Александр Асов - Атлантида и Древняя Русь
— Вижу, гости пришли нежданные! Будет чем мне, Лиху, позавтракать!
И схватила она дружинника и тотчас его проглотила. А потом садилась у входа и заснула, закрывши глаз.
А Садко в огне раскалил копье и вонзил в чело Лиху Лютому. Зашипел тут глаз под железом. И проснулось, завыло Лихо, стало шарить кругом руками:
— Хорошо же, гости любезные! Не уйдете вы от меня!
В угол все забились от страха и сидят ни живы ни мертвы. Утром Лихо слепое стало выпускать на поле баранов. Выпускало по одному и по верху руками щупало.
Подвязал Садко под баранами всю свою дружину хоробрую. Под последним сам подвязался — так и вышли они на свет.
И тогда Садко запирал в той пещерочке Лихо Лютое. Ключ же относил к морю синему и бросал его прямо в волны. Щука тот проглотила ключ и ушла в глубокие воды.
Говорил Садко корабельщикам:
— Аи вы гой еси, корабельщики! Ехать нужно нам к устью Pa-реки, чтоб подняться ко граду Белому!
Говорили так корабельщики:
— Прямо ехать нам — будет семь недель, а окольной дорогою —тридцать лет.
Проплывал корабль мимо острова, что близ устьица Ра-реки. А на острове том застава. Не пускают корабль Садко в устье Ра-реки великаны. Они скалы бросают в море, и пройти туда невозможно.
И тогда Садко Цареградского кто-то тронул в плечико левое.
Оглянулся Садко — видит Белеса. Говорил тогда ему Белес:
— Я пущу тебя в устье Pa-реки, если Велесу ты построишь храм во богатом том Белом городе.
Дал Садко ему обещание. И прошел корабль Садко прямо в устье широкое Pa-реки. И пустили его великаны по велению бога Белеса.
И поднялся Садко к граду Белому. Продавал там товары цареградские, получал великую прибыль. Бочки насыпал красна золота, насыпал мешки скатна жемчуга.
И построил в городе храм в честь великого бога Белеса.
И ходил Садко вдоль по бережку по великой реченьке Ра. Отрезал он хлеба велик кусок, посыпал кусочек тот солью и на Pa-реку опускал его.
— Аи спасибо тебе, вольна Pa-река! Что пустила меня в славный Белый град! Ныне я держу путь обратно, возвращаюсь во
Цареград!
А в ту пору к Садко подошел старик:
— Гой еси, Садко, добрый молодец! Отправляешься ты в славный Цареград? Передай поклон-челобитие ты Ильменю, меньшому брату, и дочурке его — Ильмаре!
И поклялся Садко исполнить, преклонившись перед богом Ра.
И поехал Садко вниз по Pa-реке, выходил он в морюшко Черное. Налетели тут ветры буйные, расшумелося море синее. Стало бить волной корабли и ветрами рвать паруса. Но стоят корабли — и не сдвинутся, будто на мели — не сворохнутся.
Говорил Садко корабельщикам:
— Много мы по морюшку ездили, дани Черноморцу не плачивали! Ныне Царь Морской дани требует!
Видят вдруг они чудо-чудное — как бежит к ним лодочка огненная, рассекая носом волну. А в той лодочке — два гребца, на корме ее правит кормщик. То Морского Царя Черноморца слуги верные, безымянные.
Говорят они таковы слова:
— Ой вы, гой еси, корабельщики! Вы подайте нам виноватого! Черноморцу кто дань не плачивал! Его требует грозный Царь
Морской! Пусть предстанет он пред его лицом!
Меньший тут за среднего прячется, средний прячется за большого. Выходил вперед сам Садко-купец:
— Я Морскому Царю дань не плачивал. Видно, мне теперь и ответ держать!
И Садко с друзьями прощался, со своею храброй дружиною, брал с собою гусли звончатые, в лодку огненную сходил. И тотчас корабли с места тронулись, полетели как соколы по морю.
Побежала и лодка огненная. Видит тут Садко — среди морюшка поднимается столп огня. Приплывала лодка к тому столпу и ввернулась в водоворот, опустилась на дно морское.
И Садко тогда оказался в синем море на самом дне. И сквозь воду он видит Солнце, видит и Зарю-Зареницу. Перед ним палаты богатые, перед ним и двери хрустальные. И входил Садко в светлу горницу.
Вот пред ним сидит грозный Царь Морской. Окружают его стражи лютые — раки-крабы с огромными клешнями. Тут и рыба-сом со большим усом, и налим-толстогуб — губошлеп-душегуб, и севрюга, и щука зубастая, и осетр-великан, жаба с брюхом —что жбан, и всем рыбам царь — белорыбица!
Черномору дельфины служат, и поют для него русалки, и играют на гуслях звонких, и трубят в огромные раковины.
