Нина Соротокина - Канцлер (Гардемарины, вперед - 3)
- Где же ты нашла графа? - вопрошала Екатерина, ликуя.
- Это не я их сиятельство нашла. Это они меня нашли. Я просто гуляла по набережной, и вдруг... подошли, письмо вложили в руку и удалились.
- А на словах граф ничего не велел передать?
- Нет. Они сказали только: "Иди и не оглядывайся". Может, за их сиятельством следят?
На радостях Екатерина и Анне подарила колечко с агатом - скромное, но очень хорошей работы. Его делал десять лет назад придворный ювелирщик Луиджи, давно уехавший в свою Венецию.
- Ах, ваше высочество! - Анна упала на колени и поцеловала подол платья Екатерины.
- Встань, глупая девочка! - Екатерина была растрогана.
- Все оттого, ваше высочество, что я очень красивые уборы люблю. Кабы не эта любовь, может быть, я и в Россию бы не попала, - она испуганно смолкла, поняв, что сболтнула лишнее, и при первой же возможности вышла из комнаты.
"Свет глаз моих, греза жизни! - писал Понятовский. - Любовь моя. На коленях молю, позволь мне увидеть тебя. Стражи, стоящие на пути к твоим покоям, отказываются пропустить - они все новые, незнакомые. Позволь упрек: я бьюсь в дверь, но рука твоя не тянется мне навстречу. Прав был Монтень, говоря: "Любовь - неистовое влечение к тому, что убегает от нас".
Избалованный благосклонностью судьбы, я думал, что любовь к тебе это только безбрежное счастье. Как я ошибался! Теперь я знаю, любовь- это мука, это спартанская лисица., выедающая сердце. "Разлука ослабляет легкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому, как ветер гасит свечу, но раздувает пожар" (Ларошфуко). О, сжалься! С. П."
Екатерина покрыла поцелуями записку, потом рассмеялась. Он совсем еще мальчик - две цитаты в таком коротком письме! И до слез умилили инициалы в конце, будто школяр писал письмо своей возлюбленной.
Через полчаса Екатерина вызвала Анну.
- Снесешь ответ. Как найти дом графа, тебе Шкурин объяснит.
В короткой записке Екатерина извещала возлюбленного, что приложит все силы, чтобы попасть сегодня вечером в театр. По Руси гуляла широкая масленица, и в ее честь давали русскую комедию. Появиться в театре было тем более необходимо, что при дворе уже распустили слух: великой княгине запрещено появляться на балах и в театре в связи с тем, что ее вот-вот отошлют в Германию. Екатерина поняла, что несколько "перелишила" с болезнью. В ее положении "болеть" можно было не более трех дней.
Теперь надо было поговорить с мужем. Даже такая безделица, как выход в театр, не могла состояться без его разрешения.
Екатерина направилась в покои Петра Федоровича, но, выйдя в переднюю залу, где обычно пребывали днем ее фрейлины, обнаружила мужа в углу за круглым столом. Он играл в карты с одной из самых некрасивых ее фрейлин Елизаветой Романовной Воронцовой, племянницей теперешнего канцлера.
Она была отдана ко двору ее высочества в одиннадцать лет. Служба не пошла на пользу этой вечно испуганной, некрасивой и неопытной девочке. Как была необразованна, таковой и осталась, а еще стала груба, пронырлива, лжива, угодлива. Кроме того, переболела оспой, которая оставила на ее сером лице не оспины, а шрамы. Екатерина вначале не замечала фрейлины Воронцовой, потом невзлюбила ее. При дворе нельзя утаивать как любовь, так и неприязнь, и когда Елизавете Романовне предоставился случай отомстить Екатерине за пристрастность, фрейлина этим с удовольствием воспользовалась. Случай при дворе - это фавор. Теперь всяк знал, что девятнадцатилетняя, с тяжелым взглядом и подбородком, плохо сложенная фрейлина Воронцова - фаворитка великого князя.
Любовники сидели над картами, шептались, и им было хорошо. Видимо, великий князь все время выигрывал, потому что настроение у него было преотличное. Злые языки поговаривали, что дядя регулярно снабжал племянницу деньгами на случай обязательного проигрыша. Когда Екатерина увидела два склоненных друг к другу лица, она поняла, что говорить сейчас с великим князем -только дело портить. Здесь нужен был посредник.
Она остановилась на обер-гофмаршале своего двора. Александр Иванович явился по вызову тотчас же, выразив готовность исполнить любую просьбу Екатерины. Однако после первой же фразы выяснилось, что понятие "любую" никак не может вписаться в желание Екатерины ехать в русскую комедию.
- Ваше высочество, - заявил он с поклоном, - известно, что их высочество не жалует русскую комедию. Как бы не было неудовольствия...
- Я и не настаиваю, чтобы мой муж ехал в комедию. Главное, чтобы для меня и моих фрейлин были заказаны кареты.
И Екатерина, и Шувалов знали, что главная причина неудовольствия Петра Федоровича и будет состоять в том, что с Екатериной в театр, в числе прочих, должна будет ехать фрейлина Елизавета Романовна, а великий князь уже, как говорится, нагрел стул, он хотел провести вечер со своей фавориткой.
