Руслан Скрынников - Крушение царства: Историческое повествование
Родственники казненных еще много лет вспоминали о страшных путивльских казнях. М. К. Бутурлин в 1620 году показал, что дядю его Ефимья Охромеева сына Бутурлина убили в Путивле «тому лет с 16». (Дворянин ошибся на два года: Е. В. Бутурлин получил последнее назначение в 1606 году, а убит был, по свидетельству летописи, «при Петрушке».) Дворянские сироты А. А. и Ф. А. Племянниковы, служившие жильцами при царском дворе, писали в челобитной грамоте царю, что «отца их убили при царе Василье в Путивле, приде, казаки…». Племянниковы совершенно справедливо считали, что инициаторами расправ в Путивле были вольные казаки.
Террор в ходе гражданской войны нарастал постепенно. Первые репрессии носили сравнительно ограниченный характер. Пашков, разгромив армию Мстиславского под Москвой, распустил большую часть пленных дворян и детей боярских по домам. Когда же Шуйские нанесли поражение главной повстанческой армии под Коломенским, пленные подверглись подлинному избиению. Предводитель казацкого войска атаман Аничкин был посажен на кол. Сотни повстанцев были убиты ударами дубины и спущены в проруби под лед. Тысячи «воров» были заключены в тюрьму в Москве, Новгороде, Пскове и других городах. Власти недаром старались убедить страну, будто Москву осаждали одни казаки и боярские холопы. В официальных документах казаков неизменно именовали беглыми холопами. Раб, поднявший руку на господина, заслуживал лишь одного наказания — смерти. Таким образом, крепостническое государство устроило повстанцам кровавую баню, оставаясь на почве законности. Побоище в Москве отозвалось взрывом насилия в Путивле, хотя казни в путивльском лагере уступали по своим масштабам московским избиениям. Среди дворян кровопролитие в Путивле вызвало страх и негодование. Посягательство казаков на жизнь и имущество дворян рассматривалось ими как худшее беззаконие.
Книги Разрядного приказа кратко и точно определили причины казней многих бояр и воевод в Путивле: «Побили за то, что вору («Петру». — Р.С.) креста не целовали». Нередко дворяне не только отказывались от присяги, но громогласно обличали самозванца. Описывая поведение осужденных на казнь дворян, летописец указывал, что «многия от них обличаще его во всем народе, и он их повеле казнити… а оне кричаше и обличаще во весь народ, что он прямой вор, холоп Елагиных детей боярских, сапожников сын». В действительности «царевич» был опознан как холоп дворян Елагиных уже после его пленения в 1607 году. Путивльские пленники не могли знать, кто скрывается под именем несуществующего сына царя Федора. Для них было ясно лишь одно: перед ними обманщик и самозванец. Их ожесточение объяснялось тем, что мужицкий «царевич» олицетворял в их глазах те враждебные им силы — мужиков-страдников и холопов-рабов, — которые пытались перевернуть существующий порядок, претендовали на власть и даже посягали на царский трон.
Сохранилось донесение польского посла Олесницкого из Москвы, составленное летом 1607 года. Посол детально анализировал положение, сложившееся в России после появления «царевича Петра», и излагал причины, позволившие восставшим вновь собрать большую армию. Особенно интересовал его вопрос о том, кто руководил движением. Во главе восстания, рассуждал Олесницкий, «должны быть сами северяне (служилые люди Северской Украины. — Р.С.), которые, будучи недовольны Шуйским, сражаются с ним из-за того, что он изменнически… дал убить Дмитрия, но это недостоверно, так как при Шуйском много думных бояр и дворян из Северской земли». Второе предположение, что восстание возглавляет «царевич Петр», «которого северяне хотят иметь своим государем», но и это сомнительно, ибо «Петр» «столь большого войска собрать не мог, поскольку все считают с самозванцем». Посол склонялся к мысли, что восстанием руководит «Дмитрий», которому, возможно, удалось спастись, хотя и «нет никого, кто бы видел его (своими) глазами».
Лжедмитрия I не было в живых, и слухи о его причастности к формированию новой повстанческой армии, Очевидно, были недостоверны. Сколько бы бояр ни казнил казацкий «царевич», ему не удалось убедить верхи русского общества в своем царском происхождении. Дворянство знало, что у бездетного царя Федора Ивановича не было наследника. Роль отпрыска царской фамилии, взятая на себя Илейком Коровиным, оказалась ему не по плечу. Олесницкий весьма точно заметил, что все считают «Петра» обманщиком. Если ему и удалось сформировать новую армию, то лишь благодаря поддержке низов, и прежде всего путивльцев и «северян», которые, по словам посла, признали его своим государем. Приход к власти казацкого «царевича» и казни дворян в Путивле повлекли за собой дальнейшее размежевание сил. Феодальные землевладельцы Северской Украины, поначалу активно участвовавшие в восстании против Шуйского, теперь стали массами покидать повстанческий лагерь. Посол верно отметил, что к лету 1607 года дворяне Северщины в большинстве оказались в армии Шуйского.
