В. Сиповский - Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII

Преподавание всех наук, кроме славянской грамматики и православного катехизиса, велось на латинском языке. Ученики обязаны были и между собой постоянно говорить по-латыни.

Заведены были даже нотаты, или листки, где записывалось имя того ученика, который, говоря по-латыни, ошибался или проговаривался нелатинским словом. Такой листок оставался у виновного до тех пор, пока ему не удавалось поймать на подобном же промахе своего товарища, которому он и передавал нотату. Плохо приходилось тому, у кого этот листок оставался на ночь, — его секли.

Такое предпочтение латинскому языку объясняется тем, что в те времена, как известно, он был общим языком науки: на нем писались сочинения, велись диспуты, а кроме того, он употреблялся на судах и сеймах.

Господство латинского языка в киевской коллегии чуть было не навлекло на нее большой беды. Пошла молва, что наставники коллегии, воспитанные за границей, хотят совратить юношество в латинство. И вот раз буйная толпа черни под предводительством казаков приступила к коллегии и грозила сжечь ее и перебить наставников. Насилу удалось образумить толпу.

«Мы, — писал потом один из наставников школы, — уже исповедовались и ожидали, что нами начнут кормить днепровских осетров, но, к счастию, Господь, видя нашу невинность, разогнал тучу предубеждений и осветил сердца наших соотечественников; они увидели в нас сынов православной церкви, и с тех пор жители Киева и других мест не только перестали нас ненавидеть, но стали отдавать к нам в большом числе своих детей…»

Обучение и воспитание были в коллегии основаны главным образом на соревновании. Рассаживались ученики в классе по успехам — лучшие занимали переднюю скамью, называемую «сенатом». Из этих учеников выбирались старшие, которые должны были помогать учителю, спрашивая уроки у товарищей, наблюдая за поведением и прочее. Очень часто велись диспуты и писались сочинения. На письменных работах ученики обыкновенно обозначали, какой стороной своего труда они думают превзойти товарищей: трудолюбием, правописанием или красивым почерком и прочее. Иные из беднейших учеников надписывали, что они желали бы получить за свой труд — хлеб, свечи, сапоги, рубаху и прочее. Если работа с подобной надписью была хороша, то учитель в пользу писавшего взыскивает требуемое с учеников достаточных, но ленивых и малоуспешных. По субботам производилась расправа с ленивыми. Словом, весь строй школы был совершенно такой же, как у иезуитов.

Ученики коллегии не много выносили настоящих знаний, зато выходили способными и устно и письменно оборонять православие, ловко опровергая доводы своих противников, ни в чем не уступая им. Этого и желал Петр Могила.

Враги православия крайне враждебно смотрели на коллегию — старались, где могли, всячески вредить ей.

Могила ничего не жалел на училище — свое детище. Восстановить в прежнем виде святыни и православные церкви, поднять духовенство и мирян просвещением — вот что было задачей всей жизни и деятельности знаменитого просветителя и ревнителя православия.

В своем духовном завещании он говорит:

«Видя, что упадок святого благочестия в народе русском происходит не от чего иного, как от совершенного недостатка образования и учения, я дал обет Богу моему — все мое имущество, доставшееся от родителей, и все, что ни оставалось бы здесь от доходов с порученных мне святых мест, с имений, на то назначенных, обращать частию на восстановление разрушенных храмов Божиих, от которых оставались плачевные развалины, частию — на основание школ в Киеве».

Коллегии своей Могила завещал довольно крупный капитал, всю свою библиотеку, четвертую часть своего серебра и некоторые ценные вещи.

Скончался Петр Могила 1 января 1647 года, незадолго до страшного казацкого и народного движения в защиту русской веры и народности при Хмельницком.

