Николай Шпанов - Ученик чародея (Часть 1-6)
Ланцанс слушал, вытянув губы и звучно прихлебывая из чашечки горячий шоколад. Он любил этот напиток. Нигде не готовили его так хорошо, как тут в кафе "Старый король". Взбитые высокой шапкой сливки и ваниль придавали напитку особый аромат. Такого вкуса никогда не могли добиться его экономки - ни прежняя в Риге, ни нынешняя в Любеке. Смешно сказать: шоколад тот же, те же, вероятно, сливки, а вот поди - ничего общего с прелестью, дымящейся перед ним здесь уже в третьей чашечке, поданной кельнершей! Или имеет значение то, что у этой кельнерши такие очаровательные розовые пальчики с отточенными ноготками? Такие лукавые глазенки и с шиком приколотая к белокурым локонам корона из накрахмаленных кружев?.. Епископ искоса поглядывал на кельнершу, еще слаще причмокивая губами, в полуха слушая Шилде. Епископ давно уже понял, чего хочет этот хитрец, и приготовил свои возражения.
- Милый мой господин Шилде, - проговорил он, соблюдая все тот же тон ласковой благожелательности, - девы и молодые мужи, достойные стать перстами господними в святом деле искоренения коммунистической скверны, представляют достояние церкви. Мы не можем ими швыряться. - Ланцанс состроил глубокомысленную гримасу: - На их обучение затрачены средства и... на главах их благословение святейшего отца.
- Надеюсь, - проговорил Шилде, подавляя усмешку, - что столь высокое благословение поможет девице Селга выполнить миссию, какую мы намерены на нее возложить. Оно поможет и нам сохранить в целости и сохранности этот живой инвентарь его святейшества. Вы только выиграете: мы берем на себя труд переправить Ингу в Советский Союз без хлопот для вас.
- А знаете что, дорогой Шилде, - оживился вдруг Ланцанс. - Может быть, мы с вами сами себе создаем лишние трудности: не кажется ли вам, что для натянутости между Востоком и Западом вовсе нет надобности лезть в Советы и затевать там невесть какие диверсии. Ведь достаточно было бы нескольких террористических актов в Федеральной республике и по ту сторону Эльбы, чтобы черная кошка была бы пущена между Западом и Востоком. Кое-кто, правда, болтает, будто прошли времена, когда головы правителей ценились выше мира народов, но мы думаем иначе.
Шилде отрицательно замотал головой. От возбуждения он даже привскочил на стуле:
- Упаси бог, епископ, когда-нибудь подать подобную мысль геленовцам. Они ухватятся за нее, и мы останемся в дураках. На кой черт будем вмешиваться мы, латыши, если дело пойдет внутри Германии - Восточной или Западной, - все равно? Наши шансы на субсидии именно в том, что мы специалисты по России. Как только вы ограничите сферу деятельности Германией, - вы банкрот. Гелен сам не прочь получить деньжат из рук хозяев. Господь с вами, молчите и молчите!
Ланцанс, оживившись было от мысли, показавшейся ему удачной, увял.
- Видит бог, как мне хочется вам помочь, но ведь мои люди - божьи люди, - кисло проговорил он. - А переправа их в СССР сопряжена с опасностью для жизни...
Шилде грузно уселся в кресло не напротив Ланцанса, а рядом с ним и фамильярно обнял его за плечи.
- У нас большой опыт и много шансов на то, что ваш живой товар... то бишь инвентарь, будет цел. - Он так приблизил рот к большому уху епископа, что торчавшие из этого уха волосы защекотали ему губы. Шилде брезгливо отстранился и даже выпустил из объятий плечи Ланцанса.
Ланцанс отодвинул опустошенную третью чашку и, полузакрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Ему доставляло удовольствие, что Шилде, обычно такой наглый и самоуверенный, упрашивает его. По-видимому, девица Селга нужна ему до зарезу. Коль скоро Шилде сам набил ей такую цену, надо содрать за нее подороже.
Кончилось тем, что девица Инга Селга - под кличкой "Изабелла" была уступлена под денежный залог, вносившийся епископу Ланцансу.
- И не какими-нибудь вестмарками, дорогой Шилде, а в долларах, подчеркнул Ланцанс. - В долларах!
После этого несколько времени Ланцанс сидел в задумчивости. Он отогнул утолок шторки и поглядел на улицу. Мысли вертелись все вокруг того, сколько усилий нужно затратить, чтобы пропихнуть одного человека в страну, где когда-то он и его друзья были хозяевами! И какие опасности преследуют там его людей на каждом шагу!.. Стоит ли подвергать этим опасностям Ингу? Разве мало в его распоряжении других девиц?.. Почему Шилде так настойчиво требует именно Ингу? - Ланцанс подозрительно покосился: нет ли в глазах Шилде чего-нибудь... такого?.. Чего-нибудь, что говорило бы, что Шилде выпрашивает Ингу вовсе не для посылки за кордон, а для... Да, для того, чтобы оставить ее здесь, у себя?.. Если так, то у Шилде губа не дура! За счет Совета купить себе такую девчонку!.. Но тогда чем он сам хуже Шилде? Почему не оставить Ингу себе?..