Казацкому предводителю Илейке Коровину не удалось стать вождем общенационального масштаба. Его появление в лагере восставших не устранило необходимости в самозванце. Народ продолжал ждать исхода «доброго царя Дмитрия» из-за рубежа, и «Дмитрий» появился.
Сохранив ядро своей армии, Болотников продолжил войну с царем Василием. Он укрепил обветшавшие укрепления Калуги и приготовился отразить натиск царских ратей. Вскоре же под стены Калуги явился сначала боярин Иван Шуйский, а затем глава Боярской думы, первый воевода Федор Мстиславский и Михаил Скопин-Шуйский. Стены Калуги были деревянными, и воеводы решили их сжечь. С этой целью к городу свезли гору дров, заготовленных в окрестных лесах. Бояре не успели осуществить свой замысел. Повстанцы сделали подкоп и взорвали гору из дров, после чего произвели успешную вылазку из крепости.
Тем временем «царевич» Петр с войском перенес ставку из Путивля в Тулу. В феврале 1607 года воевода «царевича» князь В. Ф. Мосальский пытался пробиться в Калугу с отрядом казаков и обозом, но был наголову разгромлен. В мае на помощь к Болотникову выступил другой боярин «царевича» князь А. А. Телятевский. (Некогда Болотников служил у него холопом.) Телятевский разбил отряд Б. П. Татева, пытавшегося задержать его продвижение. В осадном лагере под Калугой вспыхнула паника. Болотников довершил дело, предприняв вылазку из крепости. Армия Шуйского бежала из-под Калуги, бросив почти всю артиллерию.
Между тем царь Василий предпринимал отчаянные усилия, чтобы упрочить свою власть и покончить с брожением низов в столице. Лазутчики, пытавшиеся распространять в столице «прелестные» письма от имени «Дмитрия», подвергались жестоким наказаниям. В январе 1607 года последовала публичная казнь священника, схваченного с подметными грамотами.
Гражданская война не кончилась. Подати поступали в казну нерегулярно даже из тех уездов, которые оставались в подчинении царской администрации. Поэтому правительству пришлось прибегнуть к распродаже казенного имущества и принудительным займам. В марте 1607 года, отметил И. Масса, царь «повелел распродать из казны старое имущество, как то платья и другие вещи, чтобы получить деньги, а также занял деньги у монастырей и московских купцов, чтобы уплатить жалованье несшим службу».
У дворян, оставшихся в повстанческом лагере, власти отписывали земли. Суровые меры применялись в отношении нетчиков, уклонявшихся от царской службы. Местные власти получили распоряжение отправлять в тюрьму их холопов и крестьян.
По мере того как восстание Болотникова приобретало все более глубокий социальный характер, усиливался процесс консолидации дворянства. И все же кризис феодального сословия, служивший одной из главных причин гражданской войны, не был преодолен. Путем экстренных мер Шуйский восстановил распавшееся дворянское ополчение, что помогло ему довести до конца борьбу с Болотниковым.
Особого внимания заслуживает политика Шуйского в отношении низов. Один из первых законов Шуйского был посвящен холопам. Закон был принят 7 марта 1607 года как именной царский указ. Указ содержал важные уступки боевым холопам. Военные послужильцы-холопы были единственной прослойкой феодально зависимого населения, обладавшей оружием и боевым Опытом. В обстановке гражданской войны противоречия — между дворянами и воинами невольного состояния стали одним из главных факторов развала поместного ополчения. «Великое разорение» конца XVI века и трехлетний голод начала XVII века привели к деклассированию многих мелких землевладельцев. Используя их бедствия, писал А. Палицын, вельможи превращали обнищавших дворян в своих холопов. В годы голода царь Борис распустил слуг опальных бояр. К ним присоединились боевые послужильцы тех землевладельцев, которые не желали или не могли прокормить их и сгоняли со двора. Дворянский публицист увидел в этом едва ли не главную причину последующей Смуты: беглые боевые холопы уклонились «ко греху», «более двадесяти тысящ сицевых воров обретеся… во осаде в сидении в Колуге и в Туле». Поместное ополчение включало до 20–30 тысяч боевых холопов. Если верить Палицыну, все они (хотя и не все разом) оказались в лагере Болотникова. Как видно, дворянский писатель не избежал преувеличения. Но основную тенденцию он подметил точно: беглые боярские люди — боевые холопы явились одним из важных элементов в «воровских» казачьих и прочих повстанческих отрядах. Из этой группы населения вышли такие деятели Смуты, как Хлопко, Отрепьев, Иван Болотников, «царевич» Петр — Илейка. Некоторые из них по происхождению были детьми боярскими. По-видимому, этой группе Василий Шуйский и адресовал свой именной указ. Сколько бы ни служили вольные люди — «добровольные холопы» у бояр, детей боярских и прочих служилых людей, «полгода, или год, или больше, а кабал дати не хотят, — гласил новый закон, — ино тех добровольных холопей в неволю давати не велеть». Указ сохранял привычную терминологию: любого послужильца по старинке именовали холопом. Но теперь послу-жильцам (и прежде всего боевым холопам) из вольных людей не грозило насильственное закабаление. Правительство возродило институт вольных послужильцев, убедившись в ненадежности насильно закабаленных боевых слуг.
