История евреев от древнейших времен до настоящего. Том 10 - Генрих Грец
Упадок физических сил и экзальтированность духа не замедлили сказаться; Молхо впал в глубокий сон, и во сне ему показалось видение, которое тем замечательно, что оно отчасти в точности исполнилось. Он видел во сне старца, который, по его словам, уже неоднократно являлся к нему, и этот старец перенес его в Св. землю. Там он увидел две горы и два существа в белоснежных одеяниях; в руке одного из них находился свиток, на коем была начертана судьба Рима; однако ему было запрещено говорить об этом. Затем он во сне был снова перенесен к мосту через реку Тибр, видел там двух птиц разной величины и разного цвета, из коих одна (по толкованию старца) должна означать, что Рим и одну северную страну постигнет опустошительное наводнение, а его родина, Португалия, будет объята страхом огь землетрясения. Меньшая птица означает, что наводнение не будет всеобщим. После наводнения на небе появятся две кометы с золотыми хвостами, которые несколько дней будут видимы в Риме и из коих одна означает Божий гнев на грешный Вавилон, другая же — Божью милость по отношению к Израилю. Далее старец поведал Молхо: его единоверцы будут преследовать его; через семь месяцев, когда Молхо исполнится тридцать лет, он будет облачен в одеяние из висона за то, что добровольно обрек себя на смерть; тогда он вернется в Рим, но покинет его до наступления потопа; тогда мессианский король преисполнится святого духа, духа мудрости и проницательности, мертвые восстанут из праха, и Бог окружит ореолом славы свой многострадальный народ.
Истощенный продолжительным самобичеванием и изнурительными сновидениями, Молхо утром едва дотащился до своего приюта, отдохнул, сбросил свои рубища и отправился в город, чтобы встретить евреев (февраль 1530 г.). Так как он в Риме был совершенно неизвестен, то, чтобы избегнуть доносов со стороны его противников, он выдал себя за посланника Соломона Молхо, который якобы пребывает в Пезаро. Однако он все же был узнан, и трибуналу инквизиции донесли на него, как на бунтовщика-марана. Но он уже раньше успел завязать сношения с папой и некоторыми кардиналами и известил их об угрожавшем наводнении. Климента VII, которому в течение последних лет пришлось испить чашу горя до дна и испытать такое унижение, как немногим из его предшественников, который принужден был короновать своего смертного врага, Карла V, в Болонье и провозгласить его королем Италии и римским императором (22 до 24 февраля 1530 г.) и которого заговоры и союзы с Францией и Англией потерпели фиаско, весьма охотно прислушивался к разным сновидениям. Может быть, между папой и Молхо существовали еще и иные, нам неизвестные, отношения, последствием коих была неожиданная расположенность папы к Молхо. Последний был вхож к папе и некоторым кардиналам, дружелюбно относившимся к евреям, именно к Эгидио из Витербо, восторженному поклоннику еврейского языка, покровителю Илии Левиты, стороннику Рейхлина и гуманистов, а также к кардиналу Геронимо де Гинучи, позже избранному в папы. Кардинал Лоренцо Пучи, великий пенитенциарий панской курии, который также выступил в защиту Рейхлина и против доминиканцев, был тоже расположен к Молхо. Таким образом, в то время, как папская полиция подстерегала Молхо у ворот Рима, он поспешил к папе и получил от него пропускное свидетельство (Breve), избавлявшее его от всяких неприятностей.
Снабженный этим свидетельством, Молхо тайком» возвратился в Рим, в одну субботу внезапно выступил в главной синагоге и, к изумлению присутствовавших, произнес проповедь на текст из пророков. Число его приверженцев настолько возросло, что он до осени беспрепятственно каждую субботу произносил проповеди в синагогах; он приводил в восторг своих слушателей, но не мог обезоружить противников. Пирес-Молхо был еврейским Савонаролой. О своих сновидениях он говорил в тоне непоколебимой уверенности и даже известил португальского короля через посредство посланника Браса Нето об угрожавшем Лиссабону землетрясении, дабы король мота принять меры предосторожности. Молхо сам был в такой степени уверсн в наступлении наводнения, что, в виду этого, он отправился в Венецию, где отпечатал свои новые кабалистические толкования. Тута он встретился еще раз с Давидом Реубени, который вернулся из Авиньона в Италию. Оба с изумлением смотрели друг на друга, ожидая чудес один от другого. Каждый из них хотел воспользоваться другим, чтобы сыграть свою важную роль. Они оба были в смущении. Молхо заметил теперь шарлатанское хвастовство своего, прежде боготворимого учителя. Он не верил более в то, что Давид не сведущ в еврейской литературе, и был убежден, что тот притворяется невеждой только лишь с целью ввести людей в заблуждение, ибо, в качестве принца Аравии, он не мог обладать талмудической и кабалистической ученостью. Молхо отрекся даже от своих прежних указаний на то, что он посланник Давида Реубени. «Я хочу возвестить правду пред Творцом неба и земли: мое обрезание и отъезд из родины последовали не по совету существа из крови и плоти (Давида), а по особому повелению Бога». Несмотря на это, Молхо все еще подчинялся его авторитету. Было ясно, что Молхо был обманутым фантастом. Давид же был авантюристом и шарлатаном. После того, как его попытки заинтересовать в своих химерических планах португальского короля и Карла V не удались, он отправился в Венецию, чтобы привлечь на свою сторону заправил республики, все еще поддерживавшей сношения с востоком. Удивительно, что он и тут нашел отклик. Он проживал во дворце одного графа, а
