Мой Календарь - Борис Акунин

Верность, конечно, вещь прекрасная. Но человек — не пес Хатико и не статист из чьей-то свиты. Он — царь собственной вселенной. Не сотвори себе кумира. Если уж служить, то не другому человеку, пускай даже он император, а собственным принципам. Это совсем не самурайская точка зрения, но я же начал с того, что у самураев нужно учиться не всему.

Хотя неплохо бы, чтобы отвратительным диктаторам служили сплошные самураи. Представляете? У него Чейн-Стокс, и сразу все берии-маленковы-молотовы делают цуйси — разрезают себе животы.

Но разве от них дождешься…

У двух знаменитых французов годы жизни в точности совпадают: 1638–1715. Одного из них я уже поминал, причем недобрым словом — короля Людовика XIV, который воображал себя Солнцем и «Государством-это-я». Его величество сегодня живет только в учебниках истории, вряд кто-нибудь поминает его добрым словом.

Зато многие с большим почтением и великим удовольствием произносят имя королевского современника — и всегда по приятному поводу.

Дом Периньон, то есть преподобный Периньон, был монахом-бенедиктинцем, который заведовал винным погребом аббатства Святого Петра в городке Отвилье (провинция Шампань). К своей работе он относился как к послушанию — истово и с боговдохновенной любовью. Выводил новые сорта винограда, экспериментировал с блендированием, осваивал законы ферментации.

«Все сюда! Я только что вкусил звезд!» — якобы воскликнул Пьер Периньон, впервые попробовав игристое вино. Эту фразу и портрет счастливого бенедиктинца потом часто использовали для рекламы шампанского. (На самом деле газировать вино научились много позже, но какая разница).

Главное, что сегодня есть законный повод выпить и помянуть добрым словом хорошего человека. Лучше всего, конечно, поднять бокал «Дом Периньона», но если это дорогущее шампанское вам не по карману, сойдет и любое другое.

Пьер Периньон, с 14 сентября 1715 года блендирующий нектары в эдемских виноградниках, будет вам признателен и замолвит за вас словечко Перед Кем Надо.  

15 сентября 1974 года поливальные машины и бульдозеры под надзором милиции снесли к Кузькиной матери выставку неофициальных художников на окраине Москвы, в Беляево. Выставка называлась «Первый осенний просмотр картин на открытом воздухе».

Расставить картины так и не удалось — власти не позволили, но художественная акция всё равно удалась, прогремела на весь мир. Красивое словосочетание «Бульдозерная выставка» вошло в историю. Кто тут был бульдозером и кто кого снёс, еще вопрос.

На эту тему есть не очень смешной анекдот. Как Брежнев, почитав гневные статьи о гонениях на художников в СССР, пожимает плечами: «Невежи! Ничего не смыслят в акционизме. Это же мы провели перформанс, знаменующий хрупкость Прекрасного перед хтонической беспощадностью Кармы!».

По-моему же, милиция с бульдозерами — мощный комплимент со стороны тоталитарного Молоха. Знак того, что полицейское государство относится к свободному искусству очень серьезно, считает эту порхающую бабочку угрозой для себя. И правильно считает.

Когда творческие люди творят, как им велит душа, а не Союз советских художников, это очень серьезно. И для Союза (не только советских художников) опасно.

Кто сегодня помнит московского гауляйтера Гришина, отдавшего приказ разгромить выставку? А картины ее организатора Оскара Рабина и других участников висят в лучших музеях мира.

Об этой утешительной истине напоминает нам нынешняя дата. 16 сентября 1498 года испустил дух один из самых отвратительных персонажей европейской истории великий инквизитор Томас Торквемада.

Этот человек создал омерзительную систему, которая от имени Христова, прикрываясь Божьими заповедями, мучила и сжигала живьем людей, заподозренных в ереси. Подозрения или доноса было вполне достаточно, доказательства Инквизиции не требовались. Арестованного пытали, пока не сознается, а если не сознавался, считалось, что в нем угнездился Диавол, и костра всё равно было не избежать. Поблажек ни женщинам, ни детям в пыточной камере не делали, ибо Нечистый коварен и может вселиться в кого угодно.

Торквемада расплодил доносчиков. Еще и специально составил для них инструкцию, как распознавать тайных еретиков. Например, если кто-то любит носить чистое платье, да еще не дай бог в субботу, — это наверняка скрытый иудей. Ходить в грязном было безопасней.

Издох Торквемада при исключительно приятных обстоятельствах — свихнулся от параноидального страха перед мстителями. Тут еще и одного его подчиненного, главного арагонского инквизитора Арбуэса действительно прикончили. В последние годы Торквемада боялся собственной тени, почти не выходил из кельи и никогда не расставался с талисманом из кости единорога, который должен был уберечь святого человека от злоумышленников.

Не было ему покоя и в могиле. Останки изувера были выкрадены из-под земли и сожжены неизвестно кем, но понятно за что.

Всё уже было, и нет ничего нового под солнцем. Хорошее, может, было еще не всё, будем надеяться на это. Но плохое точно ходит по кругу и постоянно возвращается. Потому что Зло скучно и предсказуемо.

Возьмем революции. Они вечно совершают один и тот же цикл. Сначала — всеобщая свобода и народное ликование, потом — и довольно быстро — тотальная несвобода, страх и трупы.

В российской революции процесс от февральских алых бантов до красного террора и расстрельных подвалов занял полтора года. В великой французской от таблички «Здесь танцуют!» на месте Бастильской тюрьмы до гильотинного конвейера миновало четыре года, тоже немного.

17 сентября 1793 года — черная дата — во Франции был принят «Закон о подозрительных». Потом по этому лекалу будут лепить репрессивные законы диктаторские режимы самых разных стран, в том числе и в России.

По всей стране создавались «наблюдательные комитеты» из сознательных граждан, которые должны были выявлять подозрительных. Кто кажется