Роберт Масси - Николай и Александра
Михаил Александрович увлекался автомобилями и красивыми девушками. У него был целый гараж сверкающих лаком "моторов", на которых он любил раскатывать. К сожалению, у него была дурная привычка дремать за рулем. Однажды когда вместе с сестрой Ольгой они возвращались в Гатчину, Михаил Александрович "клюнул носом". Автомобиль перевернулся. Брат и сестра вылетели из машины, но остались целы и невредимы.
Ближе всех Михаилу Александровичу была сестра его, великая княгиня Ольга, тоже младшая в семье. Вот почему его часто видели в обществе ее привлекательных подруг и фрейлин. В 1901 году, когда Михаилу исполнилось двадцать три года, он влюбился в самую хорошенькую их них, Александру Коссиковскую, которую сестра звала Диной. Как подобает рыцарю, он поехал следом за сестрой и ее свитой в Италию. В Сорренто они с Диной решили сбежать. Но об их намерениях узнала императрица-мать. Вызвал к себе сына, Мария Федоровна хорошенько отчитала его, а Дину тотчас отослали прочь.
В 1906 году, пять лет спустя, Михаил влюбился снова. На этот раз в письме к старшему брату он попытался испросить у него разрешения на брак. Но дело заключалось в том, что невеста не только представляла собой неподходящую партию, но еще была дважды разведена. Расстроившись, Николай Александрович написал матери: "Три года назад Миша написал мне, что он просит моего разрешения жениться... Разумеется, я никогда не дам согласия на этот брак... Несравненно легче согласиться, нежели отказать. Не дай бог, чтобы из-за этого грустного дела в нашей семье вышли недоразумения".
На сей раз Михаил не сдался. Дама, о которой шла речь, была Наталья Шереметьевская, дочь московского присяжного поверенного. Шестнадцатилетней девочкой она вышла замуж за купца Мамонтова, три года спустя развелась и вышла замуж за капитана синих кирасир Вульферта. Командиром полка синих кирасир был не кто иной как сам великий князь. В считанные месяцы Наталья стала любовницей его императорского высочества и стала им вертеть.
Это была очаровательная, полная обаяния женщина. Встретив ее во время войны в одном из петербургских салонов, Морис Палеолог тотчас кинулся домой и со свойственным ему гальским красноречием записал: "Входит стройная дама лет тридцати... Она прелестна. Ее туалет свидетельствует о простом, индивидуальном утонченном вкусе. Из-под расстегнутой шиншилловой шубки видно платье серебристо-серого шелка, отделанное кружевами. Шапочка светлого меха очень идет к ее пепельным волосам, Выражение аристократического лица гордое; черты прелестны; глаза бархатистые. На шее, при свете зажженной люстры, сверкает ожерелье из чудного жемчуга... Малейшее ее движение отдает медленной, волнистой, нежащей грацией..."
Вначале Михаил Александрович с уважением отнесся к вето, наложенному государем на его брак. Однако, покинув пределы империи, чета стала вести совместную жизнь. В 1910 году Наталья Шереметьевская родила великому князю сына, которого назвали Георгием. В 1912 году влюбленные поселились в немецком курорте Бертехсгадене. В октябре того же года нелегально, перейдя границу, в небольшой православной церкви в Вене обвенчались. Лишь вернувшись в Берхтехсгаден как законные муж и жена, они оповестили царя о своем браке.
Телеграмму с этим известием государь получил в Спале. Царь только что оправился после тяжелой болезни сына, и новость эта его ошеломила. "Он нарушил свое слово", - писал император матери 7 ноября 1912 года. - "Как мог он так поступить в разгар болезни ребенка и в такую трудную для нас минуту?" - обратился он к Вырубовой.
Вначале император намеревался утаить это известие от посторонних. "Я собирался написать тебе по поводу нового горя, случившегося в нашей семье, и вот ты уже узнала об этой отвратительной новости". Государь лишил брата регенства. Михаилу было запрещено возвращаться в Россию.
Мотивы, побудившие Михаила принять столь опрометчивое решение, впоследствии прояснились. Читая медицинские бюллетени и отчеты репортеров, попадавшие в западные страны, Михаил вдруг понял, что племянник может умереть в любую минуту. Если бы это произошло, то великому князю пришлось бы вернуться в Россию, и он никогда бы не смог жениться на Наталье Шереметьевской. И, прежде, чем это произошло, он, а, может, она решили действовать. "Что меня особенно возмущает, - писал 7 ноября 1912 года матери Николай Александрович, - это ссылка на болезнь бедного Алексея, которая его заставила поторопиться с этим безрассудным шагом".
