Михаил Горбаневский - Москва: кольца столетий
Разумеется, в Олимпийской деревне в Москве нет ничего «деревенского»: этот микрорайон, квартал имеет ярко выраженный городской облик. Но если мы обратимся к истории олимпийского движения, то узнаем, что первые Олимпийские деревни были почти сельскими поселками.
Русское словосочетание Олимпийская деревня представляет собой, как обычно говорят лингвисты, семантическую кальку – смысловой перевод английского словосочетания Olimpic villade, которое служило наименованием поселка участников X Олимпийских игр в Лос-Анджелесе в 1932 году. Она располагалась на высоком холме в непосредственной близости от океана и состояла из небольших двухкомнатных коттеджей, расположенных по кругу. В центре круга находились административные и бытовые учреждения. Устроители этой деревни ставили перед собой задачу предоставить участникам игр дешевое жилье, освободив их от необходимости проживать в дорогостоящих отелях.
В Москве Олимпийская деревня была построена для проживания спортсменов – участников XXII Олимпийских игр и членов делегаций. После завершения спортивных баталий московской Олимпиады-80 этот жилой комплекс был передан в распоряжение москвичей.
Еще в 1980—1981 годах скептики (были среди них и квалифицированные филологи-русисты) считали, что название Олимпийская деревня не сможет утвердиться в топонимии Москвы. Однако произошло обратное – топоним этот чрезвычайно быстро вошел в систему внутригородских географических названий столицы и укрепился в ней. Москвичи, здесь живущие, официально прописаны и получают почту по такому адресу: 117602, Москва, В-602, Мичуринский проспект, Олимпийская деревня (далее следует номер дома и квартиры). В устной речи можно услышать иную форму топонима, образованную по характерной московской модели на -ка (типа Покровка, Ильинка, Сретенка) – Олимпийка. Так называют Олимпийскую деревню не только многие ее взрослые и юные обитатели, но нередко и те, кто живет в близлежащих районах.
Л. Колодный в книге «Края Москвы» на примере Олимпийской деревни справедливо подчеркивает, что не следует забывать о древней истории новых московских кварталов и районов: «Есть у Олимпийской деревни и более далекое прошлое; и о нем хочу напомнить в первую очередь тем, кто стал ее постоянным жителем. Расположенное на здешних землях по берегам речки Самородинки село Никольское, от которого не осталось ни следа даже в названии улиц, появилось, как свидетельствует И. Е. Забелин, в конце XIV века. Жил тогда в верховьях соседней речки Раменки „коровник“ (обслуживающий двор митрополита) по прозвищу Селята. Была у него деревня (поставил здесь московский митрополит Никольскую церковь). Вначале называлась она Селятино, а речка Селятинкой. После моровой язвы 1655 года, истребившей население окрестных сел, появилась новая деревня. Жителями ее были белорусы, прибывшие на эти земли из вновь присоединенных к государству городов. Тогда и назвали село Никольским».
Думаю, нужно дополнить Л. Колодного, поскольку он упомянул любопытный гидроним – название речки Самородинки. Сейчас она превратилась в каскад живописных и обустроенных прудов на северной окраине Олимпийской деревни – здесь хорошо гулять, заниматься спортом, можно купаться и даже ловить рыбу. Есть тут и родник с очень вкусной водой. Речных наименований типа Самородинка в бассейне реки Москвы и шире – в бассейне Оки – немало: Смородня, Смородинка, Смородиновый, Смородинской и другие. Далеко не все из них напрямую связаны с ягодным растением смородиной, хотя кусты дикой смородины – не редкость на берегах речек и на склонах оврагов. Топонимисты (например, Г. П. Смолицкая) давно доказали, что такие речные имена чаще связаны с сильным или резким запахом, который по разным причинам исходил от некоторых речек и оврагов. При этом ученые обычно напоминают, что сама ягода смородина тоже получила наименование по резкому и сильному запаху, от нее исходящему (что особенно характерно для черной смородины): для названия такого запаха в речи наших предков, в древнерусском языке использовалось слово смрадъ или смородъ.
Олимпийская деревня находится на юго-западе столицы в конце Мичуринского проспекта. Здания нового микрорайона встали на месте бывшего сельца Никольского, между бывшими деревнями Очаково и Раменки. Здесь, на месте маленьких подмосковных деревушек, и сейчас продолжают строиться новые современные кварталы.
Название Мичуринский проспект появилось сравнительно недавно – в 1956 году. Так городские власти Москвы решили увековечить память о выдающемся русском ученом-агрономе и садоводе-селекционере И. В. Мичурине, который вывел более 300 новых сортов плодово-ягодных растений. Проспект берет свое начало в районе Московского университета на Воробьевых горах – близ Ботанического сада МГУ. Надо заметить, что в этом и соседних районах столицы немало улиц носят имена ученых, известных представителей российской науки: Ломоносовский проспект, улица Лебедева, Менделеевская улица и другие.
