Александр Гера - Набат-2
— Правильно, — поддержал Судских. — Продолжай поиски, а ко мне кликни Бехтеренко.
«Шила в мешке не утаишь», — усмехнулся Судских.
Вошедший Бехтеренко поздоровался и сел на предложенный стул, положив перед собой тонюсенькую папку с бумагами.
— Как там наши подопечные? — спросил Судских. — Завтра президенту докладывать, а чем хвастаться, в толк не возьму, Святослав Павлович. Облегчи задачу.
— Особо хвастаться нечем, трудновато двигаемся, — прямо ответил Бехтеренко. — Так, кое-что накропали. Позвольте ваш компьютер, Игорь Петрович?
Судских предложил жестом хозяйничать, и Бехтеренко привычно вставил принесенную дискету в персональный компьютер Судских. Упорный, как его именитый тезка, он освоил компьютерную грамоту на удивление умников из лаборатории Гриши Лаптева. С кем он практиковался, у кого брал уроки? Только однажды ошарашенный Лаптев стал свидетелем того, как Бехтеренко самостоятельно обрабатывал программу. Такое, не икнув, не осмыслишь.
— Вот, Игорь Петрович, взгляните. На закрытых счетах банков «Интерглобал», «Первый Российский» и «Кредитбанк» накапливаются внушительные валютные резервы. На сегодняшний день их двадцать восемь миллиардов долларов. Центробанк в этом году обязан перечислить в зарубежные банки по кредитам более двенадцати миллиардов долларов. Проценты по предоставленным прежним правительствам кредитам. У него пока нет и половины. Заставить коммерческие банки отдать валюту никто не может, свои обязательства и условия они выполняют, и неучтенная валюта утечет за кордон сама по себе. Тем не менее по проведенным банками операциям такие суммы не прослеживаются, а деньги с воздуха упасть не могли.
— Откуда же? — подбодрил Судских.
— Занижение показателей сделок. Круговая порука, еще от прежних временщиков осталась. Требуется детальная ревизия и арест счетов этих банков.
— Нагородили нам прежние царьки, — посетовал Судских. — А как ты, Святослав Павлович, забрался в тайные закрома этих банкиров? Такую фактуру в «Коммерсантъ дейли» не публикуют.
— Лишили меня удовольствия заниматься оперативной службой, я обзавелся группой пробивных хакеров. А банкиры настолько обнаглели еще при Ельцине, что особо не прячут секреты. Воруют и жиреют с прежним нахальством. Заметьте, у всех почти президентов и управляющих банками двойное гражданство. В любой момент их примет вторая родина. Если, конечно, наша не предоставит надежное убежище с зарешеченными окошками вовремя.
— Ясно, Святослав Павлович, — убедился в достоверности фактов Судских. — Готовь выкладки, завтра с утра буду с докладом у президента, давно торопит. А он скор на расправу.
— Палку не перегнет? — усомнился Бехтеренко.
— Этого многие ждут, — усмехнулся Судских. — Не так он прост, как его малевали…
1 — 3
Поскольку в мире число счастливых людей весьма ограничено, а в очереди стоять бесполезно, попасть в элиту можно только с божьей помощью.
Илюша Триф считал себя счастливчиком.
Умненький и способный еврейчик, в совковой действительности он не мог надеяться не только на счастье, но даже и на элементарный достаток. Он выбрал философский факультет, а философия кормит плохо, стало понятным Илье, едва он окончил первый курс. Это сколько же потребуется бессонных бдений над книгами, хронического недоедания и гастрита, чтобы к пятидесяти годам прорваться сквозь орду интеллигенции, буквально выползать на коленях кандидатскую, докторскую, умиляя чиновников из приемной комиссии, из парткомов и райкомов, и на излете сил стать профессором, унижаясь дальше, наступая на горло собственной песне в угоду партийным вельможам, чтобы к семидесяти годам дотянуть до действительного члена Академии наук и умереть прилично на деньги профкома. Увы, философия — наука богатых. Упрямый Илья хотел в богатые и счастливые, ради этого он почти возложил на себя тяжкое бремя развенчания Христа, чтобы хоть как-то вырваться из прозы жизни на оригинальности темы. Его заметили, его взяли на карандаш, но красный — из-за пятого пункта в паспорте, а Илюша, не обращая внимания на красный свет, рвался дальше. Его дядя пел кантором в синагоге, благодаря чему племянник уверенно разбирался в Торе и Библии. Дядя обучил его пифагорейскому счету, основам Каббалы, и племянник проник в тонкости потаенных знаний. И этот свой неприкосновенный запас Илья Триф решил бросить под ноги коммунистической партии, лишь бы посчитали за своего и дали жить по-человечески.
