Лоуренс Рис - Освенцим: Нацисты и «окончательное решение еврейского вопроса»
Разумеется, ни британцы, ни американцы никогда не рассматривали предложение Гроша всерьез, и в свете сегодняшнего дня тяжело поверить, что оно вообще могло прозвучать. Но оно превосходно раскрывает менталитет ведущих деятелей нацистской партии, особенно Гиммлера, в тот решающий момент международного конфликта. Очевидно, он понимал, что война приняла неблагоприятный для Германии поворот, и это обстоятельство сыграло чрезвычайно важную роль в предложении данной сделки; однако не стоит сбрасывать со счетов и сильную идеологическую составляющую. Говоря проще, Гиммлер, как и практически все члены партии нацистов, скорее всего, никогда не мог понять, почему Великобритания и Соединенные Штаты вступили в союз со Сталиным. Нацисты всегда мечтали создать альянс с Великобританией против Советского Союза. С точки зрения Гитлера, Германия должна была стать господствующей державой в континентальной Европе, а Великобритания посредством Британской империи – морской супердержавой. Но в 1940 году Уинстон Черчилль отверг всякую возможность англо-нацистского партнерства. Гнев за провал во внешней политике оказался таким яростным, что он терзал бывших нацистов даже после окончания войны. Несколько лет тому назад бывший член СС, у которого я собирался взять интервью, поприветствовал меня такими словами: «Как такое вообще могло случиться?» Думая, что он говорит об уничтожении евреев, я выразил ему свою радость по поводу такого отношения к военным преступлениям нацистов. «Да я не о том, – отмахнулся он. – Я хочу понять, как могло случиться, что Великобритания и Германия в результате стали сражаться друг против друга? Это настоящая трагедия. Вы потеряли свою Империю, моя страна лежала в руинах, а Сталин захватил Восточную Европу».
Несомненно, именно такие чувства испытывал Гиммлер в конце весны 1944 года. Отчасти он продолжал надеяться на «рациональные» действия Западных союзников, на объединение их усилий с Германией в борьбе со Сталиным. Эта мысль настолько укоренилась в умах ведущих нацистских деятелей, что даже в последние мгновения войны, уже после самоубийства Гитлера, немецкие генералы пытались сдаваться исключительно Западным союзникам, а не Красной Армии. Но нет никаких предпосылок к тому, чтобы считать, будто Гитлер разделял желание Гиммлера заключить сепаратный мир с Западными союзниками весной 1944 года, как и нет никаких доказательств того, что ему вообще было известно о миссии Банди Гроша. Как политик, Гитлер достаточно реалистично смотрел на вещи, а потому понимал: любой мирный договор, заключенный с позиции слабости, никуда не годится. Следовательно, миссия Бранда отмечает начало раскола между Гитлером и его «верным» Генрихом – и по мере того, как война приближалась к концу, эти расхождения становились отчетливее.
Миссия Бранда-Гроша, возможно, и провалилась, но Западные союзники приняли ряд мер к тому, чтобы не сообщать нацистам непосредственно о своем отрицательном ответе, тем самым позволив продолжаться локальным переговорам на территории Венгрии. В условиях полного молчания со стороны как британцев, так и американцев, жена Бранда, поддерживаемая Рудольфом Кастнером – членом Комитета помощи и спасения, предприняла еще одну попытку убедить Эйхмана продемонстрировать добрую волю в отношении программы «Евреи в обмен на грузовики» и отпустить нескольких венгерских евреев до того, как Западные союзники дадут ответ. Но пока Ханси Бранд и Рудольф Кастнер пытались начать переговоры с Эйхманом, их арестовали: венгерские власти очень хотели знать, что же происходит на их территории, и успели избить задержанных, прежде чем немцы вмешались и добились их освобождения. Бранд и Кастнер ничего не сказали местным властям и продолжили свои попытки убедить Эйхмана сделать жест доброй воли.
Наконец, Эйхман и его коллеги по СС согласились разрешить небольшой группе евреев сесть на поезд, который, как предполагалось, должен был вывезти их с территории Рейха. Основной мотив таких действий СС был достаточно прост: алчность. Цена на билет на этот поезд, которая начиналась с 200 американских долларов (предложение Эйхмана), поднялась до 2000 долларов (требование Бехера) и, наконец, устоялась на 1000 долларах. Комитет, в котором заседал Кастнер, выбрал тех, кто должен был сесть на этот поезд. Основная мысль, по словам Эвы Шпетер17 – венгерской еврейки, лично знавшей Кастнера, – заключалась в том, чтобы превратить поезд в некое подобие «Ноева ковчега, где должны быть представлены все и вся: молодежные организации, нелегальные мигранты, ортодоксы, ученые, сионисты». Однако «Ноев ковчег» во многих отношениях получился странным: место в нем могли гарантировать личные связи, поскольку еще одним классом представленных в нем людей (и класс этот насчитывал не одну сотню человек) являлись друзья и родственники самого Кастнера из его родного города, Клужа. Отец Эвы Шпетер также состоял в комитете, который решил, что в список пассажиров следует включить ее саму, ее мужа, сына, дядю и дедушку.
