Сергей Кремлёв - 10 мифов о 1941 годе

Сразу же за этим Гальдер, правда, пишет: «Управление войсками в тактическом звене и уровень боевой подготовки войск — посредственные», но ведь эти — пусть и не лучшим образом подготовленные — войска проявляют особенное упорство. Это они своим упорством срывают все планы немцев, и Гальдер, не сумев совладать с чувствами, пишет 25 июля 1941 года:

«Вопросы психологии: Непрекращающаяся война действует людям на нервы (угу! Это не «странная война» на Западе. — С.К.). Поэтому понятна повышенная чувствительность. Но она должна иметь свои границы! Общее дело выше личного. Если это не получается, то какой бы ни был заслуженный начальник, он должен уйти на отдых (осенью 1942 года это произойдёт с самим Гальдером. — С.К.). После нынешних сражений встанет вопрос: какие начальники требуются для выполнения новых задач? Не каждый способен на все. Поэтому выбирать и заменять…»

Что ж, это ещё не кризис руководства, но это его предвестие… Уже 5 августа 1941 года Гальдер со слов офицера связи майора Писториуса о боевых действиях на участках 251-й и 253-й дивизий записывает:

«Здесь были допущены, по-видимому, тактические ошибки. Кроме того, имели место и панические настроения. Как ни странно, эти настроения наблюдались гораздо сильнее у командования 50-го армейского корпуса, чем у войск».

Впрочем, подробнее на эти темы мы поговорим позднее, а сейчас я ещё раз обращусь к теме упорства нашего сопротивления через призму «Служебного дневника» генерала Гальдера.

Вот ряд очередных записей из него…

15 июля 1941 года, 24-й день войны:

«Группа армий «Юг»: …Противник предпринимает ожесточенные контратаки… <…>

Группа армий «Центр»: На территории, пройденной 2-й и 3-й танковыми группами, остались многочисленные мелкие группы противника, которые продолжают оказывать сопротивление…<…>

Группа армий «Север»: Русские войска сражаются, как и прежде, с величайшим ожесточением…»

18 июля 1941 года, 27-й день войны:

«Операция группы армий «Юг» все больше теряет свою форму. Участок фронта против Коростеня по-прежнему требует значительных сил для его удержания. <…>

Группа армий «Центр»: Пехотные дивизии… вынуждены постоянно частью своих сил прикрываться от мелких групп противника, оставшихся у нас в тылу. Из-за того войска все время находятся в напряженном состоянии… <…>

Группа армий «Север»: …В районе Опочки противник пытается араками пробить путь к своим изолированным частям и вывести их из окружения…»

20 июля 1941 года (воскресенье), 29-й день войны:

«…Отдельные группы противника, продолжающие оставаться в нашем тылу, являются для нас настоящим бедствием (напоминаю, что это запись в дневнике одного из высших командиров вермахта, а не командира тактического или хотя бы оперативного звена. — С.К.). У нас в тылу нет никаких войск, чтобы ликвидировать эти группы…»

20 же июля 1941 года:

«Ожесточенность боев, которые ведут наши подвижные соединения… не говоря уже о большой усталости войск, с самого начала войны непрерывно совершающих длительные марши и ведущих упорные кровопролитные бои, — все это вызвало известный упадок духа у наших руководящих инстанций. Особенно ярко это выразилось в совершенно подавленном состоянии главкома (Браухича. — С.К.)».

Гальдер тогда же приписал: «Между тем никаких оснований для такого пессимизма в действительности нет. Чтобы сделать какие-то выводы, необходимо сначала дождаться окончания крупных операций… Только тогда можно будет дать этому сражению правильную оценку».

Окончательную оценку «этому сражению» дал май 1945 года, однако, как мы знаем, уже через пять дней, 25 июля 1941 года, в записях Гальдера появляются первые раздраженные и чуть ли не пессимистические нотки. Удивляться не приходится — в его дневнике постоянно, как, например, сразу же за 20 июля, — в день 21 июля 1941 года присутствуют слова: «тяжёлые бои» и «ожесточённое сопротивление»…

Гальдер, похоже, уже так психологически измотан, что сам не замечает порой абсурдности своих записей. Так, записи 24 июля 1941 года он начинает со следующих слов:

«Обстановка на фронте:

Группа армий «Юг»: Положение на фронте 11-й и 16-й танковых дивизий обостряется. Эти дивизии слишком слабы, чтобы сдерживать натиск крупных сил противника, отходящих (выделение везде моё. — С.К.)перед фронтом группы Шведлера и 17-й армии…»

«Натиск» — это нечто направленное вперёд. «Отход» — напротив, нечто направленное назад. Однако у Гальдера отходящие советские войска теснят наступающие немецкие… Не знаю, как с грамматикой, но с логикой тут явно не всё в порядке!