В один прекрасный день его поставили на место, давая понять, что рылом он в счастливчики не вышел и сладких пряников на всех не хватает.
Но день был прекрасным, цвела сирень и мимо проходили красивые девушки, а в сквере Большого театра продавали эскимо, и рядом на скамейку подсел вихрастый первокурсник…
И развернул его жизнь на сто восемьдесят градусов.
По его совету Илья бросил МГУ, его действительно приняли в Плешку, хотя и там он задержался недолго. Удивительные качества, умение считать в уме и делать сложнейшие расчеты, которые убедили приемную комиссию взять Трифа вместе с пятой графой, легко позволили ему расстаться с престижным учебным заведением и познать наконец главное правило счастливчиков: чтобы выбиться из толпы, не обязательно читать умные книжки, и наоборот, не читать их ради сохранения здоровья и потенции, а если появились научные познания, их следует превратить в удачные фокусы, которые нравятся людям денежным.
Подсказали главное правило Илье двое отсеянных с первого курса, они предложили ему отправиться с ними на Север и калымить бабки — умное занятие настоящих мужчин. Один чего-то там губами шлепал на трубе, второй бренчал на гитарке, фониста сманили из Гнесинки, а Илюху наскоро переучили в барабанщики: умеет считать в уме, на установке потянет.
Потянул. В принципе все дотянули до членов правительства и кресел в банках, но тогда Илья познал волшебное слово «парное», и жизнь приобрела цветность. Нефтяники не скупились на музыку, и плешивые — группа называлась «Мы из Плешки» — умело потрошили волосатых под сурдинку, под слезу о скором поезде Воркута — Ленинград.
Чтобы выжить на Севере и вернуться в общество здоровым, одних денег маловато. Еще женщину надо: стирать, кормить, любить. Вынянчивать. Илюша обзавелся нянькой на семь лет старше его. Бежали годы, росли накопления, старела подружка в холоде диогеновой бочки, философской обители каждого нефтяника и северянина. А накоплений все-таки не хватало на приличную жизнь потом. Илюша переквалифицировался в бармены. Зазеленело. Иностранные напитки оплачиваются в твердой валюте.
Перестройка совпала с желанием Ильи перебраться в столицу. Желание откупить место в валютном баре улетучилось мгновенно. Какой тут бар, если шальные деньги вместо листьев падают к ногам! Закружилась голова от перспектив, и на северные накопления Илья открыл пирожковый кооператив. В рифму прямо, только в Москве своих плешивых хватало, выпотрошили ИЧП Трифа резво, еще и штраф велели отработать коротко стриженные мальчики, воистину не читавшие книжек. За продавца и подносчика товара Илья отрабатывал в ларьке долги, которых не делал. Но таковы дебри совковой коммерции, где птица счастья Илюши обломала себе крылья, а Илюше мечту.
«Илюша, где вы еврея видели, который сам таскает ящики с пивом, которое будут пить гои?» — спросил его старый знакомый по Северу официант Сема Балламоллср. Он вылез из «линкольна», а Илья из «каблучка» пиво таскал. «Вам хорошо, — вежливо и печально откликнулся Триф. — Вы свою жар-птицу поймали». — «А вы поймали гонорею, не участвуя в половом акте. Оглянитесь, Илюша, Россия создана для умных людей. С вашей светлой головой? Вы заставляете меня плакать и смеяться. Вы не созданы для оригинального жанра, вы обязаны стать президентом банка. Едем со мной, и сейчас же!» — «Только пиво разгружу», — не верил медоточивым посулам Илья. «Нет! Вы определенно поц! Я ему предлагаю стул президента, а он стульчак унитаза боится оставить! Вам это нужно?» — «Вы шутите, — угрюмо не сдавался Триф. — У меня нет высшего образования». — «Это вы шутите над собой! — начал горячиться Сема Балламоллер. — Вы думаете, я просто так ехаю в ваш вонючий переулок на своей кишке? Вы ошибаетесь, Илюша, я специально к вам ехаю, мне умные нужны, а не образованные. Хотите я вам куплю грамоту потомственного дворянина? Гои нынче все продают. А хотите, куплю вам красный диплом и сделаю вас профессором экономических наук и академиком академии, которую открою специально для вас? Завтра вы станете писателем, у вас будут три книжки и ни одной сберегательной, потому что уже сегодня у вас появится собственный счет в швейцарском банке. Вы согласны наконец вернуться к родичам, вы согласны наконец бросить это несчастное дешевое пиво вместе с тарой несчастным гоям?»
