Петр Балаев - Анти-Стариков-2. Правда о русской революции. От Февраля до Октября. Гадит ли англичанка в России?

Если же подписать договор с Германией, то кое-кто встретит потом в Петрограде тоже не с ласковыми улыбками. Я уже писал, что «левые коммунисты» – сила была нешуточная.

Значит, самым благоприятным исходом для своей миссии Троцкий мог видеть только срыв переговоров по инициативе немецкой стороны. Это позволило бы ему остаться чистеньким перед обоими противоборствующими лагерями в стане большевиков.

И Лев Давыдович намеренно стал себя вести на переговорах с генералом Гофманом так, чтобы вывести пруссака из равновесия, как вспоминал член Советской делегации генерал А. А. Самойло: «На заседаниях Троцкий выступал всегда с большой горячностью, Гофман не оставался в долгу, и полемика между ними часто принимала очень острый характер. Гофман обычно вскакивал с места и со злобной физиономией принимался за свои возражения, начиная их выкриком: «Ich protestiere!..», часто даже ударяя рукой по столу. Сначала такие нападки на немцев мне, естественно, приходились по сердцу, но Покровский мне разъяснил, насколько они были опасны для переговоров о мире.»

Кроме того, Бронштейна постоянно тянуло ринуться к немецким солдатам с агитацией, его чуть не за хлястик пальто офицеры кайзера оттаскивали от любой возвышенности на местности в окрестностях Бреста, с которой он мог бы пламенные речи о международной солидарности трудящихся произносить. Т. е. вел себя наркоминдел максимально провокационно.

Ленин его послал с задачей максимально затягивать переговоры, для этого отрядили в состав делегации целую толпу всяких экспертов, уговорив даже нескольких генералов поучаствовать в компостировании тевтонских мозгов, а тот стал лозунги революционные выкрикивать.

Владимир Ильич пытался, как мог, контролировать наркоминдела, подключил к этому делу и Сталина, о чем свидетельствуют эти телеграммы по поводу делегации Центральной Рады:

«Разговор с председателем советской мирной делегации в Брест-Литовске Л. Д. Троцким по прямому проводу

3 (16) января 1918 г.

1

– У аппарата Ленин. Я сейчас только получил Ваше особое письмо. Сталина нет, и ему не мог еще показать. Ваш план мне представляется дискутабельным. Нельзя ли только отложить несколько его окончательное проведение, приняв последнее решение после специального заседания ЦИК здесь? Как только вернется Сталин, покажу письмо и ему.

2

– Мне бы хотелось посоветоваться сначала со Сталиным, прежде чем ответить на Ваш вопрос. Сегодня выезжает к Вам делегация харьковского украинского ЦИК, которая уверила меня, что киевская Рада дышит на ладан.

3

Сейчас приехал Сталин, обсудим с ним и сейчас дадим вам совместный ответ.

4

Передайте Троцкому. Просьба назначить перерыв и выехать в Питер.

Но большого эффекта это не дало. Естественно, в Берлине сообразили, что неладное происходит в Брест-Литовске, начали подозревать, что их водят за нос. И Вильгельм это цирк прекратил одним махом – выдвинул ультиматум с условием, что либо Советы немедленно соглашаются оставить под оккупацией Германии все уже занятые ею области, либо пусть Троцкий катится к чертовой матери из Бреста.

Бронштейн, изображая перед Владимиром Ильичом дисциплинированного члена правительства, запросил его, как реагировать на ультиматум? Получил ответ: согласно полученной перед отъездом инструкции, т. е. после ультиматума нужно было просто согласиться с условиями кайзера и мирный договор подписать.

И грозный, как его описывали сторонники, «лев революции» просто элементарно наложил от страха в штаны. Он-то надеялся, что в ответ на все его выходки немцы просто прервут переговоры, поэтому можно будет с чистой совестью вернуться в Петроград и оправдаться: не виноватая я, это пруссаки меня не так поняли, да и дипломатическим тонкостям не обучен. И был бы Лев хорош для обеих сторон. Бухаринцы остались бы довольны несостоявшимся миром, а Владимир Ильич ничего конкретного предъявить не смог бы, просто выругался бы: «Шляпа!»

Но вместо срыва переговоров – ультиматум! Теперь хочешь – не хочешь, нужно принимать решение, перед всеми чистеньким не останешься. Перепуганный Троцкий выдал совсем несообразное: «Ни мира, ни войны: мир не подписываем, войну прекращаем, а армию демобилизуем».