И уже не приходится удивляться тому, что 28 июля 1941 года Гальдер отмечает, что немецкие войска ведут оборонительные бои в районе Луги… В конце июля 1941 года!

Да, нам ещё предстояли тяжелейшие август и сентябрь с их хорошей погодой и вполне пригодными для продвижения германских колонн просёлками, грейдерами и шоссе… Нам предстоял тяжелейший октябрь с введением осадного положения в Москве.

Но в том же тяжелейшем августе 1941 года была вначале задумана, а потом и осуществлена 24-й армией Резервного фронта Ельнинская операция 1941 года — одна из первых в этой войне наступательных операций Красной Армии, в ходе которой удалось прорвать сильную оборону противника, разгромить его группировку и освободить значительную по размерам территорию.

Во второй половине июля 1941 года немцы прорвали фронт южнее Смоленска и 19 июля захватили город Ельню, рассчитывая с этого плацдарма возобновить наступление на Москву. 24-я армия генерала К.И. Ракутина получила приказ ликвидировать «ельнинский выступ» и в течение августа несколько раз переходила в наступление, но выполнить задачу не смогла.

5 августа 1941 года Гальдер записал:

«Обстановка у Ельни. Войска смеются над тем, как наступают танковые и пехотные части. Огонь артиллерии противника невыносим, так как наша артиллерия из-за недостатка боеприпасов не оказывает противодействия».

6 августа 1941 года он прибавил в дневник очередную «ельнинскую» запись:

«…Артиллерия противника применяет метод огневого вала. Предстоит большое наступление. Противник, видимо, считает, что полк «Великая Германия» и дивизия СС «Рейх» являются отборными войсками фюрера (но так ведь оно и было! — С.К.). Если эти войска будут разбиты, получится большой политический резонанс. Такая катастрофа не может быть с гарантией предотвращена силами одной лишь танковой группы»…

Итак, войска Рейха на фронте ещё «смеются», а один из их высших командиров, сидя в Рейхе, уже опасается катастрофы. Однако до неё в августе было не так уж и близко… 16 августа 1941 года Гальдер писал, что «несмотря на понесенные потери, войска исполнены чувства превосходства над противником». Тем не менее во второй половине августа немцы вынуждены были отвести из «ельнинского выступа» сильно потрёпанные две танковые, одну моторизованную дивизию и тот самый моторизованный полк «Великая Германия», заменив их пятью пехотными дивизиями.

28 августа генералы Гальдер и фон Бок обсуждали уже вопрос об общем отводе войск. Однако решительный перелом был обеспечен лишь нашим наступлением 5 сентября 1941 года.

Ельня была освобождена к утру 6 сентября, и только недостаток танков и авиации (что было, то было) спас немцев от полного разгрома в этой полосе фронта — выйдя на рубеж рек Устром и Стряна, наши войска остановились перед укреплённым рубежом немецкой обороны. Тогда, в боях за Ельню, родилась советская гвардия. 100-я, 127-я, 153-я и 161-я стрелковые дивизии были преобразованы в 1-ю, 2-ю, 3-ю и 4-ю гвардейские стрелковые дивизии.

Тремя последними дивизиями командовали армейские полковники А.З. Акименко, Н.А. Гаген и П.Ф. Москвитин… Сотой дивизией командовал известный нам армейский генерал Руссиянов. Сам командующий армией генерал Ракутин был пограничником.

5 сентября 1941 года Гальдер сухо пометил в дневнике: «Наши части сдали противнику дугу фронта у Ельни…».

А к 8 сентября Ельнинский выступ был окончательно ликвидирован. Однако планы наступления вермахта на Москву похоронены не были. 5 сентября 1941 года Гитлер на совещании у главкома сухопутных войск Браухича дал директивные указания о подготовке и проведении «решающей операции против группы армий Тимошенко», то есть о наступлении на московском направлении…