Соня Кошкина - Майдан. Нерассказанная история

А утром 22 февраля «Межигорье» пало.

В тот вечер в госрезиденции с Януковичем общался не только Добкин. Были и другие люди, ставшие свидетелями полной «разбалансированности» Виктора Федоровича. «Придумай новое название для страны», — обратился Янукович к одному из своих гостей, как бы намекая: перспектив федерализации и раскола Украины никто не отменял. «Китай», — не растерялся визави. «Китай уже есть», — на полном серьезе отметил еще один участник беседы, подливая в стакан президента виски, которое тот закусывал орешками. «Издеваешься?» — зашипел Виктор Федорович на подчиненного.

Впрочем, через пять минут от раздражения не осталось и следа — президент принялся рассказывать присутствующим очередную байку-небылицу из своего прошлого. На сей раз — из детства.

А потом снова говорил о мире. Всю ночь его бросало из одной крайности в другую.

«Значит, Янукович хотел участвовать в съезде. Как он это аргументировал?

Говорил: вот, я выйду и скажу им, они все поймут. Никакого силового варианта. В нашем спокойствии, дескать, люди увидят нашу силу, уверенность и т. д.

…Поверьте, он не собирался становиться президентом части страны, нет. До последнего он видел себя президентом всей Украины.

Если честно, почему вы не хотели выпускать его на съезд?

Честно? Опасался публичного позора. Представьте: семь десятков телекамер — наших и российских. В зале — сотни делегатов, все читают Интернет, все понимают, что происходит. И вот выходит Виктор Федорович и выступает так, как будто ничего не произошло. Если честно, я боялся, что его, как минимум, освищут. Это — как минимум.

И все это — перед камерами, в Харькове… Ну, представь, какие последствия для партии…

Он был не в адеквате. И я — для его же блага — постарался его изолировать.

Понимаете, когда мы только приехали в резиденцию и начали разговор, он еще держался так напыщенно, ну, как обычно, — монументальная скала такая, неприступная. А уже потом, после всех этих ночных звонков, после нашего разговора, это был маленький съежившийся человек… Все-таки мы много лет работали вместе, и я бы не хотел — ну, просто по-человечески это неправильно, — чтобы его еще кто-то таким, кроме меня, видел. Это попросту непорядочно, не мог я так поступить.

Вместе с Януковичем в Харьков прилетели Клюев и Рыбак. Также его младший сын Виктор Янукович.

Да. Сын в тот же вечер, точнее ночью, улетел. Куда, я не знаю».

В ночь с пятницы на субботу в Харькове состоялся митинг сторонников Евромайдана. Полторы тысячи человек прошли маршем по центру города, выкрикивая «Зэка геть!». Учитывая, что большинство населения города поддерживало тогдашнюю власть, для Харькова это событие стало показательным.

Вы сказали, что отговаривали Януковича идти на съезд.

Да. Мы разошлись с ним поздно ночью, а в восемь утра я уже был на работе — встречал гостей (очень много людей приехало из России). В первый раз я позвонил Виктору Федоровичу часов около десяти и еще раз сказал, что на съезде ему появляться не стоит. Он в ответ пробубнил что-то насчет того, что решения своего не переменит и ждет, когда я за ним заеду. Тогда я набрал Сашу. Давайте, говорю, набирайте отца, убеждайте его в том, что на съезд ему ехать не стоит, иначе закончиться может очень нехорошо.

Что он ответил?

Согласился с тем, что отцу на съезде лучше не появляться, но звонить ему в связи с этим он не станет. Около одиннадцати я вновь набрал Виктора Федоровича, опять повторил то же самое. Он не отреагировал. Тогда я говорю: «Виктор Федорович, раз уж вы настаиваете, в таком случае я должен сказать вам, что не могу гарантировать там вашу личную безопасность». Возникла пауза. Потом он спокойным голосом: «То есть ты все же считаешь, что мне не нужно ехать?» — «Нет, не нужно», — повторяю снова. Он: «Ну, хорошо». И вновь после паузы: «Дай мне камеру». Все, это был последний наш с ним разговор».