Там, где Мичуринский проспект, немного поднимаясь вверх, на возвышенность, почти заканчивается, находилось прежде сельцо Никольское. Сельцом (а не селом) оно называлось потому, что в нем не было церкви, а существовала лишь часовня, поставленная в честь святого Николая Чудотворца. В Центральной России (включая и Подмосковье, разумеется) святой Николай, архиепископ Мирликийский, почитался всегда особо. Поэтому-то села и другие населенные пункты с названиями Никольское (по наименованию Никольской церкви или часовни) здесь встречаются довольно часто. Аналогичные названия населенных пунктов могли образовываться от светской формы имени Николай – Никола: деревня Николаевка, село Николаевское, город Николаев и т. п.
Соседняя местность носит название Очаково. Очаково сейчас – большой жилой и индустриальный район близ Солнцева и Олимпийской деревни. В этом топониме сохранено название бывшего старинного подмосковного села Очаково. В XVII – в первой половине XVIII века это была вотчина бояр Лобановых-Ростовских. Одним из владельцев села был стольник молодого царя Петра, участник знаменитого Азовского похода, майор лейб-гвардии Семеновского полка Яков Лобанов-Ростовский. В XVIII веке село принадлежало жене писателя и ректора Московского университета Михаила Хераскова (благодаря ему Очаково даже стало неким «литературно-театральным уголком»). Частью же территории Москвы Очаково – как и многие подмосковные села – стало в 1960 году. О минувших веках в нем напоминает, пожалуй, лишь чудом сохранившаяся церковь Дмитрия Ростовского, возведенная в 1757—1759 годах, она стала одним из первых храмов в честь этого святого. Стоявшая рядом деревянная церковь начала XIX века разрушена в 1967 году.
Сходня
Сходненская улица, проезд и тупик, расположенные в районе станций метро «Сходненская» и «Тушинская», названы так по имени реки Сходни, протекающей на северо-западе столицы, в районе Тушина. Река Сходня связана с волоковыми путями – особым средневековым способом преодолевать препятствия (в главе «Тушино» мы расскажем об истории слова волок и образованных от него топонимов). Есть и районный город Московской области Сходня (он входит в Химкинский район) в тридцати километрах к северо-западу от Москвы. Чрезвычайно интересно название этой реки, его происхождение и мотивировка.
Реки нашего края начинаются с маленьких родничков, ключей, ручьев. Не все они вырастают в судоходные реки, но некоторые, как, например, Москва, Ока, Клязьма, протекающие по территории Москвы и Подмосковья, за многие десятки километров от истока превращаются в широкие и глубокие транспортные артерии. Однако и небольшие реки, примером которых служит Сходня, могли в древности играть – например, в силу какого-то своего особенного географического расположения – роль не меньшую, чем большие реки.
Названия рек, как правило, древнее многих других топонимов, в том числе – наименований деревень, поселков и городов, не говоря уже об улицах и площадях. Это связано с той особой функцией, которую выполняли реки в жизни наших предков. Многие направления массовых передвижений людей определялись в древности, как это стало известно по ряду исследований ученых-историков и этнографов, водными путями. Помимо этого, поселения возникали обязательно вблизи от воды – реки, озера или хотя бы ручья. Поэтому-то обычно сначала возникало название реки, а потом уже наименование выстроенного на ее берегу селения.
Многие названия рек на территории Москвы и Подмосковья, то есть на русской земле, в силу особенности расселения древних славян восходят к неславянским языкам. Их оставили те племена, что жили здесь в до-славянские времена. Эти племена, говорившие на языках, родственных современным угрофинским и балтийским, охотились в здешних лесах и ловили рыбу в здешних реках, по этим же рекам пускались в большие и малые путешествия, ставили на их берегах свои села и городки, пасли здесь скот и обрабатывали землю, сражались с недругами и торговали с друзьями. Другими словами, эти земли были ими хорошо освоены, а основные географические объекты, к которым в первую очередь относились реки, уже имели свои названия. Как показывают наши наблюдения, славяне – вятичи и кривичи, пришедшие в Волго-Окское междуречье, – восприняли и приспособили к своему языку те имена рек, которые существовали до них: Яуза, Сетунь, Клязьма, Пахра, Пехорка, Сара и другие. Разумеется, это не означает, что на карте Москвы и Подмосковья нет славянских, русских названий рек. Но их меньше, чем, например, угрофинских и балтийских. Среди славянских гидронимов – Неглинная, Пресня, Чермянка, Чертановка, Песочня, Чечера, Битца и некоторые другие, в том числе – Сходня.