Несмотря на все сое негодование, царь не мог не учесть свершившегося факта. Наталья стала его невесткой. Он неохотно пожаловал ей титул графини Брасовой и разрешил ее малолетнему сыну именоваться графом Брасовым. С начала войны царь позволил чете вернуться в Россию. Великий князь Михаил Александрович отправился на Кавказ, где командовал дивизией. Что же касается решительной и прекрасной Натальи Шереметьевской, то ни государь, ни императрица ни разу не приняли ее и не обменялись с ней даже словом.
По словам тех, кто это помнит, зимний сезон в Петербурге после празднования трехсотлетия Дома Романовых был особенно великолепным. Высокие окна дворцов, выходящие на набережные Невы, были залиты светом. Улицы и магазины наполнены оживленными толпами народа. Украшенный тяжелыми гранитными колоннами дом фирмы Фаберже, впечатлявший своим византийским изобилием, ломился от покупателей. В модных парикмахерских на голубых с золотом стульях сидели дамы, рассказывающие друг другу о влиятельных знакомых и обменивающиеся последними сплетнями. Самой пикантной была новость об увольнении Вацлава Нежинского из труппы Императорского балета. Это произошло после его выступления в спектакле "Жизель", где великий танцовщик появился в непристойно коротком костюме. Когда он вышел на сцену в императорской ложе произошло замешательство. Императрица-мать поднялась с кресла, окинула сцену уничтожающим взглядом и покинула театр. Увольнение танцовщика последовало незамедлительно.
Жители столицы были полны радужных надежд. Страна процветала, тяжелые времена о войне с Японией ушли в прошлое. Недавно прошедшие празднества трехсотлетия вселили в подданных горячие патриотические чувства. Ходили слухи, что вновь начнутся придворные балы, ведь царские дочери подросли. Великая княжна Ольга Николаевна - золотоволосая, голубоглазая - уже побывала на первых своих балах. Наступил черед и Татьяны Николаевны стройной, темноволосой, кареглазой. Придворные балы в ту зиму так и не состоялись, но важным событием в жизни столичного общества был бал, который устроила в Аничковом дворце в честь своих внучек императрица-мать. Бал посетила и государыня но в полночь ушла. Царь же оставался до половины пятого утра, чтобы проводить дочерей домой. Возвращаясь поездом в Царское Село, государь пил чай и слушал, как обмениваются впечатлениями дочери и как долго они будут спать.
Но там, где не видны были сверкающие огни балов, воодушевление, охватившее всех во время празднеств, быстро прошло. На смену ему пришло недовольство рабочих и крестьян, которое продолжало расти. В апреле 1912 года произошел инцендент на Ленских золотых приисках. Бастующие рабочие направились к конторе Англо-Русской компании по добыче золота. Пьяный полицейский офицер приказал солдатам стрелять. Было убито двести человек, вся Россия кипела от гнева и возмущения. В Думе и печати Ленские события названы "вторым кровавым воскресеньем". Правительство создало комиссию по расследованию событий. Не желая полагаться на данные правительственной комиссии, Дума решила произвести самостоятельное расследование. Думскую комиссию возглавил Александр Керенский.
После окончания курса Петербургского университета в 1905 году А.Ф. Керенский стал известной фигурой. Он прославился своими выступлениями в защиту политических заключенных в разных уголках России. Хотя его аргументы и достигнутые им успехи были зачастую не по душе правительству, по его словам, на него не оказывалось никакого давления. "Никто не мог удалить нас из зала суда, никто не мог нас даже пальцем тронуть", вспоминал он. То же справедливое отношение было проявлено властями и при расследовании Ленских событий. "Правительственная комиссия заседала в одном здании, наша - в другом. Обе комиссии вызывали и подвергли перекрестному допросу свидетелей... Обе записывали показания служащих, обе составляли официальные доклады... Администрации золотых приисков не по душе было наше вмешательство, но ни правительственные следователи, ни местные чиновники ни во что не вмешивались; напротив, губернатор оказывал нам всяческую поддержку".
В своем докладе Керенский решительно осуждал действия полиции, и министр Внутренних дел вскоре вынужден был подать в отставку.
С Ленских приисков для участия в выборах в Четвертую Государственную Думу Керенский направился в Поволжье. Известный избирателям своей критикой в адрес правительства, он был избран и два предвоенных года разъезжал по стране, произнося речи, устраивая встречи с избирателями и проводя "напряженную организаторскую и революционную работу... Вся Россия, - писал он, - была теперь покрыта сетью рабочих и либеральных организаций кооперативов, профсоюзов и рабочих кружков". Агитаторам не надо было даже скрываться. "В те дни такой человек, как я, откровенно враждебно настроенный по отношению к правительству, мог ездить из одного города из одного города в другой и беспрепятственно выступать на собраниях. На этих собраниях я резко критиковал правительство... Руководителям царской Чека даже не приходило в голову посягнуть на мою парламентскую неприкосновенность".