Казаки и борьба их с турками и татарами

С тех пор как Литве достались юго-юго-западныерусские земли, литовские князья стали смотреть на них и на всю степную Украину как на свою собственность и начали раздавать здесь участки служилому люду за военную службу. Сначала помещики предпочитали лесные области и не выказывали особенного желания водворяться в степных местностях, более подверженных нападениям татар. В степях приднепровских селились лишь выходцы-крестьяне, обрабатывали здесь землю, становились собственниками ее, составляя вольные общины. Но мало-помалу помещики начинают понимать выгоды земледельческого промысла на тучной степной почве и понемногу подвигаются на юг, добывая себе от литовского правительства права на владение землями, которые раньше были заняты свободными промышленниками. Поселенцы, занявшие раньше пустопорожние земли и считавшие их своей собственностью, по большей части не желают обращаться в подневольных крестьян нового владельца земли и выселяются на новые места. Таким образом население все больше и больше вдавалось в южную степь и придвигалось ближе к татарским кочевьям. Литовское правительство строит по границам ряд укрепленных мест, замков для обороны своей южной границы от татар; с течением времени эти укрепления тоже все дальше и дальше вдвигаются на юг, в степь.

Но любителей вольного степного житья было много, и они шли все дальше на юг и восток, уходя от власти и помещиков и старост или воевод. Эти поселенцы, занимаясь земледелием, рыболовством, охотой, беспрерывно сталкивались с татарами; оружия нельзя было из рук выпускать. Постоянная тревога и опасность придали особый склад этому военно-промышленному люду. Многие из военных обычаев пришлось им заимствовать от своих постоянных врагов — татар; усвоили себе они и название от них.

Крымские татары делились, кроме князей (то есть знатнейших), на уланов, поземельных собственников, составлявших высший военный класс, и казаков, низших воинов, которые владели только домами, занимались разъездами и набегами на пограничные государства и составляли как бы пограничную стражу. Такое же военное значение, как татарские казаки, имели и южнорусские. (В Московской Руси, как известно, казаками называли не только вольных воинов и пограничных стражников, но и вообще свободных рабочих, гулящих людей.)

Польско-литовское правительство издавна старалось воспользоваться силами украинских казаков, признавало за ними право мелкого землевладельчества; за это они обязывались держать полевую стражу в степи. Общины казаков пользуются правом самоуправления и самосуда. Подчинить и прибрать к рукам степных поселенцев — казаков — было мудрено. Степь служила приютом для беглых крестьян и для всех, кому трудно жилось в обществе. Бежали сюда из пограничных городов жители, которым тяжело становилось, так как они должны были, кроме разных повинностей, нести также и военную службу, всегда быть готовыми отражать врагов.

Степь манила к себе народ не только своим широким раздольем, но и роскошной природой. И в наше время южно-русская степная полоса славится богатой растительностью, а в старину степь, орошаемая множеством ручьев и мелких речек, от которых остались теперь только их ложбины, или «балки», была куда богаче. До сих пор еще «диды», дожившие до глубокой старости, с печалью вспоминают о стародавнем степном приволье и богатстве. Травы, по рассказам «дидов», бывали такие, что на пастбище лошадей не видно было, от волов только рога мелькали поверх травы; дети легко могли заблудиться в траве. Тучная почва давала такие урожаи, что с одного мешка посеянного зерна собирали тридцать — сорок. По балкам да у речек раскидывались вековечные леса. Дикие груши давали такое обилие плодов, что хоть граблями их греби, когда нападают на землю. Всякой птицы да зверя разного в степи да в лесах водилась пропасть. Меду от диких пчел не обобраться было. Реки и речки кишели рыбой. И обилие, и раздолье, и свобода! Как было не стремиться толпам поселенцев в эту степь? А тут еще и воля — селись где любо, паши земли сколько хочешь, держи скота всякого сколько душе угодно.

В XVI веке уже встречаются в Литовской Украине казаки двух родов: одни набирались старостами из королевских местечек и волостей, а другие сами собирались в вольные шайки и выбирали себе вождей. Чем больше население вдавалось в степь и приближалось к татарским кочевьям и чем чаще становились набеги татар, тем более усиливалось и казачество.

Важнейшими предводителями и устроителями казаков были старосты: Евстафий Дашкович, Предслав Ляндскоронский и князь Дмитрий Вишневецкий. Черкассы и Канев с их волостями были местом, откуда стало разрастаться казачество. Эти местечки долгое время были под властью Евстафия Дашковича, «знаменитого казака», как называют его польские историки. На казаков правительство возлагало борьбу с татарами.