Вот что этот лозунг означал – кто-нибудь может понять? Да еще нарком иностранных дел решил и армию демобилизовать! В полномочиях запутался или от страха ничего уже не соображал?

Так мало того, Лейба сразу после своего идиотского заявления (а историки азартно этот бред называют программой!) отдал распоряжение Главнокомандующему Крыленко прекратить военные действия и демобилизовать армию. Если бы Шойгу получил такое распоряжение от Лаврова, то очень удивился бы. Так же и прапорщик Крыленко удивился, поэтому обратился к Ленину, тот посоветовал плюнуть и забыть…

«По приказу Троцкого русская армия демобилизовывалась» – это фраза из книги Старикова. Демобилизация по приказу министра иностранных дел. Николай Викторович, вам с таким мышлением в политику категорически нельзя! Детям спички давать опасно!

На что Троцкий рассчитывал, когда такой бред выдал? Я думаю, он, испугавшись довольно агрессивно настроенных против мирного договора с Вильгельмом «левых коммунистов», также и Ленина боялся, который на этом договоре настаивал, поэтому понадеялся, что немцы после его «лозунга» воевать не будут, подумают, что если такая пьянка началась, то и необходимости в подписании каких-то бумажек уже не имеется.

Вот в этом весь Троцкий. За что бы он ни взялся, у него всегда выходила полная несуразица.

Немцы, разумеется, позицию главы Советской делегации поняли, как нежелание отвечать чем-то конкретным на ультиматум и возобновили военные действия.

Назревала катастрофа. Первыми с корабля побежали крысы в эполетах. Почти все прикомандированные к делегации в качестве советников и специалистов офицеры Генштаба возвращаться в Петроград отказались, улизнули в Германию.

А германская армия, как того и стоило ожидать, обрушила русский фронт, наши войска побежали…

После срыва переговоров, уже 16 февраля начали поступать сведения о приготовлениях немецких войск к наступлению, германское командование заявило, что 18-го заканчивается перемирие и… Владимир Ильич настоял на срочном созыве заседания ЦК 17-го. С перевесом в один голос вождю удалось продавить решение о возобновлении переговоров. Возобновили. Немцы здесь же выдвинули ультиматум, который был получен 22 февраля: в течение 48 часов признать все требования германской стороны (там были те требования, которые и легли в основу «похабного мира»).

22 февраля «Иудушка» подал в отставку с поста наркоминдела. Обгадился он на этом посту конкретно. С саботажем чиновников старого министерства не справился, матрос Коля Маркин там пресек это безобразие, в самом министерстве почти не появлялся, всё «продвижением революции» занимался, т. е. просто или по митингам бегал, или сидел в Смольном и мозги умными речами пудрил народу, да представителю Франции Жаку Садулю расписывал свою роль большую… Первое же дело, которое ему было поручено в качестве наркома – переговоры с Германией, позорно провалил…

А 24 февраля В. И. Ленин решил, что уже хватит уговаривать своих соратников и заявил, что если на предстоящем заседании ЦК его предложение не пройдет, то он с этими баранами дела больше иметь не желает, из Комитета выйдет, обратится к рядовым членам партии и с ними начнет борьбу против безответственных товарищей. Терпение вождя лопнуло. Да и нельзя уже было медлить, всё на волоске висело.

Ультиматум Ильича напугал большую часть его противников. В стане «левых коммунистов» началась паника. Те из них, кто еще не совсем потерял голову в борьбе за идею революционной войны, стали колебаться. Ленину удалось добиться большинства голосов – 7, против – 4, воздержались – 4.

Из 15 членов ЦК РСДРП(б) – 8 человек (4+4) фактически встали в позу против лидера партии. Причем, в условиях, когда германские войска уже находились у Нарвы, непосредственно угрожали Петрограду. Вот каким местом думали эти «левые коммунисты»? Они не понимали, что если немцы Петроград оккупируют, то положение Советской власти будет почти катастрофическим. И не только потому, что в столице был самый революционный пролетариат. Петроград в дореволюционной России – самый крупный промышленный центр. Революционную войну эти деятели чем потом собирались вести? Златоустовскими саблями?

И фамилии оппозиционеров: против – Бухарин Н. И., Урицкий М. С., Бубнов А. С., Ломов Г. И.

Это члены ленинской гвардии? Или это члены какой-то другой гвардии, Ленину противостоящей?

Посмотрим и на воздержавшихся: Троцкий Л. Д., Иоффе А. А., Дзержинский Ф. Э., Крестинский Н. Н.