Виктор Попов - Советник королевы - суперагент Кремля
Вот эта характеристика.
АНТОНИ ФРЕДЕРИК БЛАНТ
Родился в 1907 году в Паддингтоне. Окончил колледжи Марлборо и Тринити, Кембриджский университет.
С 1939 года — на военной службе, с 1940 года и до 1945 года — чиновник Министерства обороны.
В послевоенные годы являлся профессором Лондонского университета, директором Лондонского института живописи (Кур-толдз), инспектором картин королевской семьи. С 1972 года — советник королевы по вопросам живописи.
Считается одним из крупнейших английских искусствоведов.
Автор ряда работ по истории и теории искусств.
В 1956 году королевским указом ему было присвоено рыцарское звание.
2-й Европейский отдел.
Характеристика, как мы видим, не дает ответа на поставленные вопросы, но добавляет новые. Действительно ли он был назначен советником королевы в 1972 году? Ведь как раз в этот год он ушел на пенсию. Почему МИД заинтересовался им после 1972 года? Не потому ли, что связи по линии КГБ с ним были приостановлены? Не дал ли сам Блант повода к восстановлению этих связей? Полная ясность может быть внесена только тогда, когда откроются все архивы разведки как Британии, так и России.
Во всяком случае характеристика МИД СССР свидетельствует о продолжении контактов советского посольства в Лондоне с Блантом и о нашей заинтересованности в развитии связей с ним.
То, что мы знаем о политических взглядах Бланта на развитие международных отношений в 60-е годы и позднее, также дает нам основания полагать, что он продолжал быть настроенным антиамерикански. Правда, его антиамериканизм в значительной степени определялся оценкой отношения к искусству в США и СССР. Так, в одной из своих статей в 1971 году он осуждал продажу произведений английского искусства в США, называя это варварством. Он противопоставлял отношение к искусству в США как к товару с позицией советского государства, которое покровительствовало развитию культуры и искусства. В Куртолдз-институте, зная о его отношении к США, были удивлены, когда он в 60-е годы предпринял визит в эту страну. Да и сам Блант остался недоволен своим визитом в Соединенные Штаты, недоволен Америкой и отношением там к нему. Ему многое не понравилось. Его раздражали манеры американских студентов, бесцеремонно прерывавших его лекции вопросами. Он поражался их нетактичности, возмущался, когда они его, профессора, сэра Антони, советника королевы, в «знак уважения» панибратски тащили в пивной бар «опрокинуть по кружке пива».
В свою очередь, американцы увидели, к своему удивлению, в нем «слишком левого» и поразились, узнав, что хранитель королевских картин придерживается таких революционных, по их мнению, взглядов на искусство. Вместе с тем, некоторые «левые» взгляды Бланта, например его настойчивое подчеркивание равенства всех людей, студентам импонировали. «Все люди равны друг другу, — говорил он, — и с ними надо обращаться как с равными, за одним исключением — в оценке их умственных способностей».
Американские студенты оценили содержание его большого шестинедельного курса и его манеру читать лекции. И, выражая их отношение к Бланту, один из них сказал: «Это — гранд».
Как известно, 60-е и 70-е годы были годами «холодной войны» между Западом и социалистическими странами. Представления о Советском Союзе среди интеллигенции западных стран были далеко не адекватными ее позиции в годы войны против фашизма и сразу после нее. А каково было отношение Бланта к СССР в те годы? Нам известно о том, как переживал Блант те шаги советского руководства, которые не отвечали его представлениям о социализме, о демократическом обществе справедливости и благоденствия народа.
Мы знаем, как реагировали его соратники по «кембриджской пятерке» на процессы, происходившие в Советском Союзе. Весной 1981 года Дональд Маклин подготовил записку, которую, вероятно, намеревался направить советскому руководству. В ней он писал, что у советских людей произошла девальвация престижа и авторитета руководства страны, что внешняя и внутренняя политика из-за своих просчетов стала неэффективной и наносит ущерб самому Советскому Союзу. Он резко критиковал СССР за гонку ядерных вооружений, которая, как он отмечал, не является необходимой для обеспечения безопасности Советского Союза, указывал, что позиция СССР в чехословацком кризисе «наносит громадный ущерб интересам СССР». И считал необходимыми «перемены… в советской политике». Можно с большой долей уверенности предположить, что эти мысли разделял и Блант.
