Всеволод Вихнович - Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного (Рим, Иудея, эллины)
Разумеется, построенный порт не служил только тщеславию царя. Он связал внутренние районы страны со Средиземноморьем и открыл доступ на внешние рынки продукции сельского хозяйства и ремесла иудейских крестьян и ремесленников. Большие доходы стали приносить всевозможные пошлины и сборы от портовых услуг, а также от увеличившегося потока дорогих товаров дальнего Востока на Запад, включая Италию и прежде всего Рим. Немалое значение имел и тот факт, что половину населения Кесарии, ставшего со временем важным международным торговым центром, составляли иудеи. Тем самым политика Ирода способствовала формированию среди его иудейских подданных торгово-промышленного сословия, активно вовлечённого в мировую торговлю и вполне способного преуспеть в экономической конкуренции с греками и финикийцами. Эти люди воспринимали идеи царя и не замыкались подобно устрицам в своей скорлупе в неприятии реалий времени, как это делали зилоты в Иерусалиме. Показательно также, что уже при жизни Ирода этот большой многонациональный город считался даже многими иудеями по великолепию «соперницей Иерусалима»{176}. В целом реализованный Иродом проект оказался не только престижным, но и экономически выгодным. Более того, царь одновременно со строительством нового города-порта модернизировал и перестраивал старые порты — Газу и Антедот. О значении, которое царь придавал этому, свидетельствует изображение якоря на чеканившихся в его царстве монетах.
Как было сказано выше, в строительной деятельности Ирода важное место занимало и строительство царских крепостей и не только в Иерусалиме. В них так же, как и в строительстве Кесарии, в полной мере проявилось его умение сочетать достижения всех правил современной ему фортификации с царственным великолепием и изысканным вкусом. Самым наглядным и ярким образом это проявилось при реконструкции его любимой и испытанной твердыни — Масады у южной оконечности Мёртвого моря. К счастью, как и в случае с Кесарией, сообщения Иосифа Флавия хорошо подтверждаются археологическими изысканиями.
Положение Масады исключительно благоприятно на вершине горы, на высоте примерно 460 м над уровнем моря. Она впервые была укреплена еще хасмонейскими царями, вероятно, Александром Яннаем. Надежность её была настолько велика, что во время конфликта с Антигоном II Ирод укрыл там свою семью и брата Иосифа, которые и выдержали там длительную осаду. После занятия царского престола Ирод сильно укрепил её и даже превратил в свою резиденцию.
Иосиф Флавий посвятил описанию крепости, как и Кесарии, восторженные строки. Вот некоторые из них: «Скалу немалого объёма и значительной высоты со всех сторон окружают ущелья недоступной для взгляда глубины и кручи, повсюду недостижимые ни для одного живого существа, кроме разве двух мест на скале… Вершина скалы заканчивается не остриём, но образует плоскость….Укреплением этого места усиленно занимался Ирод. Вокруг вершины он воздвиг стену из белого камня, длиною семь стадиев, высотою в 12 локтей, а шириною в 8, и соорудил 37 башен. А вершину, поскольку земля была рыхлой, царь оставил под пашню, с тем чтобы, если когда-нибудь станет невозможным доставлять пищу извне, то без этого могли обойтись те, кто вверил своё спасение крепости». Для снабжения осажденных водой он приказал вырубить в скале огромные водохранилища. Иосиф также пишет о сосредоточенных в крепости огромных запасах продовольствия, вина, масла, и, главное, складов оружия, которого хватило бы для 10 000 тыс. человек (!). Однако крепость была не только суровым оплотом царя, но и комфортабельной царской резиденцией. С восхищением пишет Иосиф о великолепном дворце царя: «Разнообразным и роскошным было убранство внутренних комнат, галерей и бань. Повсюду были возведены колонны, сработанные из цельного камня, стены же и полы в комнатах были украшены каменной мозаикой» (ИВ. С. 406).
Археологические работы, проведенные израильским учёными в 1950–1960-х годах, не только подтвердили, но во многом уточнили информацию Иосифа Флавия.
Крепость иродианского периода действительно занимала всю площадь по срезу вершины горы ромбовидной формы (примерно 650 х 250 м) и была обнесена двойной стеной, общей длиной около 1400 м. В стене было 30 башен с казематами. Водоснабжение действительно осуществлялось с помощью системы оштукатуренных каналов, отводивших дождевую воду в вырубленные в скале цистерны, общая ёмкость которых составляла 40 тыс. куб. м. Расположенный на уступе северного склона трехъярусный царский дворец действительно был великолепно украшен, судя по сохранившимся остаткам колоннад и фресок.
