Александр Тюрин - Правда о Николае I. Оболганный император
Независимая сильная Россия, будь во главе ее хоть всенародно избранный президент, хоть поставленный Богом пророк, не стерепела бы провокаций, которыми занималась клиенты Пальмерстона, собравшиеся нахально попрать права многочисленного православного населения Османской империи ради кучки миссионерствующих туристов.
Порта, если б действовала юридически обоснованно, согласно духу и букве русско-турецких мирных соглашений, обязана была решить вопрос о Святых Местах в интересах своих православных подданных. Но турецкие власти не меньше императора французов хотели спровоцировать Россию. Российское покровительство христианским народностям Османской империи, постоянно раздражало Порту, также как и российский флот, господствующий на Черном море. Из-за него исчезала традиционная турецкая торговля с Кавказом, где существенную долю составляли рабы и оружие.
Если бы даже Россия проглотила обиду, «отказавшись постыдным образом от покровительства, которое оно оказывало восточным христианам в течение столетий», то войну можно было только отсрочить, но не избежать. Слишком уж привлекательно было для морских держав военное решение восточного вопроса именно в это время, когда они получили такие преимущества в стрелковом вооружении и в пароходном флоте…
В ответ на требование России восстановить права, какими ранее пользовалось православное духовенство в Иерусалиме, Порта отозвалась обещанием издать фирман, подтверждающий эти права. Однако обманула. Таким образом был нарушен существенный принцип, на котором держался мир между странами в течение четверти века: Россия не посягает на территориальную целостность Турции, однако выступает гарантом нормальной религиозной жизни всей массы ее православного населения. Напомню, что право на покровительство России христианам Османской империи было зафиксировано еще в в Кучук-кайнарджийском мирном трактате и подтверждено Адрианопольским договором.
После того как Россия потребовала выполнить условия русско-турецких договоров, а турки отказались это сделать, война стала неизбежной.
Русофобская истерия
Данилевский напишет в своем труде «Россия и Европа»: «В 1864 году Пруссия и Австрия, два первоклассные государства, имевшие в совокупности около 60 000 000 жителей и могущие располагать чуть не миллионною армиею, нападают на Данию, одно из самых маленьких государств Европы, населенное двумя с половиною миллионами жителей, не более, — государство невоинственное, просвещенное, либеральное и гуманное в высшей степени. Они отнимают у этого государства две области с двумя пятыми общего числа его подданных, — две области, неразрывная связь которых с этим государством была утверждена не далее тринадцати лет тому назад Лондонским трактатом, подписанным в числе прочих держав и обеими нападающими державами. И это прямое нарушение договора, эта обида слабого сильным не возбуждают ничьего противодействия… Одиннадцать лет перед этим Россия, государство, также причисляемое к политической системе европейских государств, правда, очень большое и могущественное, оскорбляется в самых священных своих интересах (в интересах религиозных) Турцией — государством варварским, завоевательным, которое хотя уже и расслаблено, но все еще одним только насилием поддерживает свое незаконное и несправедливое господство, государством, тогда еще не включенным в политическую систему Европы, целость которого поэтому не была обеспечена никаким положительным трактатом… От Турции требуется только, чтобы она ясно и положительно подтвердила обязательство не нарушать религиозных интересов большинства своих же собственных подданных, — обязательство не новое какое-либо, а уже восемьдесят лет тому назад торжественно данное в Кучук-Кайнарджийском мирном договоре. И что же! Это справедливое требование, каковым признало его дипломатическое собрание первостепенных государств Европы, религиозные и другие интересы миллионов христиан ставятся ни во что; варварское же государство превращается в глазах Европы в палладиум цивилизации и свободы… Откуда же это равнодушие к гуманной, либеральной Дании и эта симпатия к варварской, деспотической Турции?.. Это не какая-нибудь случайность, не журнальная выходка, не задор какой-нибудь партии, а коллективное дипломатическое действие всей Европы, то есть такое обнаружение общего настроения, которое менее всякого другого подвержено влиянию страсти, необдуманного мгновенного увлечения.»
Название этому обшему настроению Европы есть. Русофобия.