Что дает основание так утверждать?
Во время интервью корреспонденту газеты «Таймс» Бланту был задан вопрос относительно его взглядов на политику России после окончания войны, и в том числе после чехословацких событий 1968 года. Он сказал, что он много думал об этом и, в частности, о нарушении прав человека в России («о лагерях»).
В заявлении для печати в ноябре 1979 года Блант пошел дальше и сказал, что «со временем я стал понимать реальные события, происходящие в России», но не мог «предпринять никаких действий» в силу «лояльности в отношении своих друзей», которые, как известно, находились в Советском Союзе и поддерживали советское правительство.
А какова судьба этих друзей, лиц, вовлеченных Блантом в орбиту его тайной деятельности? «Кембриджская пятерка» была практически ликвидирована к началу 60-х годов. Значило ли это, что закончилась деятельность и коллег Бланта? Ведь он был связан не только с Кембриджем. У него были соратники по разведке и в других городах Англии. Есть довольно определенные указания на то, что Блант был связан с «друзьями» и в Оксфорде, и в Лондоне, они тоже работали на советскую разведку и так или иначе действовали вместе с Блантом. Вероятно, в той или другой степени он привлекал к своей тайной работе и некоторых сотрудников Куртолдз-института. Доказательства? В соавторстве со своим коллегой по институту Фоб-лом Пулом он написал книгу о Пикассо. Но одно время он использовал Пула и как курьера в контактах с советскими разведчиками. Позднее Пул покончил жизнь самоубийством под колесами поезда лондонского метро. Обстоятельства его гибели до сих пор окончательно не выяснены. Другая сотрудница Куртолдз-института, Анита Брукнер, также действовала в качестве курьера между Блантом и Эндрю Коэном, членом Общества «апостолов», близким знакомым Бланта и одним из выпускников Оксфорда. Английские авторы высказывают довольно обоснованные предположения и о других связях «друзей Бланта» в Кембридже с «друзьями Бланта» в Оксфорде. Так, называют имя Питера Флоуда, бывшего директора музея Виктории и Альберта (уже скончавшегося), и того же Эндрю Коэна, умершего внезапно от сердечного приступа накануне его допроса английской контрразведкой. Брат Питера Флоуда Бернард Флоуд из Оксфорда, с которым поддерживали связь «кембриджцы», также покончил жизнь самоубийством после первого его допроса в контрразведке. Неужели это все случайности или свидетельство более широкой агентурной системы КГБ, сложившейся в 30-40-е годы и продолжавшей действовать и позднее?
Число этих самоубийств встревожило и английскую разведку. Новый директор МИ-5 пригласил Райта, который расследовал деятельность Бланта, и сказал: «Эти самоубийства разрушают наш имидж» (имелся в виду положительный и героический образ английских разведчиков. — В.П.). Он предложил ему прекратить дальнейшее расследование. Дело было приостановлено, когда список «потенциальных шпионов», связанных с Блантом, уже насчитывал сорок человек.
А каков он как человек?
Что можно сказать о характере Бланта, о его взаимоотношениях с людьми? Ключом к пониманию Бланта является то, что всю сознательную жизнь он нес огромный груз необходимости жить и действовать «на разных уровнях», жить двойной жизнью, причем, хотя большую часть времени он уделял официальной работе английского разведчика, советника королевы, директора института и занимался огромной научной работой, целью своей жизни он считал другую, тайную работу, на которую он пошел по зову совести. Это раздвоение, а я бы сказал и «растроение» личности (английская разведка — советская разведка — искусство), характерно для Бланта.
Другой особенностью деятельности Бланта был огромный риск, постоянное напряжение человека, который играет сразу несколько ролей и не имеет права оступиться, спутать их, не имеет права на ошибку. Что бы он ни делал: принимал ли участие в приемах у королевы, беседовал ли с министрами и профессорами, показывал ли почетным высоким гостям картины королевских дворцов, он все время должен был помнить, что в шесть часов вечера ему предстоит встретиться с советским «контролером», передать совершенно секретную информацию.