Кроме дворца, на территории крепости находилась и официальная резиденция царя, которая по комфорту могла соперничать с домами высшей римской знати того времени. Там находился большой тронный зал для приемов с великолепным мозаичным полом, бани с холодной и горячей водой, украшенные мозаикой, очень похожей на обнаруженную в Помпее и Геркулануме, а также в дворцах Ирода, построенных в Иерихоне и Геродионе. Рядом с царским дворцом находились три небольших богато декорированных дворца, по мнению исследователей, предназначавшиеся для членов царской семьи, причём около одного из них был большой плавательный бассейн. Сообщение Иосифа Флавия о сокровищах, хранившихся в крепости, подтверждается тем, что при раскопках было найдено большое количество монет, золотых и серебряных, бронзовые сосуды, а также фрагменты рукописей. Показательно, что, как и в другом замке Геродионе, к главному царскому дворцу примыкала синагога. Таким образом, главная крепость Ирода Масада, даже в гораздо большей степени, чем построенный по его приказу интернациональный город Кесария, демонстрирует стремление органично сочетать римский комфорт, греческое изящество с духовными принципами иудаизма, то есть с теми принципами, на которых строится европейская культура. Остаётся удивляться капризам истории, потому что Масада послужила последним оплотом идейных противников политики Ирода — зилотов во время Великого восстания и была взята римлянами после продолжительной осады в 73 году н.э., через три года после разрушения Иерусалима{177}.
Среди других крепостей и опорных пунктаов, построенных Иродом, отметим замок Геродион (Иродион), расположенный юго-восточнее Вифлеема в 60 стадиях (греческая стадия — 185 м. — В. В.) от Иерусалима, ставший усыпальницей царя. Как и в Масаде, в замке реализовались идеи и мечты Ирода. Плоская вершина искусственного холма, насыпанного в форме женской груди, была окружена башнями, а в середине холма был воздвигнут великолепный дворец, украшение которого демонстрировало безграничную роскошь. Там было всё необходимое для жизни, в том числе огромные резервуары для воды. Вокруг подножия холма были возведены строения для размещения различных служб и приёма гостей. Как восхищённо отмечает Иосиф Флавий, «200 ступеней белейшего мрамора вели к вершине холма… по своей самодостаточности этот холм мог считаться городом, а по своим очертанием — дворцом». В Геродионе была и синагога (ИВ. С. 69).
Конечно, грандиозная строительная деятельность Ирода не была случайной. Она отражала его общие политические установки и принципы внутренней и внешней политики иродианства.
Глава 17.
ИРОД И ИУДЕЙСТВО
Ирод — иудейский царь под властью Рима. Введение некоторых эллинистических учреждений в Иерусалиме и недовольство иудеев. Формирование Иродом новой правящей элиты. Назначение и смена Иродам Первосвященников. Выполнение грандиозной программы реконструкции и обновления Иерусалимского Храма. Отношения Ирода с саддукеями, фарисеями и ессеями
Как точно отметил Шалит{178}, утверждение Римским сенатом Ирода царём Иудеи в 40 году до н.э. радикально изменило отношения между римской державой и иудеями. До этого, ещё со времен Маккавеев, между иудейским народом и Римом формально существовал союз двух партнёров. Высшая точка этого союза была достигнута в 47 году до н.э. во время посещения Юлием Цезарем Иудеи, когда формально участниками договора о союзе были от «римского народа» — римский Сенат, а иудейский народ представлял Первосвященник и этнарх (глава народа) будущий тесть Ирода Гиркан II династии Хасмонеев. Разумеется, стороны были абсолютно неравносильны и политического значения подобный союз не имел. Однако сам титул этнарха (главы народа) и одновременно Первосвященника Иерусалимского Храма демонстрировал признание автономии иудеев в рамках римской державы. Главным в этой «автономии» было то, что глава народа олицетворял признаваемое право иудейского народа жить по «законам предков». Это выражалось в существовании представителя традиционной царской династии Хасмонеев в качестве главы народа иудеев и Первосвященника главной святыни иудеев — Иерусалимского Храма.
