Андрей Зайончковский - История русской армии. Том третий
К счастью, пришла весть, что сам Ионов идет на выручку. С 5-го на 6-е пришли 30 пехотинцев, три казака, как раз когда афганцы стали не давать отряду покоя ни днем ни ночью. С приближением Ионова афганцы поспешно убрались восвояси, как стоявшие против капитана Скерского, так и блокировавшие подполковника Юденича[54]. Оба наши отрядца соединились в Хороге, на р. Пяндж (Верхняя Амударья), а потом разведали долину этой реки вверх и вниз, причем крепость Кала-и-Вамар занял русский гарнизон. В сентябре через «Памирский пост» все наши отрядцы ушли в Фергану, потому что афганцы навсегда ушли с Памира, из Шугнана и Рошана.
В 1895 г., после 4-летнего противостояния захватчикам, мы при посредстве Англии заключили официальный договор, согласно которому Англия получила юго-западный угол Памира, Афганистан — Вахан, т. е. вся горная окраина Памира досталась англо-афганцам и отделила нас от естественной границы с Индией, от Гиндукушского хребта. Река Пяндж отделила нас с юго-запада и запада от Афганистана, за что эмир отказался от претензий на часть Дарваза, соединявшую Памир с Бухарой на северо-западе.
Участники похода получили в память о нем медали с вензелями Н. I, A. II и А. III и надписью «За походы в Средней Азии 1873–1895 гг.». В заключение приведем слова одного из участников Памирских походов, определяющие их в истории Российской армии: «Памирские походы бесспорно можно считать самыми трудными походами в Азии, в смысле борьбы с суровой природой, обессмертившими новой славой лихие туркестанские войска, водрузившие русское знамя на суровой „крыше мира“».
Русско-турецкая война 1877–1878 гг.
Константин Иванович Дружинин, генерал-майор
Военное дело в России при вступлении на престол Александра II и перед войной 1877–1878 гг.
При вступлении на престол Александра II русские вооруженные силы переживали критический момент, обыкновенно являющийся последствием неудачной войны, — приходилось организовывать вооруженные силы почти заново. Прежде всего хотелось немедленно устранить самые чувствительные недостатки и удовлетворить насущные запросы армии, стоявшей лицом к лицу к почти поголовно враждебной нам Европе. В этом отношении наибольшую озабоченность выказал главнокомандующий гвардейскими и гренадерскими корпусами генерал-адъютант граф Ридигер, представивший императору три записки о существовавших в армии недочетах с предложением соответствующих мероприятий к их устранению.
Граф Ридигер доказывал, что во всей русской армии невозможно найти хотя бы одного командира корпуса или начальника дивизии, который удовлетворял бы всем требованиям, предъявляемым к высшему военному руководству; граф обвинял в этом систему, при которой подчиненным не было возможности обнаруживать свои дарования. Постоянное вмешательство главнокомандующего и его штаба во все подробности службы уничтожало стремление офицерского состава к усовершенствованию, заменяя его желанием избегать неприятностей, которые так легко навлекало любое проявление самостоятельности. Такое вмешательство в дела подчиненных снимало с них всякую ответственность.
В те времена совершенствование войск ограничивалось лишь внешней стороной дела. «Все начальники, — по словам графа Ридигера, — были твердо убеждены, что их репутация зависит единственно от безупречного равнения солдата и его совершенства в маршировке». Поэтому Ридигер признавал необходимым упразднить в мирное время должность главнокомандующего армией и ее штаб с целью предоставить корпусным командирам самостоятельность и тем возбудить среди них соревнование в совершенствовании вверенных им войск. Затем следовало определить права и обязанности корпусных командиров и начальников дивизий, расширив права последних и назначив особых начальников дивизионных штабов. Частные начальники должны были давать распоряжения в пределах их властных полномочий, а не испрашивать приказаний старших начальников. Наконец, нужно было повысить ответственность начальников сообразно увеличению их прав, дабы избежать превышения власти относительно подчиненных.