Миф об агрессивности и варварстве России на Западе не умирал, наверное с 16 в., впитав еще и многовековую неприязнь латинства к православию. Уже тогда передвижные типографии короля Стефана Батория и немецких курфюрстов выпускали тучу листовок, в которых изображались рабы-московиты, пожирающие человеческую плоть.
И двумя веками позже деятели французского просвещения повторяли пропагандистские байки польских панов о «рабах-московитах».
В частности, премудрый Вольтер изрекал: «Московиты были менее цивилизованы, чем обитатели Мексики (ацтеки — А.Т) при открытии ее Кортесом.»
«Русские никогда не будут народом истинно цивилизованным…», — писал не менее «информированный» Ж.-Ж. Руссо.
В период наполеоновских войн на Западе появилась фальшивка под названием «Завещание Петра Великого». Там имелись такие перлы:
«Ничем не пренебрегать, чтобы придать русскому народу европейские формы жизни и обычаи, и с этой целью приглашать из Европы различных людей, особенно ученых, или ради их выгод, или из человеколюбивых принципов философии.»
«Пользоваться религиозным влиянием на греко-восточных отщепенцев или схизматиков, распространенных в Венгрии, Турции и южных частях Польши… Под этим предлогом Турция будет покорена, и сама Польша… скоро попадет под иго.»
«Среди всеобщего ожесточения… послать по Рейну и морям несметные азиатские орды… Корабли внезапно появятся для высадки этих кочевых, свирепых и жадных до добычи народов… одну часть жителей они истребят, другую уведут в неволю для заселения сибирских пустынь и отнимут у остальных всякую возможность свержения ига.»
А вот еще одна цитата:
«Вплоть до настоящего времени русские, к какому бы классу они ни принадлежали, еще слишком варвары, чтобы находить удовольствие в научных занятиях или в умственной работе (исключая интриг), поэтому почти все выдающиеся люди, служащие в русской армии, — иностранцы, или — что значит почти то же самое — «остзейские» немцы из прибалтийских губерний…»
Это уже из классика нашего, Ф. Энгельса. Другой классик, К. Маркс считал, что турки спасают цивилизованный мир от России: «Турция была плотиной Австрии против России и её славянской свиты».
Высказанное императором Николаем в приватной беседе с английским послом Сеймуром мнение о «болезни Турции» до сих пор выступает в роли блестящего обоснования для агрессии Запада против России.
В изложении западных авторов слова императора получили такой вид: «Мне не особо интересно, что случится, когда медведь (Турция) умрет… так как я, вместе с Англией, решу, как надо поступить, когда это событие произойдет». Ответ Сеймура, опять же в изложении западных авторов, был таков: «Мы не видим причин думать, что медведь умирает… и мы заинтересованы в том чтобы он продолжал жить… Турция будет жить еще много лет если не случится какого-либо непредвиденного кризиса… в предотвращении которого правительство Ее Величества рассчитывает на Ваше содействие».[188]
Русские источники того времени, впрочем, показывают этот разговор несколько иначе.
Николай: «Как бы мы все ни желали продлить существование больного человека (а я прошу вас верить, что, подобно вам, желаю продолжения его жизни), он может умереть неожиданно. У нас нет власти воскрешать мертвецов. Если Турецкая империя падет, то она падет, чтобы не подняться более. Поэтому я и спрашиваю вас, не лучше ли раньше подготовиться к этой возможности, чем втянуться в хаос, путаницу и в общеевропейскую войну». В ответ на это Сеймур замечает, что «великобританские государственные люди держатся правила не связывать Англии в отношении возможных в будущем событий.» Император Николай также высказывает мысль, что «было бы чрезвычайно важно для России и Англии сговориться настолько, чтобы события не захватили их врасплох».[189]
Русская версия выглядит более правдоподобной, хотя бы потому, что не стал бы царь называть Турцию медведем — этот символ прочно зарезервирован для России. Английский вариант кажется бессвязным, нелогичным и мало напоминающим по стилистике речь Николая. Но, судя даже по корявой английской версии, никаких планов односторонних действий и военного разгрома Османской империи у императора Николая I не было. А разве не отдают большой прозорливостью слова Николая Павловича о том, что распад Турецкой империи приведет к общеевропейской войне?
