История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер
Вообще говоря, действия Рабина следует рассматривать в более широком плане, а не просто как оперативную реакцию на происходящее. На протяжении многих месяцев, еще до последнего взрыва палестинского противодействия, Рабин, Перес и другие лидеры Израильской партии труда всерьез рассматривали возможность физического отделения евреев от арабов, чтобы израильтяне привыкли к реальности политического разъединения между страной и территориями. Так, в марте 1993 г. Рабин в первый раз встретился в Вашингтоне с президентом США Биллом Клинтоном[92]. Президент принял его сердечно, но дал понять израильскому премьеру, тщательно выбирая при этом слова, что, поскольку не наблюдается никакого прогресса в ходе двусторонних переговоров, администрация США не видит возможности и далее тратить время и ресурсы на усилия по выводу арабо-израильских отношений из тупика. Рабин вряд ли нуждался в таком предостережении — он и сам понимал, что время уходит. Миновало уже десять месяцев с момента его избрания на пост премьер-министра, когда он пообещал, что мирное соглашение будет достигнуто в течение года — а между тем все переговоры о мире прекратились. Более того, текущий месяц недаром получил название “черного марта”, став одним из самых страшных в истории страны: террористы, действуя уже на территории Израиля, убили шестерых человек и четырнадцать ранили. Тем временем четыреста депортированных хамасовцев стали народными героями арабского мира. Премьер-министр назвал 1993 г. “годом стремления к миру” — но имелся ли у него партнер для ведения мирных переговоров?
На этот вопрос должны были дать ответ палестинцы. Распоряжение Рабина о депортации заставило их говорить о необходимости поисков “авторитарного” лидера в своей среде. Могут ли руководители ООП, находящиеся в Тунисе, пойти на то, чтобы политическая инициатива оказалась в руках религиозных фундаменталистов? Действительно ли 1,3 млн палестинских арабов хотят именно этого? Если учитывать дружественное отношение президента Клинтона к американскому еврейству и Государству Израиль, то не существует ли опасности того, что терроризм “Хамаса” окончательно оттолкнет Соединенные Штаты от палестинцев? Следует также принять во внимание недавнее падение Советской империи и, соответственно, прекращение советской дипломатической и военной поддержки. Ко всему прочему, руководство ООП запятнало свою репутацию в глазах арабских лидеров, безоговорочно поддержав Саддама Хусейна в ходе Войны в Персидском заливе, — и теперь, лишившись материальной поддержки со стороны нефтедобывающих стран Персидского залива, ООП оказалась не в состоянии содержать свои социальные службы и благотворительные учреждения. Увеличение числа репатриантов из стран бывшего Советского Союза сделало еврейское государство и сильнее, и богаче. Учитывая все эти обстоятельства и опасаясь, что власть Израиля на Западном берегу вскоре станет непоколебимой, Ясир Арафат начал подавать сигналы президенту Мубараку в надежде на посредничество Каира. Египетская реакция была более чем прохладной — никто не собирался так легко прощать председателю ООП его предательство в дни операции “Буря в пустыне”. Арафату теперь предстояло искать другой выход из создавшегося положения.
Скандинавская дверь в Палестину
Хотя неофициальные контакты между израильтянами и членами ООП имели место уже в 1970-х гг., их интенсификация пришлась на период после 1992 г., когда правительство Рабина приняло официальное решение отменить все юридические ограничения на такого рода действия. Впрочем, контакты не осуществлялись на территории Израиля — стороны предпочитали нейтральную почву. В одном случае это был Стокгольм (Гл. XXXIII. Терпение американцев исчерпано), в другом случае — Осло. Институт прикладных социальных исследований в Осло представлял собой пользовавшийся уважением специалистов “мозговой центр”, функционировавший под неофициальным покровительством Министерства иностранных дел Норвегии. Весной 1992 г. директор института Терье Род Ларсен, наладивший хорошие контакты с ООП в ходе проведения социологических исследований в секторе Газа, обратился к Иоси Бейлину[93], советнику и протеже Шимона Переса, и информировал Бейлина, что члены ООП довели до его сведения следующее: у них нет больше сил продолжать интифаду и они готовы вернуться к рассмотрению соглашения, о котором Арафат говорил еще зимой 1988 г. Бейлин проявил интерес к этой информации.
После победы Партии труда в июне 1992 г. Перес назначил Бейлина своим заместителем в Министерстве иностранных дел. Жена Ларсена, бывшая в то время помощником министра иностранных дел Норвегии Йохана Йоргена Хольста, имела возможность предложить Бейлину содействие норвежских правительственных кругов. Видя, что двусторонние переговоры в Вашингтоне зашли в тупик, Бейлин пришел к Пересу с информацией из Норвегии. Перес не отверг эту идею, однако предостерег Бейлина, что не следует действовать в этом направлении так, будто на этот счет уже выработана “официальная” позиция израильского правительства. Приступив к делу, Бейлин прежде всего выбрал себе двоих “неофициальных” представителей — профессора Яира Гиршфельда и доктора Рона Пундака из Хайфского университета. После этого Арафат также выбрал, в качестве основного участника намечаемых переговоров, Абу Ала (Ахмеда Куреи), “министра финансов” ООП, человека, который на протяжении долгого времени считался правой рукой председателя ООП.
В январе 1993 г. под эгидой Института прикладных социальных исследований начались предварительные переговоры при участии Гиршфельда, Пундака, Абу Ала и двоих его палестинских помощников; норвежцы поселили всех участников в фешенебельном частном особняке в пригороде Осло. С самого начала обе стороны договорились поставить перед собой достижимую цель — прийти к промежуточному соглашению, по сути дела, декларации принципов относительно палестинских “полномочий”. Как израильтянам, так и палестинцам требовалось время для того, чтобы проникнуться доверием друг к другу и определить круг общих интересов. Затем начались переговоры, причем участники старались не выходить за пределы изначально определенного ограниченного круга вопросов, а Ларсен каждую минуту был готов оказать им любую необходимую помощь, при необходимости выступая порой в качестве посредника. Время от времени между сторонами возникали серьезные разногласия, и тогда участники переговоров возвращались в Иерусалим и Тунис для консультаций. Затем, в конце февраля 1993 г., Перес ввел в курс дела Рабина. Премьер-министр дал свое согласие на продолжение этих переговоров, при условии соблюдения максимальной осторожности, и чтобы при этом не были упущены из виду “официальные” двусторонние переговоры в Вашингтоне.
К этому времени обе стороны уже подошли к обсуждению ситуации в Газе, рассматривая этот сектор как наиболее вероятный и для отвода израильских сил, и для принятия палестинцами “полномочий”. Будучи настоящим рассадником террора, Газа при этом не пробуждала особых ассоциаций, связанных с историческим прошлым, даже у израильских сторонников самой жесткой линии поведения. Кроме того, по указанию Переса Пундак дал понять, что израильтяне будут готовы добавить к Газе еще Иерихон — как место, откуда израильские силы также будут отводиться в первую очередь. По мнению