Ланцанс сжал в кулаке газ шторы. Людям, не проведшим юности в семинарии иезуитов, не воспринявшим их учение, не впитавшим каждой порой тела и всеми фибрами души дисциплины Ордена, не постигшим силы его власти над "солдатами роты Иисусовой", - не понять того, что произошло в эти минуты с Ланцансом. Как поступил бы на его месте всякий другой, поняв, что он во власти Инги, что ее образ преследует его всюду, не дает ему покоя? Какие мысли, желания, решения родило бы это открытие? Едва ли нашлось бы много таких, кто пришел бы к решению, принятому Ланцансом: поняв, что власть Инги над ним зашла дальше похотливой забавы, сводящейся к созерцанию ее изображения, поняв, что прикосновение к живой Инге сделало бы его ее рабом, - он решил отдать ее Шилде! Оставалось только сделать это с наибольшей выгодой для себя. Вероятно, так же вот, с именем искупителя на устах, освобождающим их совесть от угрызений, а их самих от ответственности перед законом людским, отцы-инквизиторы топили в каналах Венеции жертвы своей похоти. Ланцанс ничего не имел бы против того, чтобы, выполняя обязанности разведчицы, Инга навсегда исчезла с лица земли.
52. ОТЕЦ ЛАНЦАНС НЕ ХОЧЕТ ШОКОЛАДА
Ланцанс опустил оконную штору и, не глядя на Шилде, проговорил:
- Вы недооцениваете услугу, которую я вам оказываю. - Его голос едва приметно дрожал. Но Шилде ни за что не догадался бы об истинных причинах этого. - Говоря между нами, мы посылаем ее в пасть льва.
- Это известно мне не хуже вашего, - ответил Шилде. - "Особенную часть" Советского кодекса я помню наизусть.
- Господь да поможет нашим питомцам! - пробормотал Ланцанс.
- Ну, знаете ли, - усмехнулся Шилде, - тут надежда на небеса плохая. Начиная со статьи 581 и до 5812 любую из них в отдельности, а при желании и все вместе можно предъявить таким, как мой Квэп. Я уже не говорю об указе 12 января - тут крышка и гвоздь... - проворчал Шилде. - Кстати говоря, советую вам в Доротеенфройде следить за тем, чтобы ваши люди не совали нос в этот Уголовный кодекс. Когда они узнают, что в случае провала не миновать расчета "по указу", это не способствует желанию совершать путешествие в Совдепию.
- Но мы же сами втолковываем "перемещенным", что самый факт возвращения туда любого из них не обещает ничего, кроме лагеря.
- Лагерь - это не смертная казнь. Есть еще надежда выжить. Когда она исчезает, вот и происходят такие случаи, как с Круминьшем. Я у себя в школах выдрал эту главу из Советского кодекса и заменил листком собственного изготовления.
- Сложный вопрос... - Епископ в сомнении покачал головой. - Попробуйте дать им уверенность, что возвращение под сень коммунистических властей ничем не грозит, и наши люди устремятся туда толпами.
- Врать, дорогой епископ, нужно с умом, - глубокомысленно заявил Шилде. - Гитлер уверял, будто ложь становится тем правдоподобнее, чем она крупней.
- Святые слова святого человека.
- Еще немного, и вы посадите Адольфа рядом с богом-отцом.
- Мученическая кончина зачтется ему в царствии небесном.
- Значит, быть ему в раю? Ну, там мы с ним и встретимся. А теперь по рюмке кюммеля, епископ? - заключил Шилде. И, заметив испуганный взгляд, который епископ метнул вокруг себя, со смехом добавил: - Сегодня на вас такой костюм, что если кто и увидит рюмку в вашей руке, - не осудит.
- Святая церковь не возбраняет своим служителям вкушать сок плодов, созданных всевышним. - Ланцанс состроил постную мину. - Но ничто возбуждающее плоть, ничто возбуждающее мысли не касалось, не касается и не коснется моих уст!
- А я все-таки дерну! - сказал Шилде и заказал две рюмки доппеля. - За свою и за плоть вашего преосвященства. Впрочем, можно и третью: за плоть Инги Селга. - Он подмигнул Ланцансу. Вы уж не постоите за тем, чтобы приписать к залогу сотенку долларов и в мою пользу. Ей-ей девица стоит того.
Через два дня, как было условленно, Шилде пришел в кафе "Старый король" для передачи епископу залога за Ингу Селга (она же "Изабелла"). Епископ не пил шоколада. С растерянным видом он глядел по сторонам, и пальцы его пересчитывали пуговицы пиджака: сверху вниз, снизу вверх и снова сверху вниз. После витиеватого предисловия он путано рассказал Шилде о том, что мать Маргарита обнаружила приготовления к побегу Инги Селга. Нити вели за пределы "обители десницы господней". Подготовкой побега руководила бывшая заключенная гитлеровского концлагеря и участница движения сопротивления Эрна Клинт, сестра Вилмы Клинт, бывшей воспитанницы школы Центрального совета, а ныне уборщицы и судомойки в Доротеенфройде.