Император вполне одобрил взгляды графа Ридигера, но посмотрел на затронутые им вопросы еще шире, и как только был заключен мир, приказал приступить к работе по коренному переустройству всего военного управления. В 1855 г. была образована сперва под наблюдением, а затем и под председательством Ридигера «комиссия для улучшений по военной части». Ввиду того, что сменивший князя Чернышева в 1852 г. на должности военного министра князь Долгоруков 1-й (Василий Андреевич) не был в состоянии справиться с предстоявшей многосложной работой, он был заменен 17 апреля 1856 г. генерал-адъютантом генералом от артиллерии Сухозанетом 2-м (Николаем Онуфриевичем). Новый министр прошел чисто строевую подготовку главным образом в должностях начальника артиллерии, участвуя во всех войнах начиная с 1812 г., а в 1855 г., после сражения на Черной речке, получил в командование 3-й пехотный корпус. Достигая всегда блестящего состояния вверенных ему частей, обладая энергией и распорядительностью, генерал Сухозанет имел слишком недостаточную подготовку к административной деятельности, а также существовавшая до Восточной войны глубокая рутина военного дела оставила в нем слишком большие следы. Вот почему, заимствовав все преобразовательные идеи от графа Ридигера, он руководствовался ими в своей деятельности, но в то же время не видел необходимости в децентрализации власти в военном управлении и поэтому не был в состоянии исцелить нашу военно-административную машину в целом. К тому же граф Ридигер скончался в самом начале реформ — 15 июня 1856 г.
Император Александр II. С фотографии С. Левицкого
Главнейшей и самой благодетельной реформой, осуществленной Сухозанетом, следует признать окончательное упразднение военных поселений.
9 ноября 1861 г. на пост военного министра назначен генерал-лейтенант Дмитрий Алексеевич Милютин, пробывший на нем все время царствования Александра II и ушедший в отставку лишь 21 мая 1881 г. Дмитрий Алексеевич Милютин, родившийся 28 июня 1816 г., получил образование в Московском университетском пансионе (окончил курс с серебряной медалью), но затем, на счастье России и ее армии, посвятил себя военной службе, поступив в 1833 г. фейерверкером в батарейную № 2 роту Лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады. В том же году он был произведен по экзамену в прапорщики, а в 1835 г. поступил в Императорскую военную академию, которую окончил в 1837 г. с серебряной медалью и в чине штабс-капитана был назначен в штаб. В 1839 г. Милютин был командирован для приобретения «военных познаний и опытности» в отдельный Кавказский корпус, где прослужил до конца 1844 г., принимая участие во многих экспедициях против горцев. Таким образом он приобрел некоторый боевой опыт.
В 1845 г. Милютин возвращается к теоретическим занятиям в качестве профессора Императорской военной академии на кафедре военной географии; в то же время он занялся изучением военной истории и написал своей знаменитый труд «История войны 1799 г.» Кроме учебных занятий Милютин был постоянно привлекаем к военно-административной деятельности, состоя на должности сначала управляющего 3-м (воспитательным) отделением штаба военно-учебных заведений, я затем при военном министре.
В 1845 г. он был обер-квартирмейстером отряда военно-учебных заведений в Петербурге, в 1854–1855 гг. (произведен в генерал-майоры и назначен в свиту) — делопроизводителем особых комитетов по защите берегов Балтийского моря, в 1856 г. — членом комиссии Прибалтийского края и членом комитета по устройству юнкерских школ при армейских корпусах. Во время этой деятельности Александр II мог лично удостовериться в обширных познаниях Милютина и его административных способностях.
В 1856 г. Милютин по собственному желанию ушел из Николаевской академии Генерального штаба и получил должность начальника Главного штаба войск на Кавказе; следовательно, от кабинетных трудов он снова обратился к боевой деятельности. За время пребывания на Кавказе Милютин был произведен в генерал-лейтенанты, назначен генерал-адъютантом и награжден за боевые заслуги орденом св. Владимира 2-й степени с мечами.
Необходимость серьезных преобразований нашей армии и ее управления побудили императора в 1860 г. призвать Милютина в Петербург на пост товарища военного министра, а 9 ноября следующего года назначить его военным министром.
15 января 1862 г. Милютин представил государю свой знаменитый доклад, заключавший основные идеи и программу всех будущих преобразований. Останавливаясь прежде всего на трудности задачи военного министерства, состоявшей в том, что нужно стремиться к облегчению бремени государства по военным расходам, военный министр все-таки не допускал и мысли, чтобы Россия могла отказаться от своего первостепенного политического значения, приобретенного ею тысячелетним существованием, и поэтому ставил первостепенным условием, чтобы сокращение военной сметы не могло нанести ущерба благосостоянию и благоустройству армии, тем более что, по его мнению (бесспорно справедливому и верному), Россия не имела еще вооруженных сил, соответствующих размерам ее территории и количеству населения.
