Курт Типпельскирх - История Второй мировой войны
Румыния была склонна к более тесным политическим связям, но в военном отношении нуждалась в большой помощи и подготовке к тому, чтобы сделать боеспособной свою армию, которая имела гораздо большую численность, чем финская, но была хуже обучена и слабее вооружена. Выполнению этой задачи и посвятила себя с начала октября 1940 г. германская военная миссия в Бухаресте во главе с генералом Ганзеном. Во время визита главы румынского правительства Антонеску в Берлин в декабре 1940 г. Гитлер сообщил ему о своих замыслах, и Антонеску полностью согласился с его планами. Десять румынских дивизий были подготовлены к ведению боевых действий. В мае 1941 г. состоялись переговоры о совместном ведении войны против Советского Союза. К этому времени были сделаны уже все необходимые приготовления к использованию территории Румынии для стратегического развертывания немецких войск.
После разгрома Польши Венгрия стала у Карпат граничить с Советским Союзом, однако русские пока оставили ее в покое. Зато в Будапеште еще был жив в памяти террор Бела Куна после первой мировой войны. Идеологические противоречия между обоими государствами были не меньше, чем где-либо еще, а скрытая угроза для Венгрии со стороны стремящегося расшириться Советского Союза была неоспоримой. Гитлер питал мало симпатии к маленькому придунайскому государству. Политические претензии Венгрии казались ему преувеличенными, социальную структуру этой страны он считал устаревшей. С другой стороны, он не хотел отказываться от военной помощи Венгрии. Не посвящая ее в свои политические планы, он настаивал на расширении и моторизации венгерской армии, которая освобождалась от оков Трианона{19} гораздо медленнее, чем германские вооруженные силы от оков Версальского договора. Лишь в апреле Гитлер сообщил Венгрии о своих политических замыслах. Она согласилась выделить 15 дивизий, из которых, однако, лишь незначительная часть была боеспособной.
Италия по личной инициативе Муссолини в ходе летней кампании 1941 г. предоставила в распоряжение Германии экспедиционный корпус в составе трех дивизий, который летом 1942 г., вопреки желанию высшего военного командования и опять-таки под нажимом Муссолини, был расширен до армии Муссолини в 1942 г. стал на ту точку зрения, что Италия как великая держава совершила ошибку, дав возможность маленькой Венгрии превзойти себя в отношении участия в войне против Советского Союза, и должна эту ошибку исправить.
Хорватия и Словакия также участвовали в войне. Они выставили небольшие контингента, которые, однако, не уступали русским в стойкости.
Испания до некоторой степени в знак благодарности за оказанную ей Германией помощь в гражданской войне против коммунистов выделила «голубую дивизию», которая осенью 1941 г. была введена на Волховском фронте.
После того как разразилась война против Советского Союза, Гитлер стремился придать ей характер крестового похода всей Европы против большевизма как смертельной опасности, угрожающей самому существованию Запада. Теперь он хотел получить военную помощь, оказываемую ему до сих пор Другими странами из политических соображений, также и от народов Северной и Западной Европы. Эта попытка потерпела неудачу, так как западные державы стали союзниками Советского Союза. Напрасно Гитлер взывал к этим народам: разве могли они помогать ему в борьбе против одного из партнеров такой коалиции, победа которой должна была принести им освобождение от немецкого господства или контроля? Небольшое число французов, носивших форму немецкой армии, и незначительное количество добровольцев, которые по внутреннему убеждению признали мировоззрение национал-социализма и вступили в ряды отрядов СС, были слабым результатом попытки Гитлера получить помощь этих европейских народов – попытки, у которой отсутствовали все политические предпосылки для лучшего результата.
Германо-японские отношения в связи с предполагаемой войной против Советского Союза сложились весьма своеобразно. Формально Япония как участник пакта трех держав была обязана оказывать помощь своему немецкому партнеру, если он подвергается нападению со стороны третьей державы, до сих пор находившейся вне войны. Гитлер не имел намерения на этой почве претендовать на расторжение союза. Поэтому он не стал обсуждать этот вопрос с японским министром иностранных дел Мацуока, который в конце марта 1941 г. приехал в Берлин. Для него было гораздо важнее, чтобы японцы нападением на Сингапур сковали силы англичан на Дальнем Востоке. Чем раньше произойдет такое нападение, полагал Гитлер, тем меньше шансов, что оно повлечет за собой вступление Соединенных Штатов в войну, к которой они не были готовы.
