Александр Шубин - Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине
В декабре вспыхнули восстания в Томске и Иркутске. Коммунисты, анархисты и эсеры сражались плечом к плечу. Правда, в ожидании прихода РККА некоторые коммунистические командиры стали «втихаря» расстреливать анархистов, но пока это было скорее исключение.
Тем временем 4 января 1920 г. Нестор Каландаришвили подошел к Иркутску. Власть в городе взял эсеро-меньшевистский Политцентр, который арестовал Колчака, Политцентр договорился с большевиками о создании буферного государства в Сибири. Правда, эта договоренность продержалась 4 дня. На город шли каппелевцы, и перед этой угрозой 21 января, опираясь на партизан и красногвардейцев, власть взял большевистско-левоэсеровский ревком. 7 февраля Колчак был расстрелян. Каландаришвили вошел в Иркутск и принял участие в обороне города, затем преследовал каппелевцев на восток. Их остатки отошли на территорию «буферной» Дальневосточной республики. Красная армия заняла Сибирь.
Когда победа была одержана, партизанские командиры, сражавшиеся против Колчака, с удивлением выслушали приказ — оружие сдать, бойцов передать в красные части, самим получить новые назначения, не связанные с непосредственным командованием войсками. Затем начались аресты. За решеткой оказались Г. Рогов, И. Новоселов, П. Лубков, А. Кравченко, Е. Мамонтов, И. Третьяк.
Рогова арестовали 25 декабря за грабежи церквей, учиненные его бойцами. Учитывая отношение коммунистов к Церкви, это был скорее повод. В приказе по гарнизону Барнаула говорилось, что Рогов своими действиями «восстановил против себя трудовое крестьянство Сибири»{617}. Но в том же приказе признается, что это не совсем так — крестьяне Причумышья собирают съезды в защиту своего героя. Против Рогова выступали крестьяне прежде всего тех районов, которые были заняты роговцами в последний период борьбы, когда он уже не вполне контролировал свою разросшуюся армию.
В заключении Рогова избивали, требуя, чтобы он покаялся за разграбление Кузнецка. Правда, при дальнейшем разбирательстве выяснилось, что слухи о грабежах в Кузнецке «преувеличены».
Новоселов бежал. Он не собирался сдаваться и, как пересказывали крестьяне, говорил: «Всякая власть есть гнет, и Советская власть тоже гнет. Пусть кто хочет, топчется с ней на одном месте, а мы весной сделаем восстание, будем резать ревкомы и ячейки… Революция не кончена, мы на полпути не остановимся»{618}.
Ветераны борьбы с Колчаком роптали: за что боролись! Лихие командиры сидят в подвалах ЧК, на командные должности назначаются бывшие колчаковцы. Пришла продразверстка — поборы в пользу дармоедского города, а там «засели гады» — те же чиновники, что работали и на Колчака. Комиссары получают богатые пайки, а народ вот-вот начнет голодать. В Усть-Каменогорске и Семипалатинске прошли волнения бойцов-мамонтовцев. Их урезонили, но обстановка продолжала накаляться.
* * *Война продолжалась восточнее — за Байкалом вплоть до Тихого океана. И здесь судьба партизан была трагичной. Они считали, что противостоят японцам и белым. Однако главная опасность крылась среди «своих». Ярким примером этого стала судьба командарма-анархиста Тряпицына.
Яков Иванович Тряпицын родился в семье ремесленника в Великом Устюге. Дальше следует уже знакомая нам биография, которая роднит многих лидеров времен Гражданской войны — Мировая война, два Георгия, чин прапорщика, участие в Октябрьском перевороте в составе Кексгольмского полка. Таковы многие повстанческие командиры, но не Махно. Он из другого корня — революционеров с дореволюционным стажем. Георгиевские кавалеры менее искушены политически, что дорого будет стоить Тряпицыну. Но и он много повидал в первые годы революции, служил в красной гвардии, попал в Иркутск, здесь был арестован белыми, бежал в Приморье, вступил в партизанский отряд Г. Шевченко, потом с небольшой группой стал действовать самостоятельно. Также начинал и Новоселов,
К осени 1919 г. японцы и казаки атамана Калмыкова нанесли партизанам сокрушительное поражение. Остатки партизан и подпольщиков 2 ноября собрались в с. Анастасьевке Хабаровского уезда. Тряпицын предложил двигаться по Амуру, где можно поднять новых бойцов, создать обширную советскую территорию. С ним пошло только 19 человек, Тряпицын произнес речь: «Сегодня мы начинаем поход по Амуру, имея целью восстановление Советской власти. Вперед, за власть Советов!»{619}. Им предстояло пройти 700 километров. Такое мог позволить себе разве что Махно. Но он со своей армией двигался на тачанках. Тряпицын — пешком, по сугробам и болотам. Ему было легче только в одном отношении — половину пути противник не замечал его микроскопической армии. Но вскоре отряд стал вполне реальной силой. Тряпицын убеждал таежников и крестьян, что нет жизни лучше, чем при советской власти — их собственной, ими выбранной из своих односельчан. Но чтобы отстоять эту жизнь, нужно победить белых карателей и японских империалистов, которые собираются покорить Дальний Восток. Как и на Украине во время немецкой оккупации, революционные задачи переплетались с национально-освободительной борьбой.