Была еще одна причина, заставляющая Шувалова не торопиться с исполнением просьбы Екатерины, - он знал, почему она так стремится в театр. Великой княгине давно следовало обратить внимание на странную медлительность Анны Фросс. Пошлешь ее с запиской, всех дел - на полчаса, а она отсутствует полдня и зачастую даже не придумывает причину столь долгого отсутствия.
Анна носила Шувалову далеко не все записки, написанные рукой великой княгини. Девица давно сделала выбор, почитая главной своей госпожой, конечно, Екатерину. Но боясь разоблачения, а также любовь к украшениям, которыми снабжал ее старый волокита, обязывала ее время от времени снабжать Тайную канцелярию новой корреспонденцией.
- Вне всякого сомнения, ваше высочество, я донесу до Их Величества ваше пожелание, - Шувалов стал пятиться к двери, - но что из этого выйдет? Вы понимаете? - приговаривал он, а сам мысленно повторял: "Нет, голуба моя, нет, лакомка... Понятовского ты сегодня не получишь!"
Великий князь явился через десять минут. Он был в бешенстве.
- Я знаю, зачем вы все это выдумали! Чтобы нарочно бесить меня! Вам это доставляет особое удовольствие! Вы знаете, что я не переношу этого Сумарокова, я ни слова в этих пьесах не понимаю- все плохо, плоско, немузыкально! И вот... извольте видеть...
Екатерина стояла перед мужем посередине комнаты, скрестив опущенные руки- очень спокойная, сдержанная. Один ее невозмутимый вид должен был доконать великого князя, а она еще позволила себе возражать.
- Я ведь не составляю вам общество, посему думала, что вам совершенно безразлично, буду ли я одна в своей комнате или в своей ложе на спектакле. А что касаемо русских пьес, напрасно вы их не любите. Их любит государыня.
- О, мадам, подлиза... Значит, вы надумали увидеть мою дорогую тетушку. Зачем? - он вдруг затопал ногами. - Я запрещаю подавать вам карету!
- Что вы кричите, как орел?! Неужели это меня остановит? - Екатерина передернула плечами, Петр не переносил этого брезгливого жеста. - Я пойду пешком.
- С вас станет!
- Не понимаю, ваше высочество, - почти кротко спросила Екатерина, что вам за удовольствие в том, чтобы заставить меня умирать от скуки здесь в обществе собаки и попугая? Это все мое общество.
Петр набрал воздуха, чтобы выдать очередную ругань, но вдруг словно поперхнулся, молча погрозил жене пальцем и вышел.
Через час, в любимом платье из бело-желтой парчи с золотой диадемой в волосах, Екатерина послала к Шувалову спросить, готовы ли кареты.
Александр Иванович явился немедленно, увидев роскошно прибранную великую княгиню, несколько оробел, посему голос его звучал не слишком уверенно.
- Простите, ваше высочество, по желанию Их Высочества я вынужден ответить отказом.. - Ах, так? - в голове мелькнул вопрос, что лучшевеселая надменность или обиженное благородство? Екатерина выбрала второе. Я пойду пешком! Александр Иванович, я не раба в этом доме! И передайте, если моим дамам и кавалерам запретят следовать за мной, то я пойду одна. И донесу об этом возмутительном случае государыне. Я напишу ей письмо. Этого мне никто не может запретить.
Шувалов вдруг оживился:
- А что вы ей напишете... то есть Их Величеству?
- О, мне есть что сказать императрице, - Екатерина сделала вид, что не заметила оплошности Шувалова. - Я напишу, как со мной здесь обходятся. Напишу, что вы, для того, чтобы доставить великому князю удовольствие общаться с моими фрейлинами, поощряете его в намерении не пустить меня в театр.
Екатерина говорила быстро и запальчиво о том, что жизнь ее ужасна, что муж ее ненавидит, что она попросит государыню отослать ее из России.
Сама того не ведая, она в первый раз сформулировала главную свою мысль в линию поведения, которая впоследствии помогла ей выиграть все дело.
Екатерина тут же села за стол и умакнула перо в чернильницу.
- Я посмотрю, как вы не посмеете передать мое письмо государыне, бросила она в лицо озадаченному Шувалову.
Александр Иванович тихо вышел. Перо легко бежало по бумаге. Руку Екатерины вело само провидение. Она писала по-русски. В первых строках она поблагодарила Елизавету за милости и благодеяния, "коими осыпана была подательница сего с самого первого дня прибытия в Россию". Далее Екатерина писала, что, судя по всему, она не оправдала возложенное на нее доверие, и посему жизнь ее ужасна. Она вынуждена претерпевать ненависть великого князя и немилость государыни, а посему просит отослать ее к родным в Германию тем способом, который найдут подходящим. "Живя с ними в одном доме, я не вижу детей моих, - писала Екатерина, - поэтому становится безразличным, быть ли с ними в одном месте или во многих верстах от них. Но я знаю, что Ваше Величество в щедрости и милости своей окружат их заботами, во много раз превышающими те, которые мои слабые способности позволили бы оказывать моим детям".
