Михаил Ишков - В рабстве у бога

Кресло, следующее за Каллиопой, наконец дождалось награды повелительница грациозно опустилась на подъехавшее сидение, поблагодарила. Задняя спинка тут же изогнулась, принимая её обнаженную спину. Подлокотники приняли невесомую тяжесть её рук.

— Являясь арендатором подземных помещений, — обратилась она к пышногрудой красавице, изображенной на картине, — вы имеет право использовать на поднаемной площади любые, не противоречащие договору объекты. Вплоть до флуктуаций в виде светящихся человеческих фигур, бродящих по ночам безголовых тел, проб голоса в коридорах… Однако, как сообщают зайцы и прочая местная живность в окрестностях сопки появилось неизвестное человеческое существо. Что бы это значило, госпожа целительница?

Красавица вздохнула, отложила карты, ответила напевным, низким голосом.

— Мы готовы дать самые подробные объяснения, сольветера. Но при этой церемонии должен присутствовать и ваш супруг.

— За ним дело не станет. Куда прикажете следовать?

— Все в тот же тупичок, за которым с такой тщательностью следил уважаемый фавн.

Василь Васильевич заерзал на стуле. Тот едва стерпел подобную наглость.

— Мы ребята сельские, простые, — подал голос лешак. — Куда нам до звездных технологий.

— Вот именно, — сделала замечание целительница ди.

Всей гурьбой мы направились в назначенном направлении. По дороге к нам присоединился сонный Георгий. Был он в махровом, до пят халате, часто позевывал, спросил у фавна, куда это они в такую рань.

Тот с гордостью объяснил.

— С привидением знакомиться. Это я его обнаружил.

— До утра нельзя было подождать! — рассердился Георгий.

— Ты что, царевич! Какие же утром привидения. Они же пол-ноч-ные существа!..

— Какие полночные! Сейчас половина третьего!..

Всю дорогу Властелин меча бормотал что-то невразумительное. Примолк только, когда замыкавшая тупик стена отъехала в сторону.

Мы вступили в просторный сводчатый зал. В полутьме едва угадывались плавные обводы какого-то оборудования, расставленные вдоль стен. Посередине стол. На столе что-то длинное, узкое, накрытое покрывалом.

Вспыхнул свет. Каллиопа, приблизившись, дрогнувшей рукой откинула покрывало. Тут же попыталась зажать рот, однако её глухой стонущий всхлип раздался в помещении.

На лабораторном столе лежал человечий труп. Хорошо развитое, молодое тело без всяких признаков жизни. Это был Дружок, я сразу узнал его. Милый юноша, весь в отца, с богатой русой шевелюрой и наметившейся щеточкой усов. Василь Васильевич деловито приблизился, приподнял его правое веко, заглянул в зрачок. Удовлетворенно кивнул.

— Мертвяк. Вне всякого сомнения…

В следующее мгновение мертвец внезапно открыл глаза и сел. Потом ловко, бездумно соскочил со стола и, размахивая руками, как бы маршируя, прошелся по комнате. Наконец улегся на прежнее место, сложил руки на груди и замер.

— Как видите, — раздался голос знахарки, — двигательная система, вестибулярный аппарат, внутренние органы работают идеально. К тому же он силен, как бык.

Георгий не выдержал и сердито спросил.

— Кто же это, можете вы сказать?

— Сергей Очагов, — ответила знахарка. — Вернее, его биокопия.

В ту ночь Каллиопа долго не могла успокоиться — грозила фламатеру разорвать подписанный договор, устроить в долине Джормина локальное землетрясение и навсегда погубить это чудовище, посмевшее поднять руку на человеческое существо.

Слышали бы вы, как возмутилась знахарка! Она обвиняла нас в черной неблагодарности, в следовании низменным инстинктам, склонности к варварским пережиткам. Сгоревшие останки не подлежали восстановлению. Биокопию она назвала наилучшим в этих условиях подарком человеческой расе, которая до сей поры с такой преступной небрежностью обращается со своим наследственным аппаратом.

Потом женщины начали язвить. Опять посыпались упреки в приверженности к кровавым ритуалам древних веков. Каллиопа в свою очередь, спокойно, как и подобает настоящей леди, объяснила, что согласие на подобный эксперимент есть первейшее условие всякого эксперимента с разумной личностью. Наконец мужчинам с обеих сторон удалось кое-как успокоить дам, перевести разговор в нормальные рамки.