Тряпицын воевал «не по правилам». Стремясь избежать лишнего кровопролития, он часто являлся к аванпостам казаков и договаривался о сдаче ими сел без боя. Зато если уж разворачивались бои, то партизаны проявляли невиданную маневренность. «Применение маневренных, подвижных отрядов лыжников партизанами Приамурья было своеобразным вкладом в военное искусство»{620}.
В конце ноября, пройдя за три недели более полпути, около 100 партизан заняли Циммермановку Тут Тряпицын передал командование своему командиру Н. Бузину-Бичу, а сам с несколькими людьми ушел в тайгу. Создав один отряд, он пошел создавать второй, считая, что Бузин справится за него. Бузин и справился, разбив отряд белых, атаковавший Циммермановку. Белые сосредоточились в Мариинке, возникла патовая ситуация. Но тут в тылу белых на Амур из тайги вышел Тряпицын с отрядом в 100-200 бойцов. После этого белым не оставалось ничего, как уходить к океану, очистив Амур. По дороге часть белых разбежалась и перешла на сторону партизан. Под новый год 1300 партизан Тряпицына вышли к Николаевску-на-Амуре, занятому белогвардейцами и японцами (около 500 бойцов). В нескольких боях в январе 1920 г. партизаны побили японцев и обложили Николаевск. 19 января была провозглашена Красная армия Николаевского фронта во главе с Тряпицыным. Бузин-Бич стал заместителем командарма. В комсоставе были коммунисты, анархисты и эсеры-максималисты.
27 января белые казнили парламентеров Тряпицына. Бои закипели с новой силой. Когда положение интервентов стало безнадежным, они заявили, что готовы придерживаться нейтралитета. 29 февраля красные вошли в Николаевск-на-Амуре. Здесь были установлены порядки, мало отличавшиеся от других городов, занятых красными. Тряпицын считал, что в зоне военных действий говорить об установлении анархии не приходится. Исполком Совета занялся организацией снабжение населения и… сбором экспонатов для краеведческого музея. Власть в Николаевске была многопартийной — было создано Бюро левых советских партий, в которое входили большевики, анархисты и максималисты. Была установлена твердая дисциплина, наказания за пьянство и мародерство — вплоть до расстрела. В своем равнодушии к человеческой личности (в том числе и своей) Тряпицын был истинным сыном своей эпохи. Но когда позднее ему приписывали массовый террор, доказательств не приводилось.
Авторы, следующие за коммунистической традицией описания этих событий, некритически ссылаются на «крайне неустойчивые политические позиции»{621} Тряпицына, но не объясняют, в чем состояла эта «неустойчивость». Тряпицын был анархистом и сторонником советов. Его разногласия с коммунистами касались либо задач, которые придется решать после войны, либо тактических вопросов, прежде всего темы «буфера».
В это время по инициативе РКП(б) началось формирование «буфера» между Советской Россией и Японией, каковым должна была стать формально независимая Дальневосточная республика (ДВР). Это была уступка, аналогичная Бресту, и Дальний Восток, таким образом, стал аналогом Украины.
ДВР должна была строиться на многопартийной основе. Гражданская война в Приморье на время прекратилась, партизанские отряды вошли в города и сосуществовали с остатками белых сил. Для коммунистов многопартийность была вынужденным возвращением к началу 1918 г. Казалось, что такая система власти удовлетворит государства, господствующие на Тихом океане, и Советская Россия будет спасена от необходимости воевать на два фронта. Японцы рассматривали сложившуюся ситуацию через призму задачи закрепиться на Дальнем востоке. «Буфер» под контролем левых сил их не устраивал, им нужно было марионеточное прояпонское правительство.