Поскольку многие из тех, кого включили в список, не могли заплатить немыслимую сумму, запрашиваемую нацистами, несколько мест были проданы богатым венграм, таким образом, профинансировавшим остальных. Это привело к достаточно произвольному распределению мест внутри семей. Например, сама Эва Шпетер, ее муж и сын получили билеты бесплатно, в то время как дядя и дедушка заплатили свою долю. Такое решение кажется тем более нелогичным еще и потому, что муж Евы (с которого плата за билет не взималась) выложил немалую сумму за билеты других пассажиров: «В то время мой муж был достаточно богатым человеком, и он дал денег моим дяде и дедушке, а все оставшиеся деньги вручил Кастнеру». Ласло Девечери18 – еще один венгерский еврей, которому удалось получить билет в благодарность за то, что он помог организовать на улице Колумба в Будапеште место сбора для отъезжающих, где они и жили, пока шел отбор кандидатов на отъезд: «Разумеется, все о нем [о поезде] слышали, и все хотели попасть в список, но очень многим пришлось остаться, ведь в Венгрии проживало шестьсот тысяч евреев, а на поезд могли сесть только тысяча шестьсот. Оставшиеся превратили Кастнера в козла отпущения».
После войны действия Кастнера действительно очень сильно критиковали: не только за то, что он посадил на поезд свою семью, но и за то, что не предупредил остальных евреев о том, какая судьба их ожидает. В 1954 году, в Израиле, Кастнер подал иск о клевете против человека по имени Малкиель Грюнвальд; последний обвинил его в «предательстве» остальных евреев; но дело быстро превратилось в расследование поведения самого Кастнера, и в результате судья объявил, что Кастнер виновен в том, что «продал душу сатане». Такое решение суда кажется слишком суровым, особенно учитывая, какому давлению подвергался Кастнер весной и летом 1944 года: ведь ранее он уже доказал свою преданность делу спасения евреев, когда помог многим из них бежать из Словакии. Что же до того, что он не предупредил остальных венгерских евреев, то любая попытка сделать это поставила бы под угрозу срыва любые дальнейшие переговоры с Эйхманом, и, по словам ведущего ученого-специалиста по тому период, Кастнер «был не в том положении, чтобы кого-то предупреждать»19. С другой стороны, как человек он, безусловно, вовсе не был идеален. Во время защиты ему уж точно не помог его склочный характер, а также тот факт, что у него была интрижка с Ханси Бранд, пока мужа последней не было в стране. Для некоторых сторонников ультраправых в Израиле он даже стал своеобразным антигероем, а в 1957 году его убили – незадолго до того, как Верховный суд Израиля пересмотрел приговор, вынесенный ему на первом судебном слушании по поводу дела о клевете.
30 июня 1944 года, после того как эсэсовцам были переданы чемоданы, набитые деньгами и драгоценностями, поезд, полный беженцев, наконец-то, покинул Будапешт; к этому времени Бехер, Клагес и Эйхман оказались соучастниками в вымогательстве. Тем не менее, разумеется, никто не давал гарантий, что все 1684 пассажира не отправятся по накатанной колее в Освенцим. «Мы боялись всегда, – говорит Эва Шпетер, – и, конечно, продолжали бояться, сидя в поезде. Мы никогда не знали, что нам уготовило будущее, но ведь для человека будущее всегда остается неведомым: вот сейчас все нормально, а через пять минут произойдет землетрясение. И это хорошо». Но поезд направился на запад, а не на север, пересек границу с Австрией и, наконец, приблизился к Линцу. Здесь их остановили: по словам немцев, настало время организовать евреям медицинский осмотр и «дезинфицировать всех». Объявление внушило пассажирам настоящий ужас: они заподозрили, что это просто уловка, с помощью которой нацисты хотят отправить всех в газовые камеры. «Я помню, как, обнаженная, стояла перед врачом, – говорит Эва Шпетер, – и гордо смотрела ему в глаза, и думала: пусть, пусть он увидит, что я гордая еврейка, и не боюсь смерти!» Она прошла в душевую, и из крана потекла «еле теплая водичка». «Мы испытали огромное облегчение – ведь мы уже приготовились умереть».
