Бенгт Янгфельдт - От варягов до Нобеля. Шведы на берегах Невы

ПЕТЕРБУРГ ПОСЛЕ ЛЕНИНГРАДА

Эпилог и пролог

Столько написав о «шведском Петербурге», я чувствую, что напрашивается продолжение — о «петербургских шведах в Швеции». Однако такое исследование увело бы далеко за пределы данной книги. Нижеследующий текст — всего несколько заметок на полях о ситуации, которая была на самом деле гораздо более сложной и многогранной.

Большинство шведов, после 1917 г. прибывших в Швецию, были неизвестны на родине. К исключениям относятся семьи Нобелей и Болинов, уже работавшие в международных масштабах. Они в определенной степени могли продолжать свою деятельность и в Швеции. Но для большинства возвращение домой означало существование, экономически не обеспеченное и в социальном отношении нелегкое. Кроме того, многие родились не в Швеции, а бывали в ней лишь в летних отпусках и на каникулах. Например, управляющий хозяйством а/о «Нобель» Оскар Кристоферссон родился в Кронштадте от шведских родителей, выехавших в Россию в 1870-х годах.

Подобным образом дело обстояло с братьями Лидвалями, детьми шведского портного, в 1850-х гг. выехавшего из северной Швеции. Федор Лидваль был одним из наиболее уважаемых архитекторов России и основателем нового стиля в петербургском зодчестве первых десятилетий XX столетия. Но в Швеции он был почти неизвестен, а если его и знали, то в условиях плохих конъюнктур, сложившихся в 20-е гг., другие архитекторы смотрели на него как на опасного конкурента.

Эммануил Нобель поначалу старался помочь Лидвалю — отчасти наличными средствами, отчасти предложением заказа на проект здания Нобелевского фонда в Стокгольме. Этот заказ Лидвалю не достался, но через несколько лет, проведенных в унизительном околачива-нии порогов, он устроился в Стокгольме в архитектурную контору «Эстлин&Старк».

Первым самостоятельным заданием Лидваля стали два жилых дома в английском стиле на улице Тюстагатан, 3–5, которые он выстроил в 1922 г. Среди других известных реализованных им проектов в Стокгольме — здание нефтяной фирмы «Шелл» на улице Биргер Ярлсгатан и дом на углу улиц Турсгатан и Санкт-Эриксгатан. В случаях, когда Лидваль не был автором проекта, ему часто поручалось оформление фасадов и других частей здания. Примером этого и является дом «Шелл» с его перилами из литого чугуна, как в Китайском кинотеатре в Стокгольме. Лидваль спроектировал также несколько домов в конструктивистском стиле, но упрощенный архитектурный стиль 30-х гг. нравился ему гораздо меньше неоклассицизма 20-х.

Дом на углу улиц Санкт-Эриксгатан, 86, и Турсгатан, 43, возведенный в 1928–1929 гг. по проекту Фредрика (Федора) Лидваля. Архив Ингрид Лидваль

В «функционализме», как назывался шведский вариант конструктивизма, он уже не находил применения своему новаторству.

Хотя Фредрик (Федор) Лидваль до своей кончины в 1945 г. спроектировал в Стокгольме 23 дома (в том числе 16 собственных авторских), его карьера в Швеции не идет, разумеется, в сравнение со сделанным в дореволюционной России. Его дочь Ингрид с болью пишет о пережитых архитектором в Швеции трудностях, причем не только профессиональных:

«После почти двадцатилетних успехов и высокой оценки, заслуженной им как архитектором в России, теперь он вынужден был довольствоваться работой служащего. Порой он получал и самостоятельные задания, но далеко не в таком объеме, чтобы обеспечить себя лишь частными заказами. Папа вовсе не был сентиментальным и не жил прошлыми успехами, но его чувства тем не менее иногда выходили наружу. Он справился с ролью, лично для него унизительной, прежде всего потому, что его профессиональная честь и любовь к делу никогда не давали ему ни передышки, ни отдыха… Как воспринимали его шведские коллеги, я не знаю. Но здесь, в Швеции, папе было интеллектуально скучно, он ощущал себя духовно одиноким. С петербургских времен он привык, что зодчие и художники встречаются, говорят об архитектуре и искусстве. Папа так и не смог понять, что шведские архитекторы не испытывают потребности в неформальном интеллектуальном общении».