И сказал Черномор таковы слова:
— Гой еси, Садко Цареградский! Ты по морюшку много езживал, мне, царю, ты дани не плачивал! Мне теперь ты сам будешь данью! Говорят, ты мастер играть и петь, поиграй на гуслях яровчатых!
Видит тут Садко — делать нечего, стал играть на гуслях яровчатых. Начал тут плясать грозный Царь Морской. И играл Садко сутки целые, а потом играл и вторые, и играл потом сутки третий.
Тут купца Садко Цареградского кто-то тронул в плечико левое. Оглянулся Садко — видит Белеса.
Говорил тогда ему Белее:
— Видишь ты, что скачет в палатах царь, — он же по морю скачет синему! И от пляски той ветры ярятся, и от пляски той волны пенятся! Всколебалося море синее, в нем волна с волною сходились, и песком вода замутилась! Тонут в морюшке корабли, гибнут душеньки неповинные!
Говорил Садко богу Велесу:
— Не моя во царстве сем волюшка — заставляет играть меня Царь Морской.
И ответил тогда ему Белее:
— Аи же ты, Садко Цареградский! Ты все струночки да повырви-ка! И все шпенечки да повыломай! И скажи Черномору — нет струночек, не могу играть я на гусельках. Тут и скажет тебе грозный Царь Морской: «Аи же ты, Садко Цареградский! Ты не хочешь ли пожениться? Да на душечке, красной деве?» Отвечай тогда: «Грозный Царь Морской! В синем море твоя будет волюшка!» Он даст выбрать тебе невесту — ты тогда пропусти мимо триста дев, выбирай Ильмару — последнюю. Да смотри, Садко, не целуй ее! Если ты ее поцелуешь, то навеки в море останешься! Коль не станешь — вернешься во Цареград!
И Садко, купец цареградский, все повырвал у гуселек струночки и все шпенечки гуселек выломал. Перестал плясать Черномор. И сказал Садко таковы слова: «Что же ты, Садко, не играешь?»
— Я порвал на гусельках струночки и все шпенечки да повыломал. Не могу теперь я играть и петь.
И сказал тогда грозный Царь Морской: — Аи же ты, Садко Цареградский! Ты не хочешь ли пожениться?
— В синем море твоя будет волюшка! Все как скажешь, так я и сделаю.
А наутро Царь Черноморский выводил к Садко красных девушек:
— Выбирай, Садко, ту, что нравится!
Пропустил Садко мимо триста дев, выбирал Ильмару — последнюю. И устроил тогда Черноморец пир. Все на том пиру наедались, все на том пиру напивались, стали после ложиться спать.
И заснул Садко со Ильмарою, но не стал ее миловать-целовать, как наказано было Белесом.
Как проснулся он — оказался да на яре крутом Ильмары, что близ славного Цареграда. И увидел — бегут по речке белопарус-ные корабли, а на них — вся его дружина.
И они Садко замечали, и все радовались-дивовались. И Садко с дружиной здоровался. И пошли они во палаты, во хоромы купца Садко. Он здоровался со своей женой. Выгружали они корабли и катили бочонки с золотом.
И построил Садко на то золото в Цареграде храм богу Велесу и второй — Морскому Владыке.
И теперь Садко Цареградского все из века в век прославляют!
АГИДЕЛЬ— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как Алшушка Святогоров-на и Сварожич Ильм породили дочь прекрасную Агидель. Спой — каквнученька Святогора отворила Белые воды.
— Ничего не скрою, что ведаю!
Как во те времена изначальные уронил на Землю свой пояс Род и поднялись горы Уральские. Здесь один хребет золотой — там рекой течет злато-серебро. На другом лежит Камень Бел-горюч. В третьем — руды и самоцветы.
Как во тех Уральских Святых горах да у той горы у Ильменской жил Сварожич Ильм со Алиною. В кузне он ковал тяжким молотом, разлетались искры по всей Земле. И сковал он плуг золотой, и секиру златую, и чашу для священного меда-сурьи.
Раз пришла к нему Святогоровна и сказала такое слово:
— Аи прекрасный ты, Ильм Сварожич! Ты, Орел сизокрылый, — любезный муж! Мы живем с тобой беспечально, но и радости нет во гнездышке — нет ни сына у нас, ни доченьки!
И ответил так Ильм Сварожич:
— Мы с тобой, Алинушка светлая, вместе сделаем так, чтоб радость поселилася в нашем гнездышке.
И развел тогда Ильм Сварожич огнь волшебный в печи кузнечной. А Алинушка Святогоровна стала раздувать мех с ветрами.
И полилося из среды огня золото ручьем раскаленным. И тогда в горниле явилася златовласая Агидель. А глаза у ней —словно солнца луч. Ее волосы — как пшеницы сноп. Зорька утренняя — улыбка. Голосок ее ручейком звенит.
Что там? Ветер ли жаром веет? Иль пожар леса выжигает? Со степей несет дым и пепел? То не дым несет и не пепел — то летит, обернувшись Змеем, сам Великий Дый Громовержец.
