуры — мертв.

13. ВИЛЬКАБАМБА: ПОВСТАНЧЕСКАЯ СТОЛИЦА

«Будучи готовы отправиться [на поиски Манко, они]… получили известия о том, что Инка [император] отправился в сторону… [Антисуйю]… представляющую собой труднопроходимую местность, где от использования лошадей мало толку, по этой причине поиски Инки прекратились».

«Первоначальная задача бойца повстанческого отряда — уберечь себя от уничтожения… Когда эта цель достигнута, [повстанцы], заняв позиции, недосягаемые для врага, либо собрав столь мощные боевые силы, что враг будет лишен возможности предпринять успешную атаку, должны перейти к постепенному ослаблению врага. Это в первую очередь должно быть осуществлено в тех районах, где против партизанского отряда ведутся активные действия, а затем партизанскую деятельность следует переносить все глубже и глубже на вражескую территорию, подвергая атаке его коммуникации, а затем атакуя его оперативные и центральные базы, тотально изматывая противника, для чего следует использовать все наличные возможности партизанского движения».

«Контрповстанческие действия следует начинать сколь можно раньше. По мере эскалации повстанческого движения разгром его становится все более сложным делом».

После осуществления казни Диего де Альмагро новости о смерти губернатора сразу понеслись в направлении Антисуйю. Манко Инка определил свою новую штаб-квартиру в провинциальном городе, расположенном на высоте 4900 футов и окруженном густыми джунглевыми зарослями и плантациями коки. Это была Вилькабамба, столица свободного инкского государства: любой испанец, появись он здесь, был бы автоматически убит.

Хотя Вилькабамба находилась на расстоянии всего лишь 30 миль от предыдущей столицы Манко, Виткоса, новая штаб-квартира по высоте располагалась на 6000 футов ниже, расстояние от нее до Куско составляло более 100 миль. Виткос оказался слишком уязвим для возможных испанских атак; Манко убедился в этом на собственном опыте. Он впервые произвел опыт по переселению своих соратников-горцев в совершенно иной край: они спустились по склонам Анд, достигнув места, где самая длинная горная цепь на планете пересекается с самыми обширными джунглями в мире.

Название новой инкской столицы составлено из инкских слов «уилка», что означает «священный», и «пампа», означающего «равнина» или «долина». Соответственно образованное слово означает «Священная Равнина» или «Священная Долина». Здесь в теплой по климату, плодородной долине, расположенной между двух рек — Консевидайок и Чонтабамба, — дед Манко, Тупак Инка, основал типичный инкский административный центр; вскоре он заселил его митмакуна (колонистами) из этнической группы пилкосуни. Летописец Хуан де Бетансос писал:

«Когда по провинции начали распространяться слухи о том, как Инка [Тупак Инка Юпанки] проводил ее завоевание, ряд вождей туземных племен явились к Инке договариваться о мирном сосуществовании. Это земля залежей золота. Туземцы также подарили Инке сладкий тростник, наполненный медом, и разукрашенные луки и стрелы. Гостей, обязавшихся повиноваться верховному повелителю, одарили солью, которую они особенно ценили. Видя, что местные жители ходят обнаженными, инки предоставили им туники и накидки и заставили их надеть. Весь день туземцы носили эти одежды, вечером же они разошлись по своим хижинам. На следующее утро они предстали перед Инкой обнаженными, император только рассмеялся… Так Инка исходил эти области… осуществляя завоевание тех, кто вел себя воинственно, и вполне дружелюбно обращаясь с теми, кто вел себя мирно».

В Вилькабамбе переселенные пилкосуни и пришлые обитатели высокогорья в рамках своей повинности мита в короткий срок вырубили заросли джунглей в этой местности, расчистили подлесок и затем приступили к возведению традиционного инкского города — с его прямоугольными каменными домами, хранилищами, центральной площадью, фонтанами, водопроводами, правительственными и культовыми зданиями. Рядом с городом инки устроили плантации коки — священного растения, листья которого дозволялось употреблять только членам инкской элиты. Но в нынешних условиях, учитывая те трудности, которые довелось перенести колонистам в ходе переселения, митмакуна также дозволили жевать листья священного растения, содержавшие небольшое количество кокаина и способные утолять и голод, и боль.

Торговля между инкскими войсками и местными племенами продолжала развиваться, и со временем колонисты установили факторию, которая превратилась в важный узел обширной торговой сети, протянувшейся глубоко в джунгли. Из высокогорных районов начали регулярно прибывать караваны лам с такими товарами, как соль, одежда, бусы, бронзовые и медные топоры. Они обменивались на золото, перья, мед, древесину твердых пород, черепашьи яйца и другие местные продукты. Вскоре целые семьи туземцев, принадлежащих к разным этническим группам, начали посещать инкскую факторию, принося товары на своих спинах либо привозя на каноэ. Они в изумлении смотрели на каменный город, выросший в их краях, и на экзотические товары, импортированные из далекой, холодной, безлесной области, которая, как им рассказывали, лежала высоко в горах.