Относительно русско-германских отношений Гитлер сделал своему гостю весьма туманные намеки. По его мнению, немцы не сомневаются в миролюбии
Советского Союза, но он будет разгромлен, если займет позицию, которую Германия воспримет как угрозу.
С этими сведениями, не содержащими ничего определенного, и с предложением Германии не вести серьезных переговоров с русскими Мацуока в начале апреля отправился в Москву. Там он, к великому удивлению немцев, заключил пакт о нейтралитете с Советским Союзом, в котором оба государства обязались в течение всей войны с третьей державой не выступать друг против друга. Оба государства до 1945 г. придерживались этого договора.
Гитлер, конечно, не был согласен с такой переменой политического курса Японии. Его бы больше устроило, чтобы русско-японские отношения оставались неопределенными. С другой стороны, он считал, что в войне против Советского Союза военная помощь Японии ему не потребуется. Если японцы перестанут беспокоиться за свой тыл, то это только будет благоприятствовать ожидаемому в ближайшем времени нападению Японии на Сингапур.
2. Красная Армия
Определить хотя бы приблизительно военную мощь Советского Союза было почти невозможно. Слишком многие факторы, из которых при нормальных условиях можно было бы составить сложную картину мобилизационных возможностей вооруженных сил и их экономических источников, были покрыты непроницаемой тайной. На протяжении двадцати лет Советский Союз, отгородившийся уже тогда железным занавесом от остального мира, жил своей особой жизнью. Он сообщал сведения о себе лишь постольку, поскольку это было в его интересах, причем они бывали часто приукрашенными, а где это казалось выгодным, положение рисовалось значительно менее благоприятным, чем оно было в действительности. Желаемый результат был достигнут: в таких решающих областях экономики, как, например, транспорт и военная промышленность, возможности русских сильна недооценивались. Техническая оснащенность армии оставалась тайной, которая не раскрывалась хотя бы частично, как в других государствах, в ясных проектах бюджета, в парламентских дебатах и в сообщениях прессы. О достигнутых успехах всякого рода ежегодно сообщалось лишь в сравнительных процентах, а не в абсолютных величинах. Такие сведения служили только целям пропаганды, практически они не имели никакой ценности, так как у них отсутствовал ключ – исходные цифровые данные.
В армии мирного времени режим секретности был таким строгим, что полки даже не имели номеров. Суровые наказания за шпионаж, полная изоляция руководящих кругов от внешнего мира и свойственная славянам от природы подозрительность по отношению к иностранцам делали совершенно недоступным круг тех, кто знал о действительном положении вещей.
Шпионаж, который в других странах велся под видом безобидной частной экономической деятельности, не находил для себя в Советском Союзе в условиях централизованного руководства экономикой никакого поля деятельности. Деловые или увеселительные поездки были невозможны в стране со строжайшим контролем по отношению к иностранцам. Поэтому неудивительно, что оценка русских вооруженных сил представляла исключительные трудности для занимающихся этим вопросом не только в германском генеральном штабе, но и в генеральных штабах других стран. На основании разведывательных данных, которые, несмотря на строжайшую изоляцию, поступали из Советского Союза, и данных, полученных чисто эмпирическим способом, применимым для оценки численности вооруженных сил любой страны (например, существует постоянное соотношение между численностью населения и количеством соединений, которые могут быть сформированы), у германского генерального штаба создалось приблизительное представление о том, на что способен Советский Союз в случае войны. Русско-финская война дала новые отправные данные, которые, однако, в ряде случаев привали к ложным заключениям.
Численность русской армии была довольно точно оценена немцами: 150 стрелковых дивизий, 36 мотомеханизированных бригад и 32 кавалерийские дивизия, из которых в начале войны около 25 стрелковых дивизий, 7 кавалерийских дивизий и несколько мотомеханизированных бригад были связаны на других границах, в первую очередь а Восточной Азии{20}. Германское командование рассчитывало на то, что в начале войны придется столкнуться примерно с 125 стрелковыми, 25 кавалерийскими дивизиями и 30 мотомеханизированными бригадами, в том числе 5 танковыми дивизиями. Этими соединениями, конечно, далеко не исчерпывались людские резервы огромной страны, которая при ежегодном призывном контингенте примерно 1,5 млн. человек располагала по меньшей мере 12 млн. годных к военной службе молодых людей. Вопрос о том, в какой степени русская военная промышленность могла вооружить эту массу людей, оставался открытым. Уничтожение русской военной промышленности приобретало в связи с этим решающее значение.