Братья Федора Лидваля — портные Вильхельм, Эдвард и Пауль в 20-е гг. тоже начали свою деятельность в Стокгольме. Но поскольку коммерческий оборот был слишком мал для того чтобы обеспечить жизнь трех семей, Пауль (у которого не было детей) спустя некоторое время уехал за границу: сначала в Будапешт (его жена была венгеркой), а потом в Париж, куда после революции переехали многие уцелевшие русские аристократы, прежние клиенты ателье.

К концу 30-х гг. как число заказчиков, так и содержимое их бумажников уменьшилось, и Пауль вернулся в Швецию. Его брат Эдвард уже несколько лет как умер, и дела фирмы вели теперь его сыновья Альф и Оскар.

Всегда весьма элегантный Пауль Лидваль в Каннах в 1920-е гг. Архив Ингрид Лидваль

Пауль Лидваль открыл собственное ателье на улице Регерингсгатан, и поэтому в Стокгольме одно время были две портняжные фирмы Лидвалей. Однако через некоторое время Альфу и Оскару пришлось закрыть свое дело, и в деле остался один Пауль.

Одним из постоянных клиентов его ателье был артист Карл Герхард. Другим знаменитым клиентом был писатель и журналист Ян Улоф Ульссон. Когда он однажды выразил сомнение по поводу какой-то детали заказанного костюма, Лидваль возразил: «Князь Юсупов хотел, чтобы было именно так». Этот комментарий сразу пресек любую дальнейшую аргументацию клиента. «С кончиной Пауля Лид-валя, — написал Ульссон после смерти портняжных дел мастера в январе 1963 г., — наверняка не осталось никого, кто бы развеял сомнения клиента ссылкой на Феликса Юсупова, элегантного убийцу безумного Распутина».

Ателье Пауля Лидваля прекратило свое существование почти ровно через сто лет после того как его отец Юн Петтер обосновался в Петербурге.

От «Русенбада» до «Цветочного фонда»

Братья Лидвали принадлежали к верхнему слою российского общества, и им довольно быстро удалось наладить свою деятельность в Швеции, хотя они так никогда и не достигли здесь такого же финансового и социального уровня, как в Петербурге. Не надо обладать особенно богатым воображением, чтобы представить себе проблемы, с которыми столкнулись на своей новообретенной старой родине менее образованные и имевшие меньший вес в обществе российские шведы.

Многим из них было просто трудно найти средства к существованию. Чтобы помочь таким людям, правительство выделило деньги для специального «Комитета по поддержке российских шведов» и продолжало их выплачивать вплоть до шестидесятых годов. Сами новые иммигранты организовались в объединение под названием «Общество российских шведов», которое, в частности, снабжало «Комитет по поддержке» необходимыми сведениями о нуждавшихся соотечественниках.

Семья Нобелей воссоединилась в Стокгольме в 1919 г. На фотографии Эдла Нобель в окружении родных и неродных детей. Слева направо: Эммануил, Ингрид, Эмиль, Анна, Людвиг-младший (Луллу), Мина, Ёста, Марта и Рольф

«Комитет по поддержке» не был единственной организацией, оказывавшей помощь находившимся в стесненных обстоятельствах российским шведам. Широкую благотворительную деятельность осуществляло также «Шведское общество в С.-Петербурге». Оно потеряло в России все свои средства и собственность, но в Швеции возобновило работу. Дело в том, что основная часть капитала Общества была помещена в шведском банке, и это позволило продолжать деятельность.

Первым собранием на шведской земле стал обед в ресторане «Русенбад» в апреле 1919 г. На повестке дня стояло, в частности, предложение об устройстве временного помещения, в котором члены Общества могли бы встречаться несколько дней в неделю. Каких-либо следов деятельности Общества за последующие десять лет обнаружить не удалось, но в 1929 г. состоялось собрание правления под руководством шведского посланника в Москве Карла фон Хейденстама.

Оскар Кристоферсон (1887–1971), управляющий хозяйством акционерного общества «Братья Нобель», был высоко ценим за профессионализм и преданность. На фотографии 1946 г. он изображен сидящим в стокгольмской конторе фирмы. На стене висит портрет Людвига Нобеля. Архив Ингрид Кристоферсон

Он подчеркнул, что Обществу следует придать четкий юридический статус, поскольку оно распоряжается средствами, которые в один прекрасный день «могут оказаться нужными для возобновления деятельности Общества в России». Средства на самом деле были значительными. «Фонд Брендстрёма», учрежденный в 1915 г. в день 65-летия посланника, достиг суммы 5481 крон, в сберегательной кассе имелись 300 крон и в государственных облигациях 1887 г. еще 2000 крон. Средства «Комитета по торговле» достигли суммы в 21 000 крон (приблизительно полмиллиона в наши дни).