Легенды и были старого Кронштадта - Владимир Виленович Шигин
К тому же времени относится и первое знакомство Пахтусова с практическими знаниями местных поморов, которые вели активный промысел рыбы и зверя на Новой Земле. Ее острова к началу XIX века были еще крайне мало изучены, и сама идея Пахтусова исследовать их побережье совпала по времени с устремлениями русского Морского ведомства обратить внимание на восточное побережье Новой Земли.
В 1829-м Петр Кузьмич предложил свой проект экспедиции. И хотя он был утвержден, по разным причинам экспедиция не состоялась. Одной из причин была нехватка финансовых средств.
Идею удалось осуществить лишь в 1832-м, когда один из самых известных и удачливых архангельских предпринимателей Вильгельм Брандт поддержал исследователей. В Арктику были снаряжены сразу две группы: лейтенанту Кротову поручалась разведка морского пути к устью Енисея, а подпоручику Пахтусову — опись восточного берега Новой земли.
Интересна в связи с этим запись, которую делает Петр Пахтусов в дневнике: «Исполнение, таким образом, давнишнего моего желания привело меня в восторг. Заботы и физические труды, неизбежные в сборах в такую дальнюю дорогу, казались для меня легкими. Я чувствовал себя здоровее и веселее, чем когда-либо…»
Толкового, работящего штурмана отличало начальство. За усердие дали ему чин прапорщический, а затем и подпоручицкий. Для штурманов тех лет это не так уж и мало, казалось, можно и о должности спокойной портовой поду-мать. Тогда-то Пахтусов и взял в руки перо, чтобы изложить столичному начальству свой дерзновенный прожект.
* * *
Весь переход до Новой Земли карбас терзали штормовые ветра, природа будто решила испытать мореходов на выносливость. «Казалось, что каждый находящий на нас вал старался покрыть судно наше седым своим гребнем, — вспоминал впоследствии Пахтусов. — Но бот наш гордо рассекал валы и несся на хребтах их, не страшась ярости бури».
И вот на горизонте Новая Земля: черно-ледяные скалы, ревущий у берега прибой. Лавируя между льдинами, подошли к берегу.
— С почином, друзья! — поднял чарку командир. — Сегодня начинаем!
Вполголоса все десять прокричали «ура». На обед по случаю праздника были подстреленные гагары, которых варили в «братском» котле.
С каждым днем суденышко уходило все дальше и дальше на север. Пахтусов с Крапивиным непрерывно зарисовывали берег, мерили глубины, определяли свое место. Работа тяжелая и кропотливая. На входе в пролив Никольский Шар едва уцелели. Внезапно пришел в движение лед и двинулся всей массой на судно, но Господь сжалился, и торосы остановились буквально в аршине от борта карбаса. А короткое северное лето было уже на исходе. Каждая новая миля давалась с огромным усилием. Команда приуныла, стало меньше шуток и смеха. Пахтусова это беспокоило, и он, как мог, ободрял своих молодцов.
— Ну, ребята! — обращался к ним — Чего носы повесили? Нам ли, поморам, привыкать! А ну давай песню!
Бородатый кряжистый рулевой Акимыч, не выпуская из рук тяжелого румпеля, начинал глухим низким басом:
Уж как по морю, по морю синему,
По синему было морю да по бурному,
Тут плывет Сокол-корабль.
За ним дружно подхватывали остальные:
Тридцать лет корабль на якоре стаивал,
Ко крутому бережку да не причаливал.
А бока-то сведены да по-туриному,
Ну, а нос, да и корма по-змеиному.
Атаманом был на нем Илья Муромец.
«Частые неудачи в описи от туманов, дождей и большей частью ото льдов, — писал Петр Пахтусов в те дни в своем дневнике, — делали положение наше для меня невыносимым… Только примеры предшествовавших экспедиций в полярные страны несколько ободряли меня».
Вскоре стало ясно, что обратно в Архангельск уже не успеть и придется зимовать на Новой Земле. Карбас стал на якорь в губе Каменка. Ждали судно промышленника Гвоздарева, который должен был доставить сруб для избы и продукты. Но Гвоздарев так и не появился. Как стало известно впоследствии, его судно было затерто льдами, и он не смог пробиться к условленному месту. Теперь мореплавателям приходилось рассчитывать только на себя.
На счастье, недалеко от берега обнаружили ветхую избушку, забили щели мхом, на крышу накидали песка, натащили бревен-плавника, пристроили баньку. А вскоре ударили морозы. К середине сентября стужа была уже лютая. Бухту покрыл лед. Теперь больше всего Пахтусов заботился о том, чтобы уберечь людей от цинги.
— У зимовщика должно быть три правила: чистота, движение и бодрость духа! — повторял он своим подчиненным. — Иначе смерть!
Ежедневно экспедиция отправлялась в длительные прогулки, ставили ловушки-кулемы на песцов, шили одежду. Да мало ли было дел!
Не забывали полярники и об основной работе: каждые два часа Пахтусов с Крапивиным записывали сведения о направлении ветра, замеряли давление, температуру.
В самом начале зимовки удалось подстрелить трех оленей из проходившего мимо большого стада Это позволило надолго запастись хорошим мясом. Захаживали на зимовье и медведи. По воскресеньям, сев в кружок, читали общую молитву, пели песни. Питались так: утром горячий сбитень, в обед мясо с кашей, вечером чай.
Как-то днем с берега прибежал взволнованный Крапивин:
— Петр Кузьмич! — закричал он с порога — Беда! Вода с моря пошла!
Все выскочили из избы. В бухте нагоняемая ветром волна ломала лед и уже заливала прибрежные камни. Через несколько минут она достигла карбаса и стала с силой бить его о скалы, ломая днище.
— За мной! — крикнул Пахтусов. — Погибнет бот, погибнем все!
С неимоверным трудом в конце концов удалось спустить судно на воду, а затем перетянуть в более безопасное место.
Над Новой Землей еще бушевали яростные весенние метели, а Пахтусов уже повел своих людей пешком на топографическую съемку берега. В марте положили на карту Никольский Шар. Тогда же едва не погибли. Когда группа была в пути, разразилась страшная пурга, которая погребла Пахтусова с двумя матросами под толщей снега Жуткий холод сковывал тесно прижавшиеся друг к дружке тела, мучила жажда Так прошли сутки, за ними вторые… «Мы потеряли всю надежду на спасение… — вспоминал позже об этих страшных часах отважный подпоручик. — Тщетно мы держали по свинцовой пуле во рту; сначала, казалось, жажда несколько утихла, но через несколько минут возродилась она с еще большей силой. Наконец мне пришла мысль, что снег можно растопить в кружке за пазухой. И не более как через полчаса достал я, таким образом, чарки полторы воды, которая в то время была для
