Анатолий Яковлев - Завещание Джона Локка, приверженца мира, философа и англичанина
Особенно сильную ненависть властей вызывали анабаптисты и квакеры, многие из которых не просто отказывались участвовать в англиканских богослужениях, но считали своим долгом открыто проводить богослужения и не таясь исповедовать свои взгляды. При этом, как отмечает Дж. Маршалл, преследования не встречали с их стороны никакого отпора: «почти никто не сопротивлялся, и почти все… неоднократно отрицали законность сопротивления по религиозным причинам» [443] .
Несомненное сопротивление «семи епископов», которые отказались подчиниться Якову II, впоследствии оправдывалось как проявление божественного вмешательства, сами епископы назывались поэтому «святыми» и изображались на гравюрах того времени в сиянии нимбов. Их случай служил примером исключения, которое лишь подтверждало общее правило «несопротивления».
Характерной чертой реставрации было то, что диссентеров преследовали по большей части не как еретиков, а как «схизматиков», т. е. людей, не пожелавших приносить клятву верности англиканской церкви. В некоторых трактатах того времени утверждалось, что впадать в «схизму» неразумно, поскольку для этого нет доктринальных оснований. Иначе говоря, англиканская церковь периода Реставрации, призывая в свои ряды послушных и преследуя сопротивляющихся, обвиняла нонконформистов не в ереси, а в расколе. При этом властями «схизма» неизменно связывалась с нелояльностью и стремлением к организации мятежей. «Политика религиозной нетерпимости, вызванная страхом перед политическими бунтовщиками, несла с собою риск сделать потенциально лояльных людей людьми нелояльными и сама порождала проблему, для предотвращения которой была придумана» [444] .
Известно, что Карл II не был вполне доволен тем «церковным урегулированием», которое было достигнуто в первые годы реставрации. Политика подчинения англиканской церкви делала его королем не всех подданных, а лишь их части, и вопрос об инакомыслии вставал в течение всего периода Реставрации. Неоправданно жесткие меры по отношению к диссентерам лишали корону поддержки со стороны умеренно настроенных и в целом лояльных граждан, однако, с другой стороны, попытки ввести более толерантное законодательство могли привести к потере короной самой надежной опоры власти – роялистского парламента и верхушки англиканской церкви.
Возвращение законодательства к состоянию на 1641 г., ставшее одним из результатов реставрации, означало, что король вновь становился главой исполнительной власти. В его руках были все государственные должности, включая назначение и увольнение судей, а также контроль над внутренней и внешней политикой. Король не мог сам назначать суммы собираемых налогов и вводить в силу законодательство без согласия парламента, но имел право вето, а также право его созыва, пророгирования и роспуска.
Король был также главой церкви по елизаветинскому Акту о супрематии 1559 г. Вдобавок к этому в первые годы правления Карла II были приняты Акты о милиции (в 1661 и 1662 гг.), сделавшие короля единоличным командующим всеми вооруженными силами. Кроме того, после подтверждения акта о милиции в 1669 г. он получил право доводить численность войск в Шотландии до 22 тысяч человек. Эти войска могли быть использованы для наведения порядка не только в Шотландии, но и в Ирландии и самой Англии. Акт о корпорациях (1661) и Акт о единообразии подтверждали доктрину «несопротивления» и обязывали всех должностных и духовных лиц, а также учителей принести клятву верности королю и его наследникам и признать, что не существует ни одной причины, по которой можно было бы брать в руки оружие и направлять его против короны. В клятве о супрематии признавалось верховенство монарха как в религиозных, так и светских делах.
В 1661 г. был принят Акт против неумеренной подачи петиций, в котором осуждалась практика ходатайств и прошений, содержащих вопросы, касающиеся изменения законов церкви и государства, если это изменение не было инициировано самой властью. Согласно Акту о лицензировании 1662 г., объявлялось незаконным печатание еретической, бунтовщической и раскольнической литературы, а также пропаганда идей или мнений, противных христианству или вероучению и устройству англиканской церкви. Все книги подлежали лицензированию лондонской Компанией книжных и газетных издателей, или одним из архиепископов, или епископом Лондона, или лордом-канцлером, или одним из канцлеров, или одним из вице-канцлеров университетов [445] .