Синклит ди отметал всякие упреки в преступном небрежении обязанностями гостя. Кто же гость на этой планете-старушке, деланно изумился начальник вооружений. Уж не мы ли? Именно, заявила Каллиопа. А вы, малолетки, в таком случае кто? Мы — закономерный итог эволюции. Ну, знаете, сделал замечание библиограф, нас тоже не в капусте нашли! Капитан и знахарка настаивали, что собственное сознание подростка, которое через несколько дней в целости и сохранности будет переписано в клетки его девственного мозга, является сертифицированным, единичным, полностью соответствующим требованиям цивилизованных рас и Галактического синклита разумом. По всем параметрам он изначально принадлежал гражданину Сергею Очагову.

Я невольно представил, как спеленатая в нейроэлектронных цепях целительница заламывает от негодования руки, электрическим шепотом делится со своими товарищами, — ах, какое невежество! Что за дикарское племя!..

Какой смысл, обратился к Каллиопе капитан, цепляться за сменяемую физическую плоть! У них, на Ди, это обычное явление — межзвездный перелет есть перенос идеальной копии сознания. Это только в ваших примитивных фантастических сочинениях материальные объекты способны перемещаться в нуль-пространстве. Это же нонсенс! Все происходит в информационном поле! Каждый астронавт проходят через подобную стадию. После каждого межзвездного прыжка мы меняем личины, и никому в голову не приходит горевать по прежнему подобию. Пусть оно даже является подобием божьим!.. А тут на тебе! Целое море негодования! У вас на Земле тоже существуют организмы, которые развиваются посредством стадий. Те же бабочки, например… Что в этом случае считать особью? Куколку? Порхающее насекомое? Может ли куколка подать на бабочку в суд?

Я сидел в уголке лаборатории и, стиснув зубы, вслушивался в их спор.

Каллиопа настаивала на правах личности распоряжаться собой и невозможности даже минимального покушения на святая святых — на человеческий образ.

— Послушайте, сольветера! — вступил в разговор явно державшийся на грани гневливой истерики библиограф. — Мы предупреждали вас, что вы сами загоняете себя в угол, подмешивая к технической проблеме соображения морали, человеколюбия, некоей даже фобии. Мы умываем руки — в любом случае вы получаете готового Сергея Очагова. Не желаете — не берите! Только учтите — это существо в точности повторяет того Очагова, каким он был раньше! В известном, конечно, приближении… В любом случае ни один врач не сможет отличить его от прежде существовавшей особи. У вас существуют истории болезней? Так вот, никому и никогда в голову не придет усомниться, что перед ним настоящий Очагов, разве что идеально здоровый. Даже в Галактическом синклите вам подтвердят, что это обычная операция, и физическое совершенство — достаточная плата за отсутствие его письменного согласия на перемещение на Беркту. А вот каким образом объяснить его повторное появление на белом свете — это уже ваша забота. Придется извернуться, господа.

— Что значит, в известном приближении? — возмутилась Каллиопа, — Вы имеете в виду, что этот вновь народишийся субъект в чем-то непредсказуем?

— А как же, сольветера, — объяснила знахарка ди. — При любом переносе возможны те или иные отклонения. Важно, чтобы они были в пределах официальных допусков.

— Хватит! — рявкнул начальник вооружений. — Хватит оправдываться!.. Мы предупреждали, стоит ли теперь оправдываться перед этими?..

— Перед какими это «этими»!.. — неожиданно завопил Василь Васильевич. — Вы того, господин хороший, говорите, говорите, да не заговаривайтесь. Мы тоже кое-что могем! Как шваркнем на вас цидульку куда следует, вам мигом хвосты накрутят. А до той поры никакого вам отлета, никакой помощи.

— Вам бы, бессмертный, — в лаборатории раздался наполненный сарказмом басок начальника вооружений, — следовало помалкивать. Вы, помнится, однажды в присутствие Иисуса из Назарета уже открыли хайло, за что и получили достойную награду. Вы ещё не прощены — запомните это…

Я кивнул и обратился к Каллиопе.

— Повелительница земли и воды, трав и цветов, живое дыхание июньских лугов, запах моря, свежесть горного воздуха. Королева фей…

Длиннющее перечисление титулов Каллиопы заставило всех замолчать. Обычно при подобном обращении присутствующие обязаны встать, однако хранители остались сидеть. Затем я перечислил членов синклита и в конце спросил — о чем спорите, господа? Неужели непонятно, что в конце концов вопрос о допуске этого монстра или, если хотите, супермена в наше, эта, сообщество будет решать сонм старейшин и хранителей. Я со своей стороны готов взять на себя ответственность за ложь во спасение. Горе матери перевешивает все соображения личного порядка. В нашем нынешнем положении, согласно обычая, только особа царской крови имеет право дать разрешение на воскресение из мертвых или наложить запрет на возвращение до окончательного выяснения дела в Светлых мирах.