Добкин просьбу Януковича выполнил. В госрезиденцию прислали камеру, четвертый президент записал видеообращение, которое вышло в эфир в субботу после обеда. Происходящее в стране Виктор Федорович охарактеризовал как «бандитизм, вандализм, государственный переворот». Два особых акцента: «Я из страны уезжать не собираюсь» и «Я подписывать ничего не буду». Последнее, как несложно догадаться, касалось законов, принятых накануне ВР: о возвращении Конституции 2004 года, об амнистии, о декриминализации статьи Тимошенко и т. д. «Это не оппозиция, это бандиты», — гнул свое четвертый президент. Под конец Янукович заявил, что в Киеве его машину будто бы обстреляли. Действительности это, разумеется, не соответствовало, однако нам, знающим о привычке Виктора Федоровича врать о многочисленных на него «покушениях», удивляться этому не приходится. Для пушей убедительности Янукович добавил, что стреляли не только по нему, но и по Владимиру Рыбаку, из-за чего гаранту пришлось забрать спикера с собой, и сейчас тот находится в больнице.

Владимир Рыбак слушал это обращение, лежа на койке в одной из донецких клиник. Откровенная ложь настолько его возмутила, что он тоже запросил камеру и прямо там, в палате, все опроверг. «Это абсурд. Никто в меня не стрелял», — заявил Рыбак журналистам.

Впрочем, в те часы главной темой всех информационных лент было «Межигорье». Всем желающим был открыт доступ на территорию резиденции.

Глава 11. БЕГИ, ЯНУКОВИЧ, БЕГИ!

«Утром в субботу уже было понятно, что он не вполне легитимен как президент, что это уже конец, финиш… — говорит Добкин и замолкает на минуту. — Больше я ему не звонил. Тем более еще накануне вечером предупредил: будет много гостей съезда, в том числе из России, — я должен заниматься ими. Он ответил: «Да-да, конечно, не проблема». А потом все так закрутилось…»

Сам съезд не обошелся без происшествий.

«Съезд проходил в харьковском Дворце спорта. Перед зданием была установлена сцена, — продолжает Добкин. — Предполагалось, что по завершении мероприятия мы выйдем к людям, будет митинг. Но на подходах к Дворцу спорта собрались фаны «Металлиста», «Днепра», полтавской «Ворсклы» (футбольные болельщики. — С. К.) — их отличали шарфы, клубная символика. Настроены они были очень агрессивно. Да это и понятно: они-то думали, что на съезде будет Янукович. Когда у нас уже все заканчивалось, милиция сообщила, что готовится штурм здания».

Гостей выводили окольными путями. Последним уходил сам Добкин. Фанаты уже прорвали милицейское оцепление и ринулись в атаку. В машины губернатор со свитой запрыгивали буквально на ходу. Авто газовали так сильно, что из салонов вылетали пластиковые бутылки с водой, какие-то мелочи. Собравшись на нейтральной территории, лидеры Харьковщины решили срочно эвакуировать свои семьи. Так и сделали — жены с детьми были отправлены в Белгород.

«Уже позже я узнал, что к моменту нашего выезда пограничникам была дана негласная команда лично меня не выпускать, но мы все-таки как-то проскочили. Сам я надолго уезжать не собирался, и через несколько часов, когда возвращался, пограничники меня едва ли не с тортом встречали: так боялись, что их «крайними» сделают», — резюмирует Добкин.

Из Харькова Виктор Янукович вертолетами переместился в Донецк. Произошло это около двух часов дня. В одном из ангаров Донецкого аэропорта Виктора Федоровича ожидал его «Фалькон». На этом самолете он планировал выбраться в Россию. Не получилось: отсутствовали документы, необходимые для того, чтобы борт поднялся в небо.

«Эту историю я знаю буквально от первых лиц — сотрудников аэропорта, — говорит Сергей Тарута. — Изначально для Януковича был зафрахтован один самолет. Потом встал вопрос о двух, но на второй борт не оказалось документов. Начали их готовить, запросили список пассажиров. Заказчики предоставить его отказались. Далее возникла необходимость заменить самолет. Заменили.

Пилоты сказали, что, мол, есть заказ из Москвы. Мы вылетаем на Москву, пустые. Получили разрешение. Выехали из ангара на стоянку. На стоянке — час, два, три. Чего-то ждут. Наконец: мы готовы вылетать. Диспетчеры запрашивают коридор на границе. Но пограничники понимают, что что-то не то: вся эта смена самолетов, задержка… И пограничники говорят диспетчерам: погодите, пока не выпускайте, мы подойдем проверим. Подходят к самолету, а там стоит охрана Януковича. Очевидно, что сам он в салоне. Пограничникам начали предлагать деньги — буквально портфель с «наличкой» в руки вкладывать. Те отказались. Сказали, что не выпустят, что самолет был заявлен как пустой и что в случае сопротивления будет применена сила. Ребята вели себя очень мужественно, ведь с той стороны силы было в разы больше. При желании они их запросто могли скрутить, а то и вовсе пристрелить и улететь. Но по какой-то причине решили не обострять ситуацию».