Несмотря на это, в стране пышным цветом расцвело книгоиздание и издание газет, в том числе оппозиционных, распространявшихся главным образом неофициально, через кофейни и клубы. Поток оппозиционной литературы оказался настолько сильным, что 29 декабря 1675 г. Карл II выпустил указ о закрытии всех кофейных заведений, которые в дальнейшем должны были функционировать под контролем государства, а их хозяева – приносить присягу и признавать супрематию короны.
Весьма важной задачей было и установление контроля над парламентом. В верхнюю палату парламента вошли, по акту 1661 г., 26 англиканских епископов, назначенных королем; за годы своего правления Карл II возвел в титул пэров 64 лояльных ему лица. Что касается нижней палаты, то, несмотря на все попытки архиепископов Кентерберийских Гилберта Шелдона (1663–1677) и затем Уильяма Санкрофта (1677–1690) создать сильную прокоролевскую фракцию (в том числе из клира), это наталкивалось на стойкое нежелание общин отказываться от своих прав и свобод.
После роспуска в марте 1681 г. Оксфордского парламента власти развернули репрессии против инакомыслия. Эта политика привела к массовому переходу бывших диссентеров в англиканскую церковь.
В то время как после 1681 г. самые убежденные диссентеры вынуждены были скрыться или уйти в подполье, нашлись умеренные политики, которые решили приспосабливаться к ситуации. Эта группа получила название «триммеров» – по названию памфлета Галифакса «Природа триммера» («Character of a Trimmer», 1684), в котором он призывал к политике умеренности и компромисса, необходимой для стабилизации политической ситуации. Триммерство состояло в поддержке «слабых», необходимой до тех пор, пока «государственная лодка» не выправится и не обретет устойчивости.
Репрессии начала 1680-х гг. были направлены на то, чтобы не допустить повторения событий 1640–1660 гг., и, по мнению их инициаторов, должны были служить укреплению власти монарха, лояльного ему парламента и государственной церкви. Карл II не мог не ценить политики, направленной на усиление его власти, однако в самой системе оставались слабые места. Прежде всего, короне не хватало денег на содержание двора и постоянной, пусть небольшой, армии, в начале правления достигавшей 4–5 тысяч, а к 1678 г. – около 20 тысяч человек. В ее состав входила королевская личная охрана, которая выполняла в том числе и репрессивные функции в отношении диссентеров. (Для сравнения: в 1675 г. численность армии Людовика XIV составляла 100 тысяч человек.) Деньги были нужны и на войны с Нидерландами (в 1664–1667 и 1672–1674 гг.).
Вторым уязвимым местом была слабая управляемость на местах и в нижней палате парламента, причину которой правительство видело в инакомыслии.
В конце своего правления Карл II решил проблему финансирования королевской казны, получив крупную сумму денег от Людовика XIV и преодолев денежную зависимость от парламента. Парламентариев так и не удалось полностью перевербовать, несмотря на усилия верного короне главного министра графа Данби, раздававшего депутатам должности и деньги. Парламент перестал созываться с марта 1681 г. Решил Карл II и проблему слабой управляемости, развернув кампанию по замене представителей местной власти на лояльных лиц. После 1681 г. и особенно в последние два года правления Карла властное поле было почти полностью расчищено.
При этом и в начале реставрации, и на ее пике – после подавления заговора в Рай-Хаусе – главным врагом продолжали считать лиц, которые характеризовались как схизматики, а следовательно, потенциальные и, как «обнаружилось» в результате раскрытия ряда заговоров, реальные мятежники. В этот период сотни диссентеров были заключены в тюрьмы, в одном только Лондоне в 1682–1686 гг. более 3800 человек были арестованы и осуждены за посещение тайных собраний нонконформистов. Город терроризировала «банда Хилтона», находившая поддержку лично у Карла II и состоявшая из более чем 40 информаторов, которые проникали на собрания диссентеров, собирали компрометирующую информацию, далее преследовали своих жертв, а если те отказывались платить отступные, силой забирали имущество [446] .
Итак, обвинения выдвигались в первую очередь против «схизматиков». Что касается звучавших в то время обвинений в «ереси», то они по большей части исходили не от англикан, а, напротив, от диссентеров, обвинявших англиканскую церковь в арминианстве и социнианстве. Эти обвинения были направлены прежде всего, но не исключительно, против тех богословов и духовных лиц, которые призывали к свободе «спекулятивных» мнений и «минимальным» доктринальным требованиям при вступлении в церковь. «Некоторые нонконформисты даже приводили в качестве причины своего отказа вступать в англиканскую церковь то, что англиканство слишком толерантно к „ереси“» [